Шофер дал газ, и в тот же миг тяжелый автомобиль умчался и исчез из виду.
— Вырубай! — крикнул кто-то. Это относилось к кинокамере. — Отключай юпитеры!
Прошло еще несколько секунд, и толпа зрителей возбужденно зашевелилась. Все видели репетицию и теперь пришли к общему выводу, что настоящая съемка удалась куда лучше.
Когда же в разбитых дверях появился служащий банка, а за ним другой и третий, и когда все они хором стали звать на помощь, толпа дружно расхохоталась. Вот это было настоящее кино! Все выглядело так естественно! Только, пожалуй, банковским служащим надо было выйти чуть раньше. Ведь и юпитеры, и кинокамера уже были отключены.
В этот момент парень в кожаном пальто, сидевший между Петером и Шерифом, встал со своего вертящегося стула.
Все, хватит! — И, бросив Петеру монету достоинством в одну марку, умчался.
Я ж не отполировал вам туфли, — крикнул Петер ему вслед. Ему было совестно, что, увлекшись зрелищем на площади, он невнимательно отнесся к клиенту.
Но парню в кожаном пальто было совсем не до того. Еще какое-то время его кепочка в крапинку мелькала в толпе, потом он схватил такси и укатил.
Смешно! — сказал Петер, вертя в руках монету.
Классно! — Шериф подставил ему коробку из-под сигар.
Тут появился запыхавшийся господин Шиммельпфенг.
Уже началось?
Да как сказать, — спокойно ответил Шериф. — Скорее, кончилось!
Господин Шиммельпфенг сперва просто не мог поверить. Но увидев, как с площади убирают все съемочные приспособления, взорвался.
— А чтоб эту старую привереду! — прошипел он в бешенстве.
Петер и Шериф переглянулись. Это он еще про кого? Что это еще за привереда такая?
— Она меня доведет! Приходит в мой магазин, требует в декабре васильки, в апреле — астры. Каждую розу по полчаса обнюхивает, а потом заявляет, что они не пахнут и что сразу видно, что они, из оранжереи, что такие цветы — это как свиная тушенка или овощные консервы, пахнут только жестью. Ну и дамочка! А как все перенюхает да перепортит, покупает птичьего корма на двадцать пфеннигов…
Господин Шиммельпфенг был вне себя.
Однако выяснилось, что он пропустил не все. На площади — возле грузовиков «Глобаль-фильма» и деревянных лесов с осветительными приборами — происходило какое-то странное движение. Люди проталкивались поближе, толпа стала напоминать растревоженный муравейник.
Внезапно завыли сирены, и целых три полицейских автомобиля остановились у входа в банк — там же, где совсем недавно останавливался черный лимузин.
Р-р-раз! Из машины выскочили полицейские и, опустив подбородные ремни, вытащили пистолеты. Часть полицейских сразу исчезла за разбитой дверью банка, остальные быстро распределились по площади, вокруг строительных лесов с прожекторами, спутанных мотков кабеля, грузовиков «Глобаль-фильма» и, конечно, небесно-голубого фургона со штативом и кинокамерой.
Все произошло мгновенно и слаженно, как на ежегодных полицейских показательных учениях в городском парке.
— Разойдись!
Толпу любопытных не очень-то любезно оттеснили назад; теперь все киношные приспособления и несколько рабочих из кинокомпании выглядели как-то странно: забытыми и покинутыми. Тут явно было что-то не так.
— Бежим туда! — сказал господин Шиммельпфенг, и все втроем помчались на площадь.
У афишной тумбы они чуть не сбили с ног продавца сосисок.
Пробиться сквозь людскую стену было непросто. Но Петер и Шериф проскальзывали, как угри, и тащили за собой господина Шиммельпфенга. Если же ему не удавалось протиснуться, он вопил: «Пресса!» — и размахивал карточкой об уплате налога за собаку, словно удостоверением газетного репортера.
Наконец все трое успешно пробились в первый ряд, оказавшись прямо за спиной одного из полицейских; в этот момент подъехал черный «фольксваген» и остановился в самом центре очищенной от толпы площади. Из машины вышел невысокий полноватый господин в черном костюме и черной шляпе. Он курил сигару и с таким интересом оглядывался по сторонам, словно вылез не из автомобиля, а из самолета, причем не зная, где приземлился: в Тринидаде или на Северном полюсе.
Начальник оперативной группы ринулся к нему со всех ног и, судя по всему, отрапортовал о происшедшем.
Но господин Шиммельпфенг, Петер и Шериф слышали только, как начальник опергруппы то и дело восклицал: «Господин комиссар!» — и время от времени подносил к козырьку правую руку.
Комиссар уголовной полиции на вид был очень приветливый господин. Он все ближе подходил к тому месту, где стояли наши трое. Может быть, он понял, что господин Шиммельпфенг, Петер, Шериф и все остальные очень хотели бы услышать, о чем он говорит с офицером полиции.
— Так точно, господин комиссар, ровно в одиннадцать сорок три, — это были первые слова, которые услышали все.
Оба шаг за шагом приближались к толпе.
Чтобы все оставалось как есть, ничего не убирать и не передвигать! — распорядился комиссар. — И главное — чтоб ни один служащий или рабочий кинокомпании не покинул своего места. Кто у них тут командует?
Весьма сожалею, господин комиссар, — ответил начальник опергруппы, снова приложив руку к козырьку. — Был тут один, назвался режиссером Мюллером.
— Мюллер — это хорошо, — хмыкнул комиссар.
— Но этот самый Мюллер, господин комиссар, бесследно исчез. Правда, точно известно, как он выглядит. Темные очки, коричневая куртка из верблюжьей шерсти…
Комиссар, бросив окурок сигары на мостовую и раздавив его правой ногой, только рукой махнул.
Средь бела дня! Неслыханная дерзость!
И неслыханный позор! — добавил господин из Международного торгово-кредитного банка, который еще полчаса назад так весело смеялся. Теперь ему было не до смеха. — Я разорен… — жалобно проскулил он и представился: — Дегенхардт, директор банка. Если я правильно понимаю, вы — господин комиссар уголовной полиции Лукас?
Верно. Я Лукас. — И комиссар вынул из кармана новую сигару, очень черную, толстую бразильскую сигару.
Умоляю вас, господин комиссар, пойдемте немедленно в наш кассовый зал. Главный кассир только что закончил подсчет убытков. Ведь сейчас, понимаете ли, конец месяца, и у нас были приготовлены деньги для наших клиентов, которые должны выплачивать своим служащим заработную плату и все такое прочее. Из-за этой случайности банде удалось…
Вы никак с Луны свалились, господин директор? Какая еще случайность! — буркнул комиссар.
Но вы же не думаете… — начал было директор банка и тут же осекся. — Сто сорок две тысячи марок — просто не верится!
Боюсь, сегодня вам предстоит поверить в самое невероятное, — ответил комиссар. Он попросил полицейского, за спиной которого стояли господин Шиммельпфенг и оба мальчика, дать ему прикурить, потом повернулся к собеседникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Вырубай! — крикнул кто-то. Это относилось к кинокамере. — Отключай юпитеры!
Прошло еще несколько секунд, и толпа зрителей возбужденно зашевелилась. Все видели репетицию и теперь пришли к общему выводу, что настоящая съемка удалась куда лучше.
Когда же в разбитых дверях появился служащий банка, а за ним другой и третий, и когда все они хором стали звать на помощь, толпа дружно расхохоталась. Вот это было настоящее кино! Все выглядело так естественно! Только, пожалуй, банковским служащим надо было выйти чуть раньше. Ведь и юпитеры, и кинокамера уже были отключены.
В этот момент парень в кожаном пальто, сидевший между Петером и Шерифом, встал со своего вертящегося стула.
Все, хватит! — И, бросив Петеру монету достоинством в одну марку, умчался.
Я ж не отполировал вам туфли, — крикнул Петер ему вслед. Ему было совестно, что, увлекшись зрелищем на площади, он невнимательно отнесся к клиенту.
Но парню в кожаном пальто было совсем не до того. Еще какое-то время его кепочка в крапинку мелькала в толпе, потом он схватил такси и укатил.
Смешно! — сказал Петер, вертя в руках монету.
Классно! — Шериф подставил ему коробку из-под сигар.
Тут появился запыхавшийся господин Шиммельпфенг.
Уже началось?
Да как сказать, — спокойно ответил Шериф. — Скорее, кончилось!
Господин Шиммельпфенг сперва просто не мог поверить. Но увидев, как с площади убирают все съемочные приспособления, взорвался.
— А чтоб эту старую привереду! — прошипел он в бешенстве.
Петер и Шериф переглянулись. Это он еще про кого? Что это еще за привереда такая?
— Она меня доведет! Приходит в мой магазин, требует в декабре васильки, в апреле — астры. Каждую розу по полчаса обнюхивает, а потом заявляет, что они не пахнут и что сразу видно, что они, из оранжереи, что такие цветы — это как свиная тушенка или овощные консервы, пахнут только жестью. Ну и дамочка! А как все перенюхает да перепортит, покупает птичьего корма на двадцать пфеннигов…
Господин Шиммельпфенг был вне себя.
Однако выяснилось, что он пропустил не все. На площади — возле грузовиков «Глобаль-фильма» и деревянных лесов с осветительными приборами — происходило какое-то странное движение. Люди проталкивались поближе, толпа стала напоминать растревоженный муравейник.
Внезапно завыли сирены, и целых три полицейских автомобиля остановились у входа в банк — там же, где совсем недавно останавливался черный лимузин.
Р-р-раз! Из машины выскочили полицейские и, опустив подбородные ремни, вытащили пистолеты. Часть полицейских сразу исчезла за разбитой дверью банка, остальные быстро распределились по площади, вокруг строительных лесов с прожекторами, спутанных мотков кабеля, грузовиков «Глобаль-фильма» и, конечно, небесно-голубого фургона со штативом и кинокамерой.
Все произошло мгновенно и слаженно, как на ежегодных полицейских показательных учениях в городском парке.
— Разойдись!
Толпу любопытных не очень-то любезно оттеснили назад; теперь все киношные приспособления и несколько рабочих из кинокомпании выглядели как-то странно: забытыми и покинутыми. Тут явно было что-то не так.
— Бежим туда! — сказал господин Шиммельпфенг, и все втроем помчались на площадь.
У афишной тумбы они чуть не сбили с ног продавца сосисок.
Пробиться сквозь людскую стену было непросто. Но Петер и Шериф проскальзывали, как угри, и тащили за собой господина Шиммельпфенга. Если же ему не удавалось протиснуться, он вопил: «Пресса!» — и размахивал карточкой об уплате налога за собаку, словно удостоверением газетного репортера.
Наконец все трое успешно пробились в первый ряд, оказавшись прямо за спиной одного из полицейских; в этот момент подъехал черный «фольксваген» и остановился в самом центре очищенной от толпы площади. Из машины вышел невысокий полноватый господин в черном костюме и черной шляпе. Он курил сигару и с таким интересом оглядывался по сторонам, словно вылез не из автомобиля, а из самолета, причем не зная, где приземлился: в Тринидаде или на Северном полюсе.
Начальник оперативной группы ринулся к нему со всех ног и, судя по всему, отрапортовал о происшедшем.
Но господин Шиммельпфенг, Петер и Шериф слышали только, как начальник опергруппы то и дело восклицал: «Господин комиссар!» — и время от времени подносил к козырьку правую руку.
Комиссар уголовной полиции на вид был очень приветливый господин. Он все ближе подходил к тому месту, где стояли наши трое. Может быть, он понял, что господин Шиммельпфенг, Петер, Шериф и все остальные очень хотели бы услышать, о чем он говорит с офицером полиции.
— Так точно, господин комиссар, ровно в одиннадцать сорок три, — это были первые слова, которые услышали все.
Оба шаг за шагом приближались к толпе.
Чтобы все оставалось как есть, ничего не убирать и не передвигать! — распорядился комиссар. — И главное — чтоб ни один служащий или рабочий кинокомпании не покинул своего места. Кто у них тут командует?
Весьма сожалею, господин комиссар, — ответил начальник опергруппы, снова приложив руку к козырьку. — Был тут один, назвался режиссером Мюллером.
— Мюллер — это хорошо, — хмыкнул комиссар.
— Но этот самый Мюллер, господин комиссар, бесследно исчез. Правда, точно известно, как он выглядит. Темные очки, коричневая куртка из верблюжьей шерсти…
Комиссар, бросив окурок сигары на мостовую и раздавив его правой ногой, только рукой махнул.
Средь бела дня! Неслыханная дерзость!
И неслыханный позор! — добавил господин из Международного торгово-кредитного банка, который еще полчаса назад так весело смеялся. Теперь ему было не до смеха. — Я разорен… — жалобно проскулил он и представился: — Дегенхардт, директор банка. Если я правильно понимаю, вы — господин комиссар уголовной полиции Лукас?
Верно. Я Лукас. — И комиссар вынул из кармана новую сигару, очень черную, толстую бразильскую сигару.
Умоляю вас, господин комиссар, пойдемте немедленно в наш кассовый зал. Главный кассир только что закончил подсчет убытков. Ведь сейчас, понимаете ли, конец месяца, и у нас были приготовлены деньги для наших клиентов, которые должны выплачивать своим служащим заработную плату и все такое прочее. Из-за этой случайности банде удалось…
Вы никак с Луны свалились, господин директор? Какая еще случайность! — буркнул комиссар.
Но вы же не думаете… — начал было директор банка и тут же осекся. — Сто сорок две тысячи марок — просто не верится!
Боюсь, сегодня вам предстоит поверить в самое невероятное, — ответил комиссар. Он попросил полицейского, за спиной которого стояли господин Шиммельпфенг и оба мальчика, дать ему прикурить, потом повернулся к собеседникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63