«Сэр (или мадам), я могу сказать вам, что я профессор антропологии, эмпирик, материалист, ученый, мало того, ученый французский, смею сказать, наследник Декарта и Бюффона, член Французской академии, и, если вы спрашиваете меня, верю ли я в этих духов, я должен ответить, что я не верю». Далее следует многозначительная пауза, а потом Марсель произносит так, что его едва слышно: «Но они существуют». Джейн, тебе не хватало бы его до безумия, если бы ты была жива.
Глава четырнадцатая
22 сентября, Лагос
Генератор прибыл только сегодня – обычная для Нигерии проволочка, поскольку «большие парни» распоряжаются здесь электроэнергией по своему разумению и, естественно, не без пользы для собственного кармана. У. начал работать, по крайней мере, из его комнаты доносится стук пишущей машинки; стало быть, можно извлечь хоть какую-то пользу даже из неприятностей. У него теперь своя отдельная комната.
Дес подолгу отсутствует, налаживая контакты с людьми, занимающими высокое положение в родовых кланах, и с вождями отдельных племен, чтобы добиться права присутствовать при различных церемониях не только для себя, но и для своих студентов. Пытается он наладить и отношения с правительством, которые, по его словам, у нас скверные. Возле отеля почти постоянно дежурит машина, в которой сидят жирные молодчики в хороших костюмах и наблюдают за нами. Полковнику Мусе очень хочется застукать нас за изготовлением порнографических фильмов.
Только что говорила с Десом. Дэвид Берн наверняка приедет, и Дес советует мне подождать возможности пообщаться с ним перед тем, как я уеду в Кету. Я просмотрела записи Берна по магии и танцам геледе и согласилась с тем, что они очень хороши. Видимо, парень – большой мастер полевых исследований и к тому же один из немногих, кто не считает М. всего лишь шарлатаном. Удивляюсь, почему это так важно для меня до сих пор, ведь я и сама его часто так называла.
24 сентября, Лагос
Весь день провела в судебных инстанциях и в тюрьме, пытаясь выручить из беды Ифасена, брата Тунджи. Парень работает водителем, переехал чью-то козу, и его забрала полиция. В Африке, если ты нанимаешь кого-то на работу, ты тем самым берешь на себя ответственность за его или ее семью. Я, например, плачу за обучение в школе двух племянниц Аджаи. Суммы смехотворно маленькие, однако это отнимает немало времени. У. наблюдает за моими действиями, поглядывая на меня пренебрежительно. Так бы и встряхнула его хорошенько!
27 сентября, Лагос
Ходила вместе с Гриром в университет взглянугь на тамошнюю библиотеку, познакомилась с библиотекарем мистером Одибо. Здание невероятно ветхое, по книгам ползают ящерицы, термиты пожирают все. Не удивительно, что в Иорубаленде грамотность населения очень низкая, как, впрочем, и везде в Африке. Все написанное сохраняется не более десяти дней. У меня состоялся интересный разговор с Одибо об этом и, естественно, о неисчислимых подвигах памяти традиционных африканцев, к примеру о сохранении колдунами тысяч и тысяч стихотворных пророчеств Ифы.
Над изустным творчеством охотно посмеиваются, однако желание смеяться над ним пропадает, когда видишь полки сравнительно новых книг, превращающихся в порошок. Одибо показал мне раритеты, которые он хранит в стальных ящиках: дневники миссионеров, первых британских купцов и администраторов. Были там и некоторые материалы на французском, очень для меня интересные.
После этого Грир отвел меня к человеку, с которым он работал годами: целителю Суле Ибекве. Он живет в блочном доме под железной крышей, грязный двор которого окружен стенами из глиняных кирпичей и ржавого рифленого железа. Мы сели на табуреты перед домом (вернее, они сели на табуреты, потому что я уселась прямо на землю). Молодая стройная женщина подавала нам пальмовое вино. Грир переводил. Случай оказался интересным: тридцатилетняя девушка по имени Роза заболела церебральной малярией, врачи от нее отступились, считая безнадежной. Когда я увидела ее, то мысленно согласилась с врачами: изнуренная, ушедшая в себя, обреченная женщина. Ибекве кликнул нескольких мужчин, и они вынесли пациентку из дома. Вышли еще люди, из дома и соседних хижин, так что собралась небольшая толпа. Несколько мужчин поставили перед собой барабаны и начали играть. Это было типично африканское поведение: никто не отдавал никаких приказов, всех объединяла определенная цель. Ибекве объяснил нам этиологию болезни Розы – необходимо вернуть пациентку к состоянию гармонии с ее душевным и общественным положением, разрушенным в результате проклятия. Это было очень сильное проклятие, и чтобы исцелить Розу, нужно поручить ее заботам могучего ориша, такого, как Огун – кузнец и воитель.
Две женщины, одна из них была той, что подавала нам вино, подняли Розу на ноги, барабаны зазвучали громче и настойчивее, и человек двенадцать мужчин выстроились в ряд для ритуального танца. Целитель встал перед Розой, запел и начал натирать ее белым порошком, а потом жидкостью из старой плоской бутылки. В глиняной чаше он зажег какие-то листья, и от них повалил душистый дым. Я спросила Деса, что это за листья, но он шикнул на меня. Ибекве подул, направляя дым на девушку, и запел снова. Танцоры подпрыгивали и кружились, барабаны звучали. Так оно и продолжалось, но мое внимание было сосредоточено на великолепной женщине, я не могла отвести от нее глаз – она излучала такую энергию, ее обаяние было таким привлекательным и сильным.
Роза вдруг очень громко вскрикнула и выпрямилась. Глаза у нее закатились, видны были только белки, голова резко повернулась вправо. Барабаны умолкли, танцоры замерли. Ибекве, продолжая петь, склонился над Розой, лицо его было в нескольких дюймах от ее лица. Изо рта у нее лилась обильная слюна, как у собаки; одна из женщин, поддерживая Розу, вытерла ей подбородок куском материи. Раздался негромкий бой барабанов. Ибекве перестал петь, выпрямился и отступил. Роза часто и сильно затопала ногами по твердой земле, голова ее откинулась назад, тело выгнулось. Ее движения были такие резкие, что двум женщинам стало трудно ее удерживать. Другие женщины поспешили на помощь и на некоторое время заслонили Розу от нас. Когда мы снова увидели ее, она, ослабев, опустилась на носилки. Барабанщики и танцоры расхаживали кругом, болтая между собой, как игроки после игры в софтбол в парке.
Я спросила Грира, имела ли операция успех. Он ответил, что женщине предстоит еще долго пробыть здесь, подвергаясь все более глубоким состояниям транса под воздействием ориша.
Позже, уже в машине, я ощутила нечто похожее на страх и сильное возбуждение. Сейчас я думаю о М., о Сибири, о том, что хотела бы лучше помнить происходившее там. Не события, нет, я хотела бы восстановить память тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Глава четырнадцатая
22 сентября, Лагос
Генератор прибыл только сегодня – обычная для Нигерии проволочка, поскольку «большие парни» распоряжаются здесь электроэнергией по своему разумению и, естественно, не без пользы для собственного кармана. У. начал работать, по крайней мере, из его комнаты доносится стук пишущей машинки; стало быть, можно извлечь хоть какую-то пользу даже из неприятностей. У него теперь своя отдельная комната.
Дес подолгу отсутствует, налаживая контакты с людьми, занимающими высокое положение в родовых кланах, и с вождями отдельных племен, чтобы добиться права присутствовать при различных церемониях не только для себя, но и для своих студентов. Пытается он наладить и отношения с правительством, которые, по его словам, у нас скверные. Возле отеля почти постоянно дежурит машина, в которой сидят жирные молодчики в хороших костюмах и наблюдают за нами. Полковнику Мусе очень хочется застукать нас за изготовлением порнографических фильмов.
Только что говорила с Десом. Дэвид Берн наверняка приедет, и Дес советует мне подождать возможности пообщаться с ним перед тем, как я уеду в Кету. Я просмотрела записи Берна по магии и танцам геледе и согласилась с тем, что они очень хороши. Видимо, парень – большой мастер полевых исследований и к тому же один из немногих, кто не считает М. всего лишь шарлатаном. Удивляюсь, почему это так важно для меня до сих пор, ведь я и сама его часто так называла.
24 сентября, Лагос
Весь день провела в судебных инстанциях и в тюрьме, пытаясь выручить из беды Ифасена, брата Тунджи. Парень работает водителем, переехал чью-то козу, и его забрала полиция. В Африке, если ты нанимаешь кого-то на работу, ты тем самым берешь на себя ответственность за его или ее семью. Я, например, плачу за обучение в школе двух племянниц Аджаи. Суммы смехотворно маленькие, однако это отнимает немало времени. У. наблюдает за моими действиями, поглядывая на меня пренебрежительно. Так бы и встряхнула его хорошенько!
27 сентября, Лагос
Ходила вместе с Гриром в университет взглянугь на тамошнюю библиотеку, познакомилась с библиотекарем мистером Одибо. Здание невероятно ветхое, по книгам ползают ящерицы, термиты пожирают все. Не удивительно, что в Иорубаленде грамотность населения очень низкая, как, впрочем, и везде в Африке. Все написанное сохраняется не более десяти дней. У меня состоялся интересный разговор с Одибо об этом и, естественно, о неисчислимых подвигах памяти традиционных африканцев, к примеру о сохранении колдунами тысяч и тысяч стихотворных пророчеств Ифы.
Над изустным творчеством охотно посмеиваются, однако желание смеяться над ним пропадает, когда видишь полки сравнительно новых книг, превращающихся в порошок. Одибо показал мне раритеты, которые он хранит в стальных ящиках: дневники миссионеров, первых британских купцов и администраторов. Были там и некоторые материалы на французском, очень для меня интересные.
После этого Грир отвел меня к человеку, с которым он работал годами: целителю Суле Ибекве. Он живет в блочном доме под железной крышей, грязный двор которого окружен стенами из глиняных кирпичей и ржавого рифленого железа. Мы сели на табуреты перед домом (вернее, они сели на табуреты, потому что я уселась прямо на землю). Молодая стройная женщина подавала нам пальмовое вино. Грир переводил. Случай оказался интересным: тридцатилетняя девушка по имени Роза заболела церебральной малярией, врачи от нее отступились, считая безнадежной. Когда я увидела ее, то мысленно согласилась с врачами: изнуренная, ушедшая в себя, обреченная женщина. Ибекве кликнул нескольких мужчин, и они вынесли пациентку из дома. Вышли еще люди, из дома и соседних хижин, так что собралась небольшая толпа. Несколько мужчин поставили перед собой барабаны и начали играть. Это было типично африканское поведение: никто не отдавал никаких приказов, всех объединяла определенная цель. Ибекве объяснил нам этиологию болезни Розы – необходимо вернуть пациентку к состоянию гармонии с ее душевным и общественным положением, разрушенным в результате проклятия. Это было очень сильное проклятие, и чтобы исцелить Розу, нужно поручить ее заботам могучего ориша, такого, как Огун – кузнец и воитель.
Две женщины, одна из них была той, что подавала нам вино, подняли Розу на ноги, барабаны зазвучали громче и настойчивее, и человек двенадцать мужчин выстроились в ряд для ритуального танца. Целитель встал перед Розой, запел и начал натирать ее белым порошком, а потом жидкостью из старой плоской бутылки. В глиняной чаше он зажег какие-то листья, и от них повалил душистый дым. Я спросила Деса, что это за листья, но он шикнул на меня. Ибекве подул, направляя дым на девушку, и запел снова. Танцоры подпрыгивали и кружились, барабаны звучали. Так оно и продолжалось, но мое внимание было сосредоточено на великолепной женщине, я не могла отвести от нее глаз – она излучала такую энергию, ее обаяние было таким привлекательным и сильным.
Роза вдруг очень громко вскрикнула и выпрямилась. Глаза у нее закатились, видны были только белки, голова резко повернулась вправо. Барабаны умолкли, танцоры замерли. Ибекве, продолжая петь, склонился над Розой, лицо его было в нескольких дюймах от ее лица. Изо рта у нее лилась обильная слюна, как у собаки; одна из женщин, поддерживая Розу, вытерла ей подбородок куском материи. Раздался негромкий бой барабанов. Ибекве перестал петь, выпрямился и отступил. Роза часто и сильно затопала ногами по твердой земле, голова ее откинулась назад, тело выгнулось. Ее движения были такие резкие, что двум женщинам стало трудно ее удерживать. Другие женщины поспешили на помощь и на некоторое время заслонили Розу от нас. Когда мы снова увидели ее, она, ослабев, опустилась на носилки. Барабанщики и танцоры расхаживали кругом, болтая между собой, как игроки после игры в софтбол в парке.
Я спросила Грира, имела ли операция успех. Он ответил, что женщине предстоит еще долго пробыть здесь, подвергаясь все более глубоким состояниям транса под воздействием ориша.
Позже, уже в машине, я ощутила нечто похожее на страх и сильное возбуждение. Сейчас я думаю о М., о Сибири, о том, что хотела бы лучше помнить происходившее там. Не события, нет, я хотела бы восстановить память тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127