В октябре 1989 года Эрих Хонеккер — убежденный коммунист, управлявший Германией в течение многих лет, — попытался закрыть и этот окольный путь. Через несколько дней в Восточном Берлине прошли массовые демонстрации протеста против его действий. Во время этого кризиса Горбачев посетил Берлин, попросил Хонеккера не тянуть с реформами, предупредил, чтобы демонстрации не подавлялись силой, и дал понять, что советские войска (а их на территории Восточной Германии тогда было 380 000) не будут использованы против немецкого населения. Эти замечания Горбачева предотвратили кровавую бойню, которую могли устроить восточногерманские полиция и армия, и в то же время подняли дух протестующих. В течение нескольких дней в различных городах Восточной Германии прошла серия массовых демонстраций. Через две недели Хонеккер был вынужден уйти в отставку. Однако поскольку его преемник (Эгон Кренц) тоже был коммунистом, а границы остались закрытыми, демонстрации продолжались. Наконец 9 ноября Кренц объявил, что Берлинская стена будет открыта и восточным немцам позволят свободно ездить на Запад. Лишь немногие объявления вызывали такое ликование и такие глубокие последствия. В течение нескольких дней миллионы восточных немцев устремились через границу посмотреть собственными глазами, на что похожа жизнь на Западе.
Увиденное убедило их, что сорокачетырехлетнее правление коммунистов лишало их свободы и процветания. Открытие Берлинской стены подтвердило знаменитое изречение философа — на самом деле важны не факты, а то, как люди их видят. В первые несколько дней после заявления Кренца стена существовала физически, и в принципе правительство Восточной Германии могло в любой момент снова закрыть границу. Но люди вели себя так, будто эта граница была открыта навсегда; и поскольку все реагировали таким образом, эффект был такой, как если бы стену убрали физически! По всей Европе на открытие Берлинской стены люди прореагировали так, как население Франции два века назад на разрушение Бастилии: это было драматическое свидетельство, что тираны потеряли свою силу.
В одной стране за другой люди восставали против своих хозяев и свергали коммунистические режимы, под гнетом которых они находились, так много лет. В Болгарии быстро заставили уйти в отставку Тодора Живкова, который управлял страной железной рукой тридцать пять лет. Через неделю начались массовые демонстрации в Праге, столице Чехословакии. 10 декабря они привели к отставке президента Густава Гусака и уничтожению власти коммунистической партии. Вскоре Гусака на посту президента сменил Вацлав Гавел, выдающийся диссидент, который провел несколько первых месяцев этого же года в тюрьме как политический заключенный! Еще большие перемены прошли в Венгрии. Там правительство разрешило оппозиционные партии в октябре 1989 года. Затем на свободных выборах 26 ноября эти партии решительно победили коммунистов, которые потеряли власть без кровопролития. В Польше события развивались быстрее, и в конце года победившие антикоммунисты решили полностью сокрушить социализм и с 1 января 1990 года ввести рыночную экономику. Эгон Кренц в Восточной Германии, возможно, надеялся, что, открыв границы, он успокоит оппозицию и прекратит протесты. Это не сработало. Протесты продолжались, и 3 декабря 1989 года Кренц ушел в отставку. Четыре дня спустя правительство согласилось провести свободные выборы (в которых — и это неудивительно — коммунисты потерпели полное поражение). Последним оплотом была Румыния, где жесткий диктатор Николае Чаушеску решил остаться у власти. Когда 15 декабря в Тимишоаре начались демонстрации против его правления, он стал стрелять по демонстрантам. Но возмущенное население не отступило. Демонстрации продолжались и вскоре перекинулись на другие города. 25 декабря Чаушеску был свергнут, арестован и казнен. Так пал последний оплот коммунизма в Восточной Европе.
Эти события — важные сами по себе — вскоре привели к: 1) выводу советских войск из Чехословакии и Венгрии; 2) общим выборам в освободившихся странах (в целом коммунистические партии получили очень мало голосов); 3) поражению марксизма в нескольких других странах, бывших союзниками СССР (например, Монголия и Эфиопия); 4) объединению Германии (закончившемуся в октябре 1990 года).
Более важным, чем эти перемены, однако, был рост национальных движений внутри СССР. Несмотря на свое название Советский Союз никогда не был добровольным союзом. Скорее, он был преемником Российской империи, которой правил царь: группу народов объединили в результате завоеваний. Многие из этих народов желали независимости, так же как население старых британской, французской и голландской империй хотело свободы. При железном правлении Сталина или других, менее жестоких, но тоже жестких руководителей страны нельзя было выразить публично эти желания. Но при горбачевской гласности было разрешено упоминать о них, и вскоре поднялись организованные движения. Было неспокойно в Эстонии, Латвии, Молдавии и в нескольких других республиках; но критической точки напряжение достигло в крошечной Литве.
11 марта 1990 года после всеобщих выборов, в которых главным пунктом стоял вопрос отделения, литовский парламент решительно объявил полную независимость страны от Советского Союза. Формально литовцы были правы: в течение десятилетий советская Конституция включала право республик на самоопределение. Однако до Горбачева всегда было понятно, что любая попытка воспользоваться этим правом будет жестоко подавлена с плачевными последствиями для тех, кто эту попытку предпримет. Реакция Горбачева была интересной. Он сразу объявил решение литовцев незаконным, стал грозить серьезными последствиями, если те не откажутся от своей позиции, объявил экономическую блокаду и провел парадом через литовскую столицу советские войска, чтобы показать свою силу. Но Горбачев не стал подавлять восставшую провинцию силой, не расстрелял и не посадил в тюрьму литовских лидеров (как наверняка поступил бы Сталин). Литва — маленькая республика и сама по себе ни экономически, ни с военной точки зрения не была важной для Советского Союза. Однако поданный ею пример имел большое значение. Когда попытку литовцев не подавили, возросли надежда и отвага националистов в других советских республиках. В течение двух месяцев парламент Латвии также принял декларацию независимости от СССР. Затем 12 июня 1990 года РСФСР (самая большая республика Советского Союза) объявила свой суверенитет — не совсем декларацию независимости, но довольно близко к ней. К концу года последовали декларации о суверенитете или независимости всех пятнадцати республик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118