.. Но ты не досказала, в чей именно тыл ты собралась. Итак, мы едем вместе.
Варя кусала губы именно с таким видом, как обычно люди сердятся на себя за выданный секрет.
– Подумай сама, Поля, как все это глупо... и давай немедленно прекратим этот разговор. Есть вещи, которые полагается понимать с полуслова.
– Ну, Варенька, каждый имеет право чем-нибудь отличаться от другого. Примирись, что у меня это отличие выражается в недостатках мышления. – Обеими руками она взяла ее за плечи. – Но неужели же ты могла хоть на мгновение допустить, что у меня не хватило бы сил на то же самое... ты понимаешь, на что!
Затем последовал бурный взрыв отчаяния, причем все скопившиеся за день тучки обильным дождиком пролились через Полины глаза; только дети плачут такими крупными слезами. Варя терпеливо ждала окончания припадка, время от времени поглядывая на часы и не делая попытки остановить его; под конец Поля сама испуганно взглянула на нее сквозь мокрые сплетенные пальцы.
– Я терпеливо жду, когда ты кончишь, Поля, – с отрезвляющим спокойствием заговорила Варя. – Теперь рассуди, куда же ты годишься такая. Тамнужно железо, да и то не всякое, а ты уже раскисла от обиды, что тебе не дают со смертью поиграть. Или ты полагаешь, что настоящая жизнь – состязание в безрассудстве, игра в опасный подвиг, бег наперегонки к братской могиле... и первый добежавший до нее – герой, так? От тебя требуется совсем другое, прежде всего: сознание важности отведенного тебе места, ясное понимание возложенного историей... пусть хоть маленького поручения. У тебя комсомольский билет под подушкой... думай о нем почаще – это научит тебя совершать большие дела. – Она накинула на плечи красивую клетчатую косынку, лучшую из своих вещей, надеваемую лишь в самые торжественные, хорошего настроения дни. – Так вот, слушай меня, Поля. Я уезжаю сегодня вечером... и теперь мне надо еще уйти на часок. Чтобы не реветь тут в одиночку, пока не привыкнешь, не лучше ли тебе пересидеть у Натальи Сергеевны это время?.. пойдем, я тебя сведу к ней. Или справишься одна, как ты думаешь?
Соседка лежала в кровати третий день, и Поля это знала; обидное намеренье Вари оставить ее под присмотром старших Поля приняла как заслуженное наказанье.
– Больше этого не будет, Варя. Ты уезжай спокойно, не бойся. Да, я справлюсь... – с опущенной головой сказала она.
– Вот так лучше. Теперь улыбнись... нет, и глазами тоже. Мой руки и садись обедать. В награду за послушание я дарю тебе свою любимую книгу, Бигль...я уже сделала надпись в ней: прочтешь потом. Это и мой тоже... только несостоявшийся маршрут. – Она вручила Поле иллюстрированное издание дарвиновского Путешествия натуралиста,пестревшее собственными Вариными пометками. – Кроме того, можешь взять письмо у себя из-под подушки.
– От мамы? – встрепенулась Поля.
– Нет, опять фронтовое.
... Ради воспитания воли и выдержки Поля взялась за Родионово письмо не раньше, чем навестила больную соседку. Она принесла Наталье Сергеевне воды из нижнего этажа, помогла умыться и стала прибирать комнату, неузнаваемо запущенную после отъезда внучки. Как ни тянуло, в тот вечер она воздержалась от наводящих вопросов о Грацианском, чтоб не получилось, будто ждет вознагражденья за услугу. Невеселый, оранжевый закат крался по стенке к детской кровати, и радиоточка дребезжала в коридоре.
– Вы зря затеяли весь этот переполох, – говорила соседка Поле, собиравшей с пола мотки и катушки из опрокинутой рабочей коробки. – Я отлично помню, что и где лежит в этом большом ящике.И вообще, несмотря на мои неминуемые возрастные недомогания, мне живется совсем неплохо.
– Ну, тогда пусть будет чуточку еще лучше... ладно? – шутила Поля, невольно подражая Вариным интонациям старшинства. – Я представляю, как это скучно весь день лежать одной. Что у вас болит?
– О, ничего не болит! Просто маленький отдых от продолжительного ничегонеделанья, – очень естественно сказала соседка. – Нет, спасибо, я не хочу обедать. Товарищ Чернецова приносила мне чай утром... очень мило с ее стороны. Надолго она уезжает?
– Пустяки, недели в две-три управится. – И вдруг сорвалось: – Хотите, я схожу за вашим знакомым из нижнего этажа? Видимо, он не знает, что вы больны...
Наталья Сергеевна сдержанно усмехнулась:
– Вы настойчивы, Поленька... но, право же, я ничего не смогу дополнительно рассказать о Грацианском. Мы встречались давно, и с тех пор совсем чужие люди... Кстати, я могла бы прибраться и сама, тем более что завтра я собираюсь подняться на ноги. Как-никак я боец санитарной обороны, а это для меня огромная честь!.. и мало ли что может случиться из-за моего отсутствия. – Она с нескрываемым удовлетворением назвала достигнутую ею должность на земле и потом с полминуты слушала доносившуюся из коридора радиоповесть о каком-то директоре прифронтового маслозавода, отразившем танковую атаку местными силами. – Что это вы намотали на голову себе в такую теплынь?
На деле же ничего на Поле не было: вопрос показывал лишь, как ухудшилось у Натальи Сергеевны зрение в последний месяц.
– Я Варин шарфик накинула на волосы, чтобы не пылились, – наспех придумала Поля.
– Как странно... почему он такой зеленый?..
– Варя вообще любит зеленое.
– Почему же вы сказали мне неправду, Поля? – замедленно спросила Наталья Сергеевна. – Ведь он желтый...
– Нет, он скорее в зеленцу ударяет!..
Поля ждала со страхом, что Наталья Сергеевна захочет взглянуть поближе, но та все поняла сама, потому что вдобавок ореол вкруг Полиной головы казался ей чуть радужным. Словно ничего не случилось, она ровным голосом стала рассказывать о внучке.
Выяснилось, что девочка вместе с другими ребятами отлично устроилась на Каме во дворце бывшего камского пароходчика; сам председатель районного исполнительного комитета привозил гостинцы маленьким беженкам и с татарским акцентом подтягивал им про московский каравай.Та же уехавшая к своему ребенку москвичка сообщала в письме, что Зоенька отлично свыклась с коллективом и совсем не помнит печальных обстоятельств расставания со своей бабушкой. И тут у старухи вырвалось со вздохом, что вот христиане целые библиотеки в роскошных переплетах написали в защиту детей, а только большевики взялись любойценой оградить их будущее от последствий всечеловеческого неустройства.
– Нет-нет, я не только эвакуацию имею в виду, это всего легче... – заметила она вскользь на встречное Полино замечание, что опасно оставлять маленьких в полуосажденном городе. – Довольно горько открывать такие истины на склоне лет... когда, в сущности, уже нечего отдавать людям.
– Ну, не может быть такого положения, чтобы живому нечем было поделиться с живыми же!
– Вы правы, Поля... и потому мне в особенности следует торопиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237
Варя кусала губы именно с таким видом, как обычно люди сердятся на себя за выданный секрет.
– Подумай сама, Поля, как все это глупо... и давай немедленно прекратим этот разговор. Есть вещи, которые полагается понимать с полуслова.
– Ну, Варенька, каждый имеет право чем-нибудь отличаться от другого. Примирись, что у меня это отличие выражается в недостатках мышления. – Обеими руками она взяла ее за плечи. – Но неужели же ты могла хоть на мгновение допустить, что у меня не хватило бы сил на то же самое... ты понимаешь, на что!
Затем последовал бурный взрыв отчаяния, причем все скопившиеся за день тучки обильным дождиком пролились через Полины глаза; только дети плачут такими крупными слезами. Варя терпеливо ждала окончания припадка, время от времени поглядывая на часы и не делая попытки остановить его; под конец Поля сама испуганно взглянула на нее сквозь мокрые сплетенные пальцы.
– Я терпеливо жду, когда ты кончишь, Поля, – с отрезвляющим спокойствием заговорила Варя. – Теперь рассуди, куда же ты годишься такая. Тамнужно железо, да и то не всякое, а ты уже раскисла от обиды, что тебе не дают со смертью поиграть. Или ты полагаешь, что настоящая жизнь – состязание в безрассудстве, игра в опасный подвиг, бег наперегонки к братской могиле... и первый добежавший до нее – герой, так? От тебя требуется совсем другое, прежде всего: сознание важности отведенного тебе места, ясное понимание возложенного историей... пусть хоть маленького поручения. У тебя комсомольский билет под подушкой... думай о нем почаще – это научит тебя совершать большие дела. – Она накинула на плечи красивую клетчатую косынку, лучшую из своих вещей, надеваемую лишь в самые торжественные, хорошего настроения дни. – Так вот, слушай меня, Поля. Я уезжаю сегодня вечером... и теперь мне надо еще уйти на часок. Чтобы не реветь тут в одиночку, пока не привыкнешь, не лучше ли тебе пересидеть у Натальи Сергеевны это время?.. пойдем, я тебя сведу к ней. Или справишься одна, как ты думаешь?
Соседка лежала в кровати третий день, и Поля это знала; обидное намеренье Вари оставить ее под присмотром старших Поля приняла как заслуженное наказанье.
– Больше этого не будет, Варя. Ты уезжай спокойно, не бойся. Да, я справлюсь... – с опущенной головой сказала она.
– Вот так лучше. Теперь улыбнись... нет, и глазами тоже. Мой руки и садись обедать. В награду за послушание я дарю тебе свою любимую книгу, Бигль...я уже сделала надпись в ней: прочтешь потом. Это и мой тоже... только несостоявшийся маршрут. – Она вручила Поле иллюстрированное издание дарвиновского Путешествия натуралиста,пестревшее собственными Вариными пометками. – Кроме того, можешь взять письмо у себя из-под подушки.
– От мамы? – встрепенулась Поля.
– Нет, опять фронтовое.
... Ради воспитания воли и выдержки Поля взялась за Родионово письмо не раньше, чем навестила больную соседку. Она принесла Наталье Сергеевне воды из нижнего этажа, помогла умыться и стала прибирать комнату, неузнаваемо запущенную после отъезда внучки. Как ни тянуло, в тот вечер она воздержалась от наводящих вопросов о Грацианском, чтоб не получилось, будто ждет вознагражденья за услугу. Невеселый, оранжевый закат крался по стенке к детской кровати, и радиоточка дребезжала в коридоре.
– Вы зря затеяли весь этот переполох, – говорила соседка Поле, собиравшей с пола мотки и катушки из опрокинутой рабочей коробки. – Я отлично помню, что и где лежит в этом большом ящике.И вообще, несмотря на мои неминуемые возрастные недомогания, мне живется совсем неплохо.
– Ну, тогда пусть будет чуточку еще лучше... ладно? – шутила Поля, невольно подражая Вариным интонациям старшинства. – Я представляю, как это скучно весь день лежать одной. Что у вас болит?
– О, ничего не болит! Просто маленький отдых от продолжительного ничегонеделанья, – очень естественно сказала соседка. – Нет, спасибо, я не хочу обедать. Товарищ Чернецова приносила мне чай утром... очень мило с ее стороны. Надолго она уезжает?
– Пустяки, недели в две-три управится. – И вдруг сорвалось: – Хотите, я схожу за вашим знакомым из нижнего этажа? Видимо, он не знает, что вы больны...
Наталья Сергеевна сдержанно усмехнулась:
– Вы настойчивы, Поленька... но, право же, я ничего не смогу дополнительно рассказать о Грацианском. Мы встречались давно, и с тех пор совсем чужие люди... Кстати, я могла бы прибраться и сама, тем более что завтра я собираюсь подняться на ноги. Как-никак я боец санитарной обороны, а это для меня огромная честь!.. и мало ли что может случиться из-за моего отсутствия. – Она с нескрываемым удовлетворением назвала достигнутую ею должность на земле и потом с полминуты слушала доносившуюся из коридора радиоповесть о каком-то директоре прифронтового маслозавода, отразившем танковую атаку местными силами. – Что это вы намотали на голову себе в такую теплынь?
На деле же ничего на Поле не было: вопрос показывал лишь, как ухудшилось у Натальи Сергеевны зрение в последний месяц.
– Я Варин шарфик накинула на волосы, чтобы не пылились, – наспех придумала Поля.
– Как странно... почему он такой зеленый?..
– Варя вообще любит зеленое.
– Почему же вы сказали мне неправду, Поля? – замедленно спросила Наталья Сергеевна. – Ведь он желтый...
– Нет, он скорее в зеленцу ударяет!..
Поля ждала со страхом, что Наталья Сергеевна захочет взглянуть поближе, но та все поняла сама, потому что вдобавок ореол вкруг Полиной головы казался ей чуть радужным. Словно ничего не случилось, она ровным голосом стала рассказывать о внучке.
Выяснилось, что девочка вместе с другими ребятами отлично устроилась на Каме во дворце бывшего камского пароходчика; сам председатель районного исполнительного комитета привозил гостинцы маленьким беженкам и с татарским акцентом подтягивал им про московский каравай.Та же уехавшая к своему ребенку москвичка сообщала в письме, что Зоенька отлично свыклась с коллективом и совсем не помнит печальных обстоятельств расставания со своей бабушкой. И тут у старухи вырвалось со вздохом, что вот христиане целые библиотеки в роскошных переплетах написали в защиту детей, а только большевики взялись любойценой оградить их будущее от последствий всечеловеческого неустройства.
– Нет-нет, я не только эвакуацию имею в виду, это всего легче... – заметила она вскользь на встречное Полино замечание, что опасно оставлять маленьких в полуосажденном городе. – Довольно горько открывать такие истины на склоне лет... когда, в сущности, уже нечего отдавать людям.
– Ну, не может быть такого положения, чтобы живому нечем было поделиться с живыми же!
– Вы правы, Поля... и потому мне в особенности следует торопиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237