Именно тогда Нэнси и закричала. – Слезы текли по лицу Кэрол. – Когда я подошла, собака агонизировала. Никогда не видела ничего более жалобного и пугающего. И все трое ребят смотрели на это. Я попробовала подойти к ней, но она так злобно лязгнула зубами, что я не осмелилась дотронуться до нее. Я сказала детям не трогать ее, побежала в дом и позвонила доктору Лоуни. Потом выглянула в окно, у нее все еще были эти спазмы, дети стояли не очень близко, и я позвонила тебе. Она каталась, корчилась и издавала самые ужасные визгливые звуки, какие только можно услышать от собаки. Я не хотела, чтобы дети видели это, но не могла увести их. Потом она начала останавливаться, как часы или машина или что-то такое. Доктор Лоуни приехал перед самым концом. Она умерла примерно через минуту. Он забрал ее с собой. Это было минут двадцать назад.
– Он сказал, что ее отравили?
– Сказал, что выглядит похоже.
– Черт бы все побрал! – Его глаза жгло.
– И самому смотреть на это довольно тяжело, но видеть это детям! Веселыми же обещают быть эти выходные.
– Ты сможешь посмотреть немного за детьми?
– Куда ты собираешься? А, съездить к ветеринару?
– Да.
– Пожалуйста, только недолго.
Доктор Лоуни был большой, спокойный беловолосый человек с ярко-голубыми глазами и добродушными манерами. Когда Сэм вошел в приемную, сидящая за столом миссис Лоуни подняла голову, прошла в заднюю комнату, сразу же вышла оттуда и сказала:
– Доктор хочет, чтобы вы немедленно прошли к нему, в самую дальнюю комнату, мистер Боуден.
Ожидающая женщина с игрушечным черным пуделем на руках пристально посмотрела на Сэма. Он прошел назад. Лоуни стоял за рабочей скамьей. Мерилин лежала на забрызганном кровью деревянном столе в центре маленькой комнаты. Шерстка ее, казалось, завяла. Она выглядела, как темно-рыжая тряпка, виднелась только одна белая прорезь глаза.
Лоуни отвернулся от скамьи. Не было ни приветствий, ни любезностей.
– У меня не лучшее в мире лабораторное оборудование, Сэм, но я полностью уверен, что это – стрихнин, и просто огромная доза. Его вложили в сырое мясо. Возможно, просто надрезали кусок и всыпали кристаллы в прорезь.
Одно ухо у нее завернулось. Сэм поправил его.
– Это все настолько безумно, что я чувствую себя больным.
Лоуни стоял с другой стороны стола, и оба они смотрели на мертвую собаку.
– Слава Богу, такое не часто встречается. Я занимаюсь этим делом чисто и просто потому, что начал сходить с ума от животных с тех пор как стал ползать. Я считаю, что отравить животное более жестоко и бессердечно, чем убить человека. Они же не могут понять. Просто стыд и срам, что дети видели это!
– Может быть, именно на это и рассчитывали.
– Что ты имеешь в виду под этим?
– Не знаю. Я не знаю, что я имею в виду.
– Сэм, хотел бы я, чтобы ты дал себя уговорить отдать ее в школу собаководства в прошлом году.
– Все как-то казалось, что от этого слишком много забот.
– Тогда бы она никогда не тронула этого мяса.
– Мы держали ее на диете. Она была неисправимой попрошайкой. И боялась собственной тени. Но она была чертовски удивительной собакой. Это была личность. Черт бы все это побрал!
– Понимаешь, ты не много сможешь сделать. Даже если бы ты смог доказать, кто это сделал, его бы просто оштрафовали, и не очень сильно. Думаю я, ты не хочешь, чтобы я избавился от нее.
– Нет. Думаю, мне нужно забрать ее.
– Тогда почему бы тебе не вернуться назад и не решить, где ты хочешь ее похоронить? Вырой достаточно большую яму, а я привезу ее, когда закончу здесь в пять. Я заверну ее во что-нибудь. Ни к чему детям снова смотреть на нее: она не слишком красива.
– Не хотелось бы причинять тебе беспокойство.
– Беспокойство, черт! Копай могилу.
Когда Сэм вернулся домой, Кэрол уже удалось успокоить Баки. Он сидел в гостиной, одеревенело уставившись в телевизор. Лицо его опухло и сдавливающие горло рыдания, как сильная икота, сотрясали его с равными промежутками. Кэрол была на кухне. Он с одобрением заметил, что миски и подстилки Мерилин были убраны с глаз.
– Где Нэнс и Джеми?
– В своих комнатах. Доктор Лоуни узнал, что…
– Стрихнин.
Они говорили приглушенными голосами. Жена прильнула к его рукам, и он обнял ее. Она говорила у его шеи:
– Я повторяю себе, что это была просто глупая собака. Но…
– Я знаю.
Она повернулась к мойке.
– Кто смог бы сделать такую ужасную вещь, Сэм?
– Трудно сказать. Кто-то со свихнутым умом.
– Но ведь она же не рыскала по округе, убивая цыплят или разрывая клумбы. Она никогда не уходила со двора, разве только с детьми.
– Некоторые люди просто не любят собак. Кэрол повернулась, вытирая руки посудным полотенцем, с угрюмым и сосредоточенным выражением лица.
– Тебя никогда не бывает дома, когда приезжает школьный автобус, Сэм. Мерилин узнавала его по звуку, когда он еще спускался с холма. И, где бы она ни была, сразу бросалась к самому краю дорожки и сидела там, ожидая, пока он остановится. Если бы кто-то проехал за автобусом на машине, он бы узнал это. А в следующий раз, он мог бы приехать раньше автобуса и бросить эту отраву туда, где бы она наверняка нашла ее, когда прибежала бы встречать автобус.
– Это могло быть просто совпадением.
– Думаю, ты понимаешь, что это – нечто большее. Думаю, ты чувствуешь это так же, как и я. Собаки есть по всей Милтон-Роуд. Я пыталась вспомнить, у кого их нет, и оказалось, что только у Уилси. И они живут больше чем в миле от нас, держат кучу котов, так что они никогда не отравили бы собаку. Мы живем здесь уже семь лет, и я ни разу не слышала ни о чем подобном. И, как только это случается в первый раз, почему именно с нашей собакой?
– Ну, Кэрол…
– Никаких «ну, Кэрол». Мы оба думаем об одном и том же, и ты это знаешь. Где был этот удивительно компетентный частный сыщик?
Сэм вздохнул.
– Хорошо. Он больше не работает на нас.
– Когда он перестал?
– В среду вечером.
– А почему это он перестал работать?
Он объяснил ей доводы Сиверса. Она слушала внимательно, безо всякого выражения, механически продолжая вытирать руки полотенцем.
– И когда же ты узнал все это?
– Вчера утром.
– И вчера вечером ты не сказал ни слова. Я продолжала думать, что все классно. Что ты все устроил. Я – не ребенок и не дура, и я не желаю, чтобы меня.., слишком опекали.
– Мне нужно было рассказать тебе. Извини.
– Значит, теперь этот Кейди может спокойно шататься, где он хочет, травить нашу собаку и подбираться к детям. С кого, ты думаешь, он начнет? Со старшей или с младшего?
– Кэрол, дорогая, прошу тебя…
– Я – истеричка? Ты, черт возьми, прав! Я – истеричка!
– У нас нет никаких доказательств, что это был Кейди.
Она швырнула полотенце в мойку.
– Послушай. У меня есть доказательство, что это был Кейди. Я нашла его. Это – не то доказательство, что понравилось бы тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Он сказал, что ее отравили?
– Сказал, что выглядит похоже.
– Черт бы все побрал! – Его глаза жгло.
– И самому смотреть на это довольно тяжело, но видеть это детям! Веселыми же обещают быть эти выходные.
– Ты сможешь посмотреть немного за детьми?
– Куда ты собираешься? А, съездить к ветеринару?
– Да.
– Пожалуйста, только недолго.
Доктор Лоуни был большой, спокойный беловолосый человек с ярко-голубыми глазами и добродушными манерами. Когда Сэм вошел в приемную, сидящая за столом миссис Лоуни подняла голову, прошла в заднюю комнату, сразу же вышла оттуда и сказала:
– Доктор хочет, чтобы вы немедленно прошли к нему, в самую дальнюю комнату, мистер Боуден.
Ожидающая женщина с игрушечным черным пуделем на руках пристально посмотрела на Сэма. Он прошел назад. Лоуни стоял за рабочей скамьей. Мерилин лежала на забрызганном кровью деревянном столе в центре маленькой комнаты. Шерстка ее, казалось, завяла. Она выглядела, как темно-рыжая тряпка, виднелась только одна белая прорезь глаза.
Лоуни отвернулся от скамьи. Не было ни приветствий, ни любезностей.
– У меня не лучшее в мире лабораторное оборудование, Сэм, но я полностью уверен, что это – стрихнин, и просто огромная доза. Его вложили в сырое мясо. Возможно, просто надрезали кусок и всыпали кристаллы в прорезь.
Одно ухо у нее завернулось. Сэм поправил его.
– Это все настолько безумно, что я чувствую себя больным.
Лоуни стоял с другой стороны стола, и оба они смотрели на мертвую собаку.
– Слава Богу, такое не часто встречается. Я занимаюсь этим делом чисто и просто потому, что начал сходить с ума от животных с тех пор как стал ползать. Я считаю, что отравить животное более жестоко и бессердечно, чем убить человека. Они же не могут понять. Просто стыд и срам, что дети видели это!
– Может быть, именно на это и рассчитывали.
– Что ты имеешь в виду под этим?
– Не знаю. Я не знаю, что я имею в виду.
– Сэм, хотел бы я, чтобы ты дал себя уговорить отдать ее в школу собаководства в прошлом году.
– Все как-то казалось, что от этого слишком много забот.
– Тогда бы она никогда не тронула этого мяса.
– Мы держали ее на диете. Она была неисправимой попрошайкой. И боялась собственной тени. Но она была чертовски удивительной собакой. Это была личность. Черт бы все это побрал!
– Понимаешь, ты не много сможешь сделать. Даже если бы ты смог доказать, кто это сделал, его бы просто оштрафовали, и не очень сильно. Думаю я, ты не хочешь, чтобы я избавился от нее.
– Нет. Думаю, мне нужно забрать ее.
– Тогда почему бы тебе не вернуться назад и не решить, где ты хочешь ее похоронить? Вырой достаточно большую яму, а я привезу ее, когда закончу здесь в пять. Я заверну ее во что-нибудь. Ни к чему детям снова смотреть на нее: она не слишком красива.
– Не хотелось бы причинять тебе беспокойство.
– Беспокойство, черт! Копай могилу.
Когда Сэм вернулся домой, Кэрол уже удалось успокоить Баки. Он сидел в гостиной, одеревенело уставившись в телевизор. Лицо его опухло и сдавливающие горло рыдания, как сильная икота, сотрясали его с равными промежутками. Кэрол была на кухне. Он с одобрением заметил, что миски и подстилки Мерилин были убраны с глаз.
– Где Нэнс и Джеми?
– В своих комнатах. Доктор Лоуни узнал, что…
– Стрихнин.
Они говорили приглушенными голосами. Жена прильнула к его рукам, и он обнял ее. Она говорила у его шеи:
– Я повторяю себе, что это была просто глупая собака. Но…
– Я знаю.
Она повернулась к мойке.
– Кто смог бы сделать такую ужасную вещь, Сэм?
– Трудно сказать. Кто-то со свихнутым умом.
– Но ведь она же не рыскала по округе, убивая цыплят или разрывая клумбы. Она никогда не уходила со двора, разве только с детьми.
– Некоторые люди просто не любят собак. Кэрол повернулась, вытирая руки посудным полотенцем, с угрюмым и сосредоточенным выражением лица.
– Тебя никогда не бывает дома, когда приезжает школьный автобус, Сэм. Мерилин узнавала его по звуку, когда он еще спускался с холма. И, где бы она ни была, сразу бросалась к самому краю дорожки и сидела там, ожидая, пока он остановится. Если бы кто-то проехал за автобусом на машине, он бы узнал это. А в следующий раз, он мог бы приехать раньше автобуса и бросить эту отраву туда, где бы она наверняка нашла ее, когда прибежала бы встречать автобус.
– Это могло быть просто совпадением.
– Думаю, ты понимаешь, что это – нечто большее. Думаю, ты чувствуешь это так же, как и я. Собаки есть по всей Милтон-Роуд. Я пыталась вспомнить, у кого их нет, и оказалось, что только у Уилси. И они живут больше чем в миле от нас, держат кучу котов, так что они никогда не отравили бы собаку. Мы живем здесь уже семь лет, и я ни разу не слышала ни о чем подобном. И, как только это случается в первый раз, почему именно с нашей собакой?
– Ну, Кэрол…
– Никаких «ну, Кэрол». Мы оба думаем об одном и том же, и ты это знаешь. Где был этот удивительно компетентный частный сыщик?
Сэм вздохнул.
– Хорошо. Он больше не работает на нас.
– Когда он перестал?
– В среду вечером.
– А почему это он перестал работать?
Он объяснил ей доводы Сиверса. Она слушала внимательно, безо всякого выражения, механически продолжая вытирать руки полотенцем.
– И когда же ты узнал все это?
– Вчера утром.
– И вчера вечером ты не сказал ни слова. Я продолжала думать, что все классно. Что ты все устроил. Я – не ребенок и не дура, и я не желаю, чтобы меня.., слишком опекали.
– Мне нужно было рассказать тебе. Извини.
– Значит, теперь этот Кейди может спокойно шататься, где он хочет, травить нашу собаку и подбираться к детям. С кого, ты думаешь, он начнет? Со старшей или с младшего?
– Кэрол, дорогая, прошу тебя…
– Я – истеричка? Ты, черт возьми, прав! Я – истеричка!
– У нас нет никаких доказательств, что это был Кейди.
Она швырнула полотенце в мойку.
– Послушай. У меня есть доказательство, что это был Кейди. Я нашла его. Это – не то доказательство, что понравилось бы тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41