- Уж не думаете ли вы, что преступник настолько глуп, что не обеспечит себе алиби? И черт возьми, хорошее. По-прежнему уверен, что не обошлось без помощи извне.
- Чессингем и доктор Хартнелл. Насколько правдивы их объяснения?
- Почему вы спрашиваете именно о них? - насторожился он.
- Так, интересуюсь. Собираюсь сегодня вечером с ними встретиться, послушать, что скажут.
- Без моего согласия вы не имеете права с кем-либо видеться, Кэвел, почти закричал он. - Я не хочу, чтобы совершались ошибки...
- Я не ошибусь, поеду, Харденджер. Ведь сам Шеф говорил, чтобы дали свободу действий, не так ли? Препятствуя мне... знаете, я несколько иначе понимаю свободу действий. Шефу это не понравится, Харденджер.
Мой собеседник помолчал, успокоился и наконец произнес ровным тоном:
- Вы утверждали, что не подозреваете Чессингема.
- И все-таки хочу увидеться с ним. Он внимателен и осторожен, он более обычного дружен с доктором Хартнеллом. Меня прежде всего интересует Хартнелл. Он довольно выдающийся исследователь, однако в денежных делах весьма неразборчив. Он полагает, что если умен в науке, то таковым будет и на бирже. Три месяца назад Хартнелл вложил деньги в ненадежную компанию, которая помещала свои рекламы во всех национальных еженедельниках. Он почти все потерял. Затем, за несколько недель до моего ухода из Мортона, заложил свой дом. Подозреваю, что и его потерял, пытаясь возвратить ранее утраченное.
- Так какого черта вы не говорили мне об этом прежде? - возмутился Харденджер.
- Мне это только сегодня вечером совершенно внезапно пришло в голову.
- Совершенно внезапно пришло... - Харденджер умолк, будто ему заткнули рот, затем сказал задумчиво: - Не слишком ли это легко? Броситься на Хартнелла только потому, что его ожидает вызов в суд как банкрота?
- Не знаю. Но, повторяю, он не во всем поступает здраво. Мне нужно выяснить. У обоих алиби, конечно?
- Оба были дома. Семьи могут поручиться за них. Потом хочу с вами встретиться, - сдался он. - Буду в Альфингеме.
- Я остановился в "Вогоннере". Сейчас ухожу. Сможете прийти к нам? Скажем, в десять?
- К нам?..
- Сегодня в полдень приехала Мэри.
- Мэри? - удивился он с долей скрытого подозрения и все же обрадовано.
Единственная причина, почему Харденджер недолюбливал меня, заключалась в том, что я увел от него самую лучшую секретаршу, какую он когда-либо имел. Она работала с ним три года, и он берег ее как зеницу ока, мою Мэри. Конечно, он ответил, что будет у нас в десять.
Я выехал в Хайлем-вудс с Мэри. Она сидела рядом, задумчивая и молчаливая. За обедом я рассказал ей все подробности истории. Никогда раньше не видел ее такой напуганной. Двое испуганных в автомобиле... Было чего бояться. Этот дьявольский микроб... К дому Чессингема мы подъехали без четверти восемь. Это был старомодный, каменный, с плоской крышей и длинными окнами особняк. Пролет каменных ступеней вел к парадной двери через подобие рва, проложенного вправо вдоль дома для окон подвального помещения. Шумящие на холодном ночном ветру высокие деревья окружали дом со всех сторон. Пошел сильный дождь. И место, и ночь соответствовали нашему настроению. Чессингем, услышав шум мотора, уже встречал нас на верху лестницы. Он был бледен и утомлен, но в этом ничего удивительного не было: каждый, кто так или иначе был связан с блоком "Е", имел основание в этот день выглядеть бледным и утомленным.
- Кэвел, - сказал он, но руки не протянул, а широко распахнул дверь и посторонился, пропуская нас. - Слышал, вы были в Мортоне. Признаюсь, не ожидал вас здесь. Там мне сегодня задали и так слишком много вопросов.
- Это совершенно неофициальный визит, - успокоил я его. - Моя жена, Чессингем. Когда я гуляю с женой, наручники оставляю дома.
Это было не слишком остроумно. Он неохотно протянул руку Мэри и провел нас в старомодную гостиную с мебелью времен короля Эдуарда, бархатными портьерами от потолка до пола, большим огнем в зажженном камине. В креслах с высокими спинками сидели у огня двое. Довольно милая девушка лет девятнадцати - двадцати, тонкая, с каштановыми волосами и карими, как у самого Чессингема, глазами. Его сестра. Затем, очевидно, его мать, но гораздо старше, чем я предполагал. Однако, разглядев внимательнее, пришел к заключению, что она не так стара, а просто выглядит старой. Седые волосы, в глазах тот особенный блеск, какой иной раз можно заметить у людей, отживших свой век; лежащие на коленях руки, тонкие и морщинистые, с набухшими голубыми венами. Скорее, не старая, а больная, сильно больная, преждевременно состарившаяся. Но сидела она очень прямо, дружелюбная улыбка не сходила с ее худого аристократического лица.
- Мистер и миссис Кэвел, - представил нас Чессингем. - Ты слышала, я говорил о мистере Кэвеле. Моя мать, моя сестра Стелла, - познакомил он нас.
- Как поживаете? - спросила миссис Чессингем тем уверенным, открытым и деловым голосом, который подошел бы скорее к викторианской гостиной и к полному слуг дому. Она пристально посмотрела на Мэри. - Мои глаза, боюсь, уже не те. Но, честное слово, вы красивая. Подойдите и сядьте рядом со мной. Как вам удалось на ней жениться, мистер Кэвел?
- Наверное, она приняла меня за кого-то другого, - ответил я.
- Такое иной раз случается, - согласилась миссис Чессингем. Несмотря на возраст, глаза ее сохранили живость. Она продолжала: - Это ужасное происшествие в Мортоне, мистер Кэвел. Ужасно. Я наслушалась обо всем сегодня. - Она немного помолчала, затем слегка улыбнулась. - Надеюсь, вы не пришли за Эриком и не отведете его в тюрьму, мистер Кэвел. Он еще даже не обедал. Вся эта суета, знаете...
- Миссис Чессингем, вся вина вашего сына заключается в том, что он имел несчастье работать в лаборатории номер один. Наша задача простая: полностью и окончательно избавить его от всяких подозрений. Каждое неподтвердившееся мое расследование в своем роде прогресс.
- Ему не от чего избавляться, - с некоторой сухостью сказала миссис Чессингем. - У Эрика с этим делом нет ничего общего. Даже такая мысль смехотворна.
- Конечно. Вы это знаете, и я это знаю, но старший инспектор Харденджер, ведущий расследование, этого не знает. Все должно проверяться, независимо от необходимости такой проверки. Пришлось много похлопотать, чтобы вместо полицейских послали сюда меня. Еле уговорил инспектора. - Я заметил, как широко открылись глаза Мэри, но она быстро овладела собой.
- Зачем же вы так хлопотали, мистер Кэвел? - Я пожалел ее сына, поскольку всю инициативу в разговоре взяла его мать; он, должно быть, чувствовал себя по-дурацки.
- Да потому, что я знаю вашего сына, а полиция не знает. Это избавит его на три четверти от дурацких вопросов, какие специальный отдел и его детективы могут задавать во множестве, особенно в таком случае, грубых и ненужных вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Чессингем и доктор Хартнелл. Насколько правдивы их объяснения?
- Почему вы спрашиваете именно о них? - насторожился он.
- Так, интересуюсь. Собираюсь сегодня вечером с ними встретиться, послушать, что скажут.
- Без моего согласия вы не имеете права с кем-либо видеться, Кэвел, почти закричал он. - Я не хочу, чтобы совершались ошибки...
- Я не ошибусь, поеду, Харденджер. Ведь сам Шеф говорил, чтобы дали свободу действий, не так ли? Препятствуя мне... знаете, я несколько иначе понимаю свободу действий. Шефу это не понравится, Харденджер.
Мой собеседник помолчал, успокоился и наконец произнес ровным тоном:
- Вы утверждали, что не подозреваете Чессингема.
- И все-таки хочу увидеться с ним. Он внимателен и осторожен, он более обычного дружен с доктором Хартнеллом. Меня прежде всего интересует Хартнелл. Он довольно выдающийся исследователь, однако в денежных делах весьма неразборчив. Он полагает, что если умен в науке, то таковым будет и на бирже. Три месяца назад Хартнелл вложил деньги в ненадежную компанию, которая помещала свои рекламы во всех национальных еженедельниках. Он почти все потерял. Затем, за несколько недель до моего ухода из Мортона, заложил свой дом. Подозреваю, что и его потерял, пытаясь возвратить ранее утраченное.
- Так какого черта вы не говорили мне об этом прежде? - возмутился Харденджер.
- Мне это только сегодня вечером совершенно внезапно пришло в голову.
- Совершенно внезапно пришло... - Харденджер умолк, будто ему заткнули рот, затем сказал задумчиво: - Не слишком ли это легко? Броситься на Хартнелла только потому, что его ожидает вызов в суд как банкрота?
- Не знаю. Но, повторяю, он не во всем поступает здраво. Мне нужно выяснить. У обоих алиби, конечно?
- Оба были дома. Семьи могут поручиться за них. Потом хочу с вами встретиться, - сдался он. - Буду в Альфингеме.
- Я остановился в "Вогоннере". Сейчас ухожу. Сможете прийти к нам? Скажем, в десять?
- К нам?..
- Сегодня в полдень приехала Мэри.
- Мэри? - удивился он с долей скрытого подозрения и все же обрадовано.
Единственная причина, почему Харденджер недолюбливал меня, заключалась в том, что я увел от него самую лучшую секретаршу, какую он когда-либо имел. Она работала с ним три года, и он берег ее как зеницу ока, мою Мэри. Конечно, он ответил, что будет у нас в десять.
Я выехал в Хайлем-вудс с Мэри. Она сидела рядом, задумчивая и молчаливая. За обедом я рассказал ей все подробности истории. Никогда раньше не видел ее такой напуганной. Двое испуганных в автомобиле... Было чего бояться. Этот дьявольский микроб... К дому Чессингема мы подъехали без четверти восемь. Это был старомодный, каменный, с плоской крышей и длинными окнами особняк. Пролет каменных ступеней вел к парадной двери через подобие рва, проложенного вправо вдоль дома для окон подвального помещения. Шумящие на холодном ночном ветру высокие деревья окружали дом со всех сторон. Пошел сильный дождь. И место, и ночь соответствовали нашему настроению. Чессингем, услышав шум мотора, уже встречал нас на верху лестницы. Он был бледен и утомлен, но в этом ничего удивительного не было: каждый, кто так или иначе был связан с блоком "Е", имел основание в этот день выглядеть бледным и утомленным.
- Кэвел, - сказал он, но руки не протянул, а широко распахнул дверь и посторонился, пропуская нас. - Слышал, вы были в Мортоне. Признаюсь, не ожидал вас здесь. Там мне сегодня задали и так слишком много вопросов.
- Это совершенно неофициальный визит, - успокоил я его. - Моя жена, Чессингем. Когда я гуляю с женой, наручники оставляю дома.
Это было не слишком остроумно. Он неохотно протянул руку Мэри и провел нас в старомодную гостиную с мебелью времен короля Эдуарда, бархатными портьерами от потолка до пола, большим огнем в зажженном камине. В креслах с высокими спинками сидели у огня двое. Довольно милая девушка лет девятнадцати - двадцати, тонкая, с каштановыми волосами и карими, как у самого Чессингема, глазами. Его сестра. Затем, очевидно, его мать, но гораздо старше, чем я предполагал. Однако, разглядев внимательнее, пришел к заключению, что она не так стара, а просто выглядит старой. Седые волосы, в глазах тот особенный блеск, какой иной раз можно заметить у людей, отживших свой век; лежащие на коленях руки, тонкие и морщинистые, с набухшими голубыми венами. Скорее, не старая, а больная, сильно больная, преждевременно состарившаяся. Но сидела она очень прямо, дружелюбная улыбка не сходила с ее худого аристократического лица.
- Мистер и миссис Кэвел, - представил нас Чессингем. - Ты слышала, я говорил о мистере Кэвеле. Моя мать, моя сестра Стелла, - познакомил он нас.
- Как поживаете? - спросила миссис Чессингем тем уверенным, открытым и деловым голосом, который подошел бы скорее к викторианской гостиной и к полному слуг дому. Она пристально посмотрела на Мэри. - Мои глаза, боюсь, уже не те. Но, честное слово, вы красивая. Подойдите и сядьте рядом со мной. Как вам удалось на ней жениться, мистер Кэвел?
- Наверное, она приняла меня за кого-то другого, - ответил я.
- Такое иной раз случается, - согласилась миссис Чессингем. Несмотря на возраст, глаза ее сохранили живость. Она продолжала: - Это ужасное происшествие в Мортоне, мистер Кэвел. Ужасно. Я наслушалась обо всем сегодня. - Она немного помолчала, затем слегка улыбнулась. - Надеюсь, вы не пришли за Эриком и не отведете его в тюрьму, мистер Кэвел. Он еще даже не обедал. Вся эта суета, знаете...
- Миссис Чессингем, вся вина вашего сына заключается в том, что он имел несчастье работать в лаборатории номер один. Наша задача простая: полностью и окончательно избавить его от всяких подозрений. Каждое неподтвердившееся мое расследование в своем роде прогресс.
- Ему не от чего избавляться, - с некоторой сухостью сказала миссис Чессингем. - У Эрика с этим делом нет ничего общего. Даже такая мысль смехотворна.
- Конечно. Вы это знаете, и я это знаю, но старший инспектор Харденджер, ведущий расследование, этого не знает. Все должно проверяться, независимо от необходимости такой проверки. Пришлось много похлопотать, чтобы вместо полицейских послали сюда меня. Еле уговорил инспектора. - Я заметил, как широко открылись глаза Мэри, но она быстро овладела собой.
- Зачем же вы так хлопотали, мистер Кэвел? - Я пожалел ее сына, поскольку всю инициативу в разговоре взяла его мать; он, должно быть, чувствовал себя по-дурацки.
- Да потому, что я знаю вашего сына, а полиция не знает. Это избавит его на три четверти от дурацких вопросов, какие специальный отдел и его детективы могут задавать во множестве, особенно в таком случае, грубых и ненужных вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58