Когда он распахнул дверь, Фьора, пригибаясь, чтобы не удариться головой о низко нависшую балку, прошла в каземат.
Это помещение без всякой натяжки можно было назвать каменным мешком. Лишь несколько солнечных лучей, падавших через крошечное окошко под самым потолком напротив двери, освещали покрытый пятнами плесени и какой-то бурой слизи каменный пол.
– Осторожней, не поскользнитесь, ваша милость,– произнес тюремщик, услужливо поддерживая Фьору под локоть.
Но девушка бросила на него такой взгляд, что он мгновенно отступил назад.
– Э... Ваша милость, у вас совсем немного времени... Прошу вас не задерживаться, ведь я рискую головой.
Услышав под ногами крысиный писк и возню, Фьора почувствовала, как к ее горлу подкатила тошнота. Но вспомнив, зачем она сюда пришла, девушка осторожно шагнула вперед.
Несколько крыс, не обращая на нее внимания, копошились в углу, откуда несло едким запахом мочи.
Сделав следующий шаг, Фьора едва не поскользнулась и лишь невероятным напряжением ей удалось устоять на ногах.
Дверь за спиной Фьоры захлопнулась. Тюремщик оставил ее наедине с Лягушонком и капитаном Рэдом, которые сидели на грязном и холодном каменном полу.
Ноги их были закованы в кандалы. Даже деревянный протез капитана Рэда на всякий случай был обмотан цепью.
На них уже не было ни одеяний доминиканского монаха, ни черного костюма лекаря.
Они выглядели как преступники, осужденные на смертную казнь – только рубахи и короткие холщовые штаны.
На лбу капитана Рэда красовался свежий шрам, а лицо Лягушонка украшал синяк и кровоподтек.
Когда юноша увидел стоявшую перед ним Фьору, глаза его загорелись таким бешеным огнем, что казалось, будто в камеру ворвалось солнце.
Он попытался встать, но капитан Рэд положил руку ему на плечо.
– Сиди. Ты что, забыл, что мы скованы одной цепью?
Фьора посмотрела на юношу и, заметив ответный взгляд, смущенно проговорила:
– Я пришла, чтобы попрощаться с вами. И поблагодарить.
Позабыв о том, что он прикован к капитану Рэду, Лягушонок вскочил.
– Осторожнее...– простонал одноногий пират.– Ты мне ногу оторвешь.
Но Лягушонок уже ничего не слышал и не видел. Перед ним были только полные сожаления глаза Фьоры.
– Уезжаете? Куда? – спросил Лягушонок.
– Во Францию. Я отплываю сегодня же вечером, на фрегате «Эксепсьон». Я не могу здесь оставаться. Сеньор Гвиччардини говорит, что это опасно.
Одноногому пирату пришлось, кряхтя и ругаясь, подняться.
– Я же просил тебя сидеть,– проворчал он. Фьора некоторое время молчала.
– Судьба хотела сделать нас врагами. Но вы дважды спасли меня. Я никогда этого не забуду, мой Лягушонок.
– Называйте меня лучше Фрэнсисом.
– Я не знала, что вас зовут Фрэнсис.
– Фрэнсис Дрейк.
Капитан Рэд, который со скучающим видом стоял рядом с Лягушонком, пытаясь развлечься тем, что следил за пробегающими у ног крысами, только сейчас заметил корзинку, которую Фьора держала в руках.
Резонно посчитав, что все эти сентиментальные глупости не для него, одноногий пират деловито осведомился:
– А что это у вас там в корзиночке?
Фьора тоже забыла о маленьком подарке, который она хотела сделать пленникам.
Смущенно повертев в руках корзинку, она направилась к Лягушонку.
– Осторожнее,– сказал юноша,– не наступите на крысу.
Получив вожделенную корзину, капитан Рэд тут же ухватился за бутылку рома и, открыв пробку, стал выливать все ее содержимое в свой необъятный желудок.
По мере того, как все меньше рома оставалось в бутылке, перемещаясь во внутренности капитана Рэда, лицо его постепенно прояснялось, и вскоре блаженная улыбка озарила физиономию одноногого пирата.
Удовлетворенно икнув, он погладил себя по животу.
– Лягушонок, а ты что стоишь? Поешь чего-нибудь.
Юноша принялся жевать хлеб, не отрывая взгляда от Фьоры.
Капитан Рэд сделал еще несколько глотков из бутылки и умиленно посмотрел на девушку.
– Мой ангелочек,– мурлыкающим голосом сказал он.– Благослови тебя Господь, твое доброе сердце...
Он отломил кусок хлеба и принялся жевать, попутно заметив:
– Господь послал нам сегодня прекрасный обед. Как ты считаешь, Лягушонок, нам этого до завтра хватит?
Фьора долго колебалась, не будучи уверенной в том, что ей стоит это говорить, но, наконец, решилась.
– Я только что узнала одну неприятную новость,– сказала она тихим голосом.
– Что может быть неприятнее отсутствия рома? – захохотал капитан Рэд.– На сегодня наши несчастья закончены.
– Но завтрашнего дня для вас не будет. Вас казнят на рассвете.
– Вот видишь,– как ни в чем не бывало, сказал одноногий пират.– А мы-то думали, что нас повесят уже сегодня.
Фьора покачала головой.
– Нет, вас не повесят. Вы будете задушены. Вас ждет гаррота.
Капитан Рэд скривился как от зубной боли и возмущенно произнес:
– Люди вроде меня не заслуживают такой низкой участи. Гаррота – это для обыкновенных бродяг, а я – капитан Рэд. Я признаю для себя только повешение на рее.
Лягушонок хмуро возразил:
– Не все ли равно?
Капитан Рэд еще раз приложился к бутылке. Сделав добрый глоток рома, он вытер грязным рукавом рубашки мокрые усы и бороду и снова икнул.
– А что насчет трона? – спросил он. Фьора ошеломленно отступила назад.
– Но, капитан... Ведь завтра... На рассвете...
Одноногий пират равнодушно махнул рукой.
– Это я уже слышал. Где трон?
Фьора не знала, что ответить. Но за нее вступился Лягушонок.
– Да нам наплевать на твой проклятый трон! – зло огрызнулся он.
Одноногий капитан Рэд благодушно махнул рукой.
– Сеньора, не обращайте на него внимания. Это он... так, расстроился.
Фьора тяжело вздохнула.
– Боюсь, что и эта новость вам не доставит удовольствия. Трон снова находится на фрегате «Эксепсьон».
Капитан Рэд радостно улыбнулся.
– Ага...
Он еще не успел ничего сказать, когда дверь камеры заскрипела, и в проеме показалась уродливая фигура тюремщика.
– Ваша милость...– жалобно простонал он.– Вам уже пора.
Фьора в последний раз взглянула на Фрэнсиса и низко опустив глаза, направилась к двери.
У заплесневелой двери девушка обернулась.
– Капитан... Всевышний учит нас прощать. Я буду молиться за спасение вашей души.
Она немного помолчала и шепотом добавила:
– Прощай, Фрэнсис...
Этого ей показалось мало и, забыв обо всем на свете, Фьора бросилась к Лягушонку.
Фрэнсис тоже не выдержал и бросился навстречу Фьоре, позабыв о том, что его нога скована одной цепью с ногой капитана Рэда.
Старый пират грохнулся на пол вместе с корзинкой и бутылкой недопитого рома. Заботясь прежде всего о выпивке, он держал бутылку бережнее, чем женщину.
– Чертовы именины! – выругался пират.
Фьора вложила в этот поцелуй все свои нерастраченные чувства. Это было так сладостно, так нежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124