он распростерся ничком, а в спине у него были
пробиты четыре дыры, и вокруг тела Денниса ручейками расползался отнюдь не
кетчуп. Правая рука с зажатым в ней револьвером была откинута в сторону,
пальцы подрагивали.
Словно салют на Четвертое июля, над лесом плавно взлетела еще одна
сигнальная ракета. Стало светло, и я увидел их: самое малое пять силуэтов,
а то и больше. Пригибаясь, они шли через стоянку - но медленно, как в
кошмаре. Болтающееся обмундирование развевалось на ветру, в касках
отражался свет сигнальной ракеты. Они были вооружены - по-моему,
автоматическими винтовками. Лиц было не разглядеть, да оно и к лучшему.
Прайс на полу застонал. Я услышал, как он бормочет "свет...
высветило".
Прямо над закусочной зависла осветительная ракета. И тогда я понял,
что происходит. Высветило нас. Нас всех застиг кошмар Прайса, и "Ночные
пластуны", которых Прайс бросил умирать в грязной жиже, снова вели бой -
так же, как случилось в мотеле "Приют под соснами". "Ночные пластуны"
вновь ожили, питаемые чувством вины Прайса и тем, что с ним сделало то
говно, "дергунок".
А нас высветило, как вьетнамца на том рисовом поле.
Раздался звук, похожий на щелканье кастаньет: это, вычертив огненным
пунктиром дугу, в разбитые окна влетели и с неясным глуховатым стуком
приземлились в углу крохотные, рассыпающие искры точки. Задетые ими
табуреты завертелись, издавая пронзительный визгливый скрип. Со звоном
выскочил ящик кассового аппарата, а затем, рассыпая мелочь и бумажки,
касса разлетелась. Я быстро пригнул голову, но жгучая оса (не знаю, что уж
это было - может, кусок металла, а может, осколок стекла) раскроила мне
левую щеку от уха до верхней губы. Обливаясь кровью, я упал на пол за
стойку.
Взрыв стряхнул с полок уцелевшие чашки, блюдца, тарелки и стаканы.
Крыша закусочной целиком прогнулась внутрь, словно собираясь сложиться
пополам; с потолка сыпались отлетающая облицовочная плитка, арматура, на
которой крепились лампы, и куски металлических балок.
Тогда-то я и понял: нам всем суждено погибнуть. Эти твари собирались
нас уничтожить. Но я подумал про пистолет в руке Денниса и про лежащего у
дверей Прайса. Если кошмар Прайса настиг нас, а удар бутылкой кетчупа
что-то повредил у Прайса в черепушке, то единственным способом покончить с
этим сном было убить Прайса.
Я никакой не герой. Я чуть не уссывался со страху, но я знал, что я -
единственный, кто в силах двигаться. Я вскочил, кое-как перелез через
стойку, упал рядом с Деннисом и начал вырывать у него пистолет. Даже после
смерти хватка у Денниса была ого-го. Поодаль, где-то справа от меня, под
стеной опять прогремел взрыв. Дохнуло палящим жаром, а ударная волна
протащила меня по полу сквозь стекло, дождь и кровь.
Но в руке у меня был пистолет.
Я услышал крик Рэя: "Берегись!"
В дверном проеме на фоне пламени обрисовался силуэт костлявого
существа в грязных зеленых отрепьях. Голову прикрывала помятая каска, в
руках была изъеденная ржавчиной винтовка. Лицо было изможденным,
призрачным, черты скрывала ноздреватая корка засохшей жидкой грязи с
рисового поля. Существо начало поднимать винтовку, чтобы выстрелить в
меня, - медленно-медленно...
Я снял пистолет с предохранителя и дважды выстрелил, не целясь. От
каски отскочила искра - одна из пуль прошла мимо цели, - но неясная фигура
пошатнулась и попятилась к полыхающему пожаром "стэйшн-вэгону", где сперва
словно бы расплавилась в вязкую слизь, а потом исчезла.
В закусочную опять полетели трассирующие пули. "Фольксваген" Черил
содрогнулся - почти разом лопнули шины. Шины изрешеченной пулями
патрульной машины уже давно стали плоскими.
За окном вырос еще один "ночной пластун" - этот был без каски; там,
где полагалось бы расти волосам, череп покрывала слизь. Он выстрелил. Я
услышал, как пуля с жалобным воем пронеслась мимо моего уха, и,
прицелившись, увидел, что костлявый палец снова жмет на курок.
Пролетевшая у меня над головой сковорода угодила этому созданию в
плечо и сбила прицел. На мгновение она увязла в теле "ночного пластуна",
словно вся его фигура была слеплена из грязи. Я выстрелил раз... другой...
и увидел, как от груди существа отлетают какие-то ошметки. Разинув в
беззвучном крике то, что когда-то давно, пожалуй, было ртом, оно
ускользнуло из поля зрения.
Я огляделся. Черил с белым от шока лицом стояла за стойкой. "Ложись!"
- заорал я, и она нырнула в укрытие.
Я подполз к Прайсу и сильно встряхнул его. Он не желал открывать
глаза. "Проснись! - взмолился я. - Проснись, черт тебя дери!" А потом я
прижал дуло пистолета к голове Прайса. Боже милостивый, я не хотел никого
убивать, но я знал, что должен вышибить "Ночных пластунов" из этой башки.
Я колебался... слишком долго.
Что-то сильно ударило меня по левой ключице. Я услышал, как хрустнула
кость - будто сломали метлу. Силой выстрела меня отшвырнуло обратно к
стойке и вдавило меж двух издырявленных пулями табуреток. Я выронил
револьвер, а в голове у меня стоял такой рев, что я оглох.
Не знаю, сколько времени я пролежал без сознания. Левая рука была как
неживая, будто у покойника. Все машины на стоянке горели, а в крыше
закусочной зияла такая дыра, что в нее можно было скинуть трейлер на
гусеничном ходу. Лицо заливал дождь. Хорошенько протерев глаза, я увидел,
что они стоят над Прайсом.
Их было восемь. Те двое, кого я считал убитыми, вернулись. За ними
тянулся шлейф сорной травы, а башмаки и изорванное обмундирование
покрывала жидкая грязь. Они стояли молча, не сводя глаз со своего живого
товарища.
Я слишком устал, чтобы кричать. Я не мог даже скулить. Я просто
смотрел.
Прайс поднял руки. Он потянулся к "Ночным пластунам" и открыл глаза -
на багровом фоне мертво белели зрачки.
- Не тяните, - прошептал он. - Кончайте...
Один из "Ночных пластунов" наставил на него винтовку и выстрелил.
Прайс дернулся. Выстрелил еще один "пластун", и в следующую секунду в тело
Прайса в упор палили все. Прайс бился на полу, сжимая руками голову, но
крови не было - фантомные пули его не задевали.
По "Ночным пластунам" пошла рябь, они начали таять. Сквозь их тела я
видел языки пламени, пожиравшего горящие машины. Фигуры сделались
прозрачными, заплавали в размытых контурах. В мотеле "Приют под соснами"
Прайс проснулся слишком быстро, понял я; продолжай он спать, порождения
его кошмаров положили бы конец всему этому там же, во флоридской
гостинице. Они на моих глазах убивали Прайса.
1 2 3 4 5 6 7 8
пробиты четыре дыры, и вокруг тела Денниса ручейками расползался отнюдь не
кетчуп. Правая рука с зажатым в ней револьвером была откинута в сторону,
пальцы подрагивали.
Словно салют на Четвертое июля, над лесом плавно взлетела еще одна
сигнальная ракета. Стало светло, и я увидел их: самое малое пять силуэтов,
а то и больше. Пригибаясь, они шли через стоянку - но медленно, как в
кошмаре. Болтающееся обмундирование развевалось на ветру, в касках
отражался свет сигнальной ракеты. Они были вооружены - по-моему,
автоматическими винтовками. Лиц было не разглядеть, да оно и к лучшему.
Прайс на полу застонал. Я услышал, как он бормочет "свет...
высветило".
Прямо над закусочной зависла осветительная ракета. И тогда я понял,
что происходит. Высветило нас. Нас всех застиг кошмар Прайса, и "Ночные
пластуны", которых Прайс бросил умирать в грязной жиже, снова вели бой -
так же, как случилось в мотеле "Приют под соснами". "Ночные пластуны"
вновь ожили, питаемые чувством вины Прайса и тем, что с ним сделало то
говно, "дергунок".
А нас высветило, как вьетнамца на том рисовом поле.
Раздался звук, похожий на щелканье кастаньет: это, вычертив огненным
пунктиром дугу, в разбитые окна влетели и с неясным глуховатым стуком
приземлились в углу крохотные, рассыпающие искры точки. Задетые ими
табуреты завертелись, издавая пронзительный визгливый скрип. Со звоном
выскочил ящик кассового аппарата, а затем, рассыпая мелочь и бумажки,
касса разлетелась. Я быстро пригнул голову, но жгучая оса (не знаю, что уж
это было - может, кусок металла, а может, осколок стекла) раскроила мне
левую щеку от уха до верхней губы. Обливаясь кровью, я упал на пол за
стойку.
Взрыв стряхнул с полок уцелевшие чашки, блюдца, тарелки и стаканы.
Крыша закусочной целиком прогнулась внутрь, словно собираясь сложиться
пополам; с потолка сыпались отлетающая облицовочная плитка, арматура, на
которой крепились лампы, и куски металлических балок.
Тогда-то я и понял: нам всем суждено погибнуть. Эти твари собирались
нас уничтожить. Но я подумал про пистолет в руке Денниса и про лежащего у
дверей Прайса. Если кошмар Прайса настиг нас, а удар бутылкой кетчупа
что-то повредил у Прайса в черепушке, то единственным способом покончить с
этим сном было убить Прайса.
Я никакой не герой. Я чуть не уссывался со страху, но я знал, что я -
единственный, кто в силах двигаться. Я вскочил, кое-как перелез через
стойку, упал рядом с Деннисом и начал вырывать у него пистолет. Даже после
смерти хватка у Денниса была ого-го. Поодаль, где-то справа от меня, под
стеной опять прогремел взрыв. Дохнуло палящим жаром, а ударная волна
протащила меня по полу сквозь стекло, дождь и кровь.
Но в руке у меня был пистолет.
Я услышал крик Рэя: "Берегись!"
В дверном проеме на фоне пламени обрисовался силуэт костлявого
существа в грязных зеленых отрепьях. Голову прикрывала помятая каска, в
руках была изъеденная ржавчиной винтовка. Лицо было изможденным,
призрачным, черты скрывала ноздреватая корка засохшей жидкой грязи с
рисового поля. Существо начало поднимать винтовку, чтобы выстрелить в
меня, - медленно-медленно...
Я снял пистолет с предохранителя и дважды выстрелил, не целясь. От
каски отскочила искра - одна из пуль прошла мимо цели, - но неясная фигура
пошатнулась и попятилась к полыхающему пожаром "стэйшн-вэгону", где сперва
словно бы расплавилась в вязкую слизь, а потом исчезла.
В закусочную опять полетели трассирующие пули. "Фольксваген" Черил
содрогнулся - почти разом лопнули шины. Шины изрешеченной пулями
патрульной машины уже давно стали плоскими.
За окном вырос еще один "ночной пластун" - этот был без каски; там,
где полагалось бы расти волосам, череп покрывала слизь. Он выстрелил. Я
услышал, как пуля с жалобным воем пронеслась мимо моего уха, и,
прицелившись, увидел, что костлявый палец снова жмет на курок.
Пролетевшая у меня над головой сковорода угодила этому созданию в
плечо и сбила прицел. На мгновение она увязла в теле "ночного пластуна",
словно вся его фигура была слеплена из грязи. Я выстрелил раз... другой...
и увидел, как от груди существа отлетают какие-то ошметки. Разинув в
беззвучном крике то, что когда-то давно, пожалуй, было ртом, оно
ускользнуло из поля зрения.
Я огляделся. Черил с белым от шока лицом стояла за стойкой. "Ложись!"
- заорал я, и она нырнула в укрытие.
Я подполз к Прайсу и сильно встряхнул его. Он не желал открывать
глаза. "Проснись! - взмолился я. - Проснись, черт тебя дери!" А потом я
прижал дуло пистолета к голове Прайса. Боже милостивый, я не хотел никого
убивать, но я знал, что должен вышибить "Ночных пластунов" из этой башки.
Я колебался... слишком долго.
Что-то сильно ударило меня по левой ключице. Я услышал, как хрустнула
кость - будто сломали метлу. Силой выстрела меня отшвырнуло обратно к
стойке и вдавило меж двух издырявленных пулями табуреток. Я выронил
револьвер, а в голове у меня стоял такой рев, что я оглох.
Не знаю, сколько времени я пролежал без сознания. Левая рука была как
неживая, будто у покойника. Все машины на стоянке горели, а в крыше
закусочной зияла такая дыра, что в нее можно было скинуть трейлер на
гусеничном ходу. Лицо заливал дождь. Хорошенько протерев глаза, я увидел,
что они стоят над Прайсом.
Их было восемь. Те двое, кого я считал убитыми, вернулись. За ними
тянулся шлейф сорной травы, а башмаки и изорванное обмундирование
покрывала жидкая грязь. Они стояли молча, не сводя глаз со своего живого
товарища.
Я слишком устал, чтобы кричать. Я не мог даже скулить. Я просто
смотрел.
Прайс поднял руки. Он потянулся к "Ночным пластунам" и открыл глаза -
на багровом фоне мертво белели зрачки.
- Не тяните, - прошептал он. - Кончайте...
Один из "Ночных пластунов" наставил на него винтовку и выстрелил.
Прайс дернулся. Выстрелил еще один "пластун", и в следующую секунду в тело
Прайса в упор палили все. Прайс бился на полу, сжимая руками голову, но
крови не было - фантомные пули его не задевали.
По "Ночным пластунам" пошла рябь, они начали таять. Сквозь их тела я
видел языки пламени, пожиравшего горящие машины. Фигуры сделались
прозрачными, заплавали в размытых контурах. В мотеле "Приют под соснами"
Прайс проснулся слишком быстро, понял я; продолжай он спать, порождения
его кошмаров положили бы конец всему этому там же, во флоридской
гостинице. Они на моих глазах убивали Прайса.
1 2 3 4 5 6 7 8