Так, значит, все произошло здесь! Именно в этом месте она умерла! Здесь ее убили! Здесь!
Но... где же она сейчас?
Гарри шел туда, куда несли ноги, следуя вниз по течению реки. В том месте, где русло сужалось, он перешел через старый деревянный мостик и снова двинулся вдоль берега. Садовые ограды тянулись почти по самому краю берега, ему приходилось идти по узенькой заросшей тропинке между заборами и водой. Вскоре он пришел к тому месту, где берег был сильно подмыт и над водой навис выступ не более десяти футов шириной. Возле тихой заводи, в том месте, где один из заборов опасно наклонился в сторону реки, тропинка закончилась. Но Гарри знал, что дальше ему идти не нужно. Она лежала здесь.
То, что происходило дальше, показалось бы чрезвычайно странным любому, кто стал бы наблюдать за Гарри с другого берега реки. Он сел, свесив ноги над мутной водой неглубокой заводи, подпер рукой подбородок и стал пристально вглядываться в воду. Подойдя ближе, можно было увидеть еще более странную картину: из невидящих, немигающих глаз юноши ручьем катились слезы. Скатываясь с кончика носа, они падали в тихую воду заводи и смешивались с ней.
Впервые в своей сознательной жизни Тарри Киф встретился с матерью “лицом к лицу”, получил возможность поговорить с ней и прояснить наконец те ужасные сомнения, которые мучили его в снах и которые возникли под влиянием ее тревожных обращений к нему. Он смог наконец подтвердить подозрения, много лет не дававшие ему покоя. Пока они беседовали, он не переставая плакал. Поначалу это были слезы печали и в какой-то мере радости, а затем слезы сожаления и разочарования, вызванные долгим ожиданием этой минуты, и, наконец, слезы безудержного гнева, когда он понял, что произошло на самом деле. В завершение Гарри рассказал матери о том, что собирается сделать.
Если бы в действительности в эту минуту на берегу мог оказаться наблюдатель, его глазам предстала бы поистине странная, удивительная картина. Когда Мэри Киф узнала о планах сына, она еще больше испугалась за него и, поведав ему о своих опасениях, заставила пообещать, что он не совершит никаких необдуманных поступков. Он не мог не внять ее мольбам и в знак согласия кивнул головой. Однако Мэри ему не поверила и продолжала звать его, когда он уже поднялся и пошел прочь. И вдруг на какой-то момент - всего лишь на одну секунду - заводь словно содрогнулась до самого дна, вода зашевелилась, и от центра заводи пробежали волны. И снова гладь воды стала спокойной...
Гарри этого уже не видел - он перешел обратно через мостик и возвращался к тому месту, где все случилось много лет назад. Туда, где была убита его нежная, любящая мать.
Дойдя до зарослей особенно высокого тростника, он, убедившись, что никого нет рядом, разделся, оставшись в одних трусах, и подошел к краю воды. Через минуту он уже был в реке, глубоко нырнул и поплыл туда, где течение было наиболее быстрым. Дно великолепно просматривалось, и после двадцати минут ныряния и поисков среди камней он обнаружил то, что искал. Он лежал в нескольких дюймах от того места, где Гарри первоначально полагал его найти, скользкий и потускневший, - но это был тот самый перстень. Стоило Гарри потереть его, золото засверкало, а “кошачий глаз”, как и в старину, не мигая, холодно уставился на него. Гарри никогда не видел этого перстня, до того момента, как коснулся его пальцами, поднимая со дна, - во всяком случае не видел наяву, - но сразу же узнал его. Он был ему знаком. Его ничуть не удивило то, что он точно знал, где именно следует искать. Было бы гораздо более странно, если бы перстня там не оказалось.
На берегу он окончательно отчистил его и надел на указательный палец левой руки. Перстень был чуть великоват, но не настолько, чтобы Гарри мог его потерять. Гарри задумчиво крутил его пальцами, стремясь физически ощутить. Даже на жарком солнце перстень оставался холодным - таким же, как в тот день, когда его потерял прежний владелец.
Гарри оделся и направился в Бонниригт, где сел с автобус до Эдинбурга. Из Эдинбурга он первым же поездом уехал в Хартлпул. На сегодня со всеми делами было покончено.
Теперь, когда он нашел наконец свою мать, он всегда сможет навестить ее снова, как бы далеко ни находился. У него будет возможность успокоить ее и дать ей долгожданный покой и отдых. Ей больше не придется беспокоиться о малыше Гарри!
Однако, прежде чем уйти с того места на берегу, Гарри еще раз внимательно оглядел большой дом за рекой, он долго смотрел на старинный фронтон и одичавший сад. Он знал, что его отчим все еще живет и работает в доме. Но скоро, совсем скоро, Гарри нанесет ему визит!
Впрочем, прежде ему предстоит немало сделать. Виктор Шукшин был очень опасным человеком, убийцей, и Гарри следовало быть очень осторожным. Гарри решил, что отчим должен заплатить за смерть матери - что его следует за все наказать, но наказание должно полностью соответствовать преступлению. Нет никакого смысла обвинять этого человека в убийстве - какие после стольких лет могут быть доказательства? Нет, Гарри должен подстроить ему ловушку, и она должна сработать, причем так, что Шукшину некуда будет деться. Однако не следует торопиться, ни в коем случае не следует. Время работает на Гарри. Со временем он сможет многое освоить в совершенстве, а ему еще столькому необходимо научиться. Какой смысл быть некроскопом, если он не может воспользоваться своим даром? А что касается того, как он использует свой талант, после того как отомстит за смерть матери, там будет видно. Все будет так, как должно быть.
Сейчас его ждали лучшие в мире наставники. Им было известно намного больше, чем они знали при жизни.
Глава 8
Лето 1975 года...
Прошло три года со времени последней поездки Драгошани домой, и всего лишь год остался до назначенного старым дьяволом момента, когда он обещал раскрыть Драгошани свои тайны, тайны Вамфири. В обмен на это Борис должен вернуть его к жизни, точнее к обновленному бессмертию, дать ему возможность вновь ходить по земле.
В течение трех лет Борис неуклонно набирал силу, и теперь его положение при Боровице в качестве правой руки было поистине непоколебимым. Когда старик уйдет, Драгошани займет его место. И тогда уже - при наличии в его распоряжении всей системы советского отдела экстрасенсорики и при условии, что он будет обладать знаниями старого вампира, - его возможности станут безграничными.
То, что прежде казалось несбыточной мечтой, вполне может стать реальностью, и его родная старая Валахия превратится в могущественное государство - в самое могущественное во всем мире. Почему бы и нет, если за дело возьмется он, Борис? Обыкновенный человек мало что может успеть в отпущенное ему время жизни, а человек бессмертный способен добиться всего задуманного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Но... где же она сейчас?
Гарри шел туда, куда несли ноги, следуя вниз по течению реки. В том месте, где русло сужалось, он перешел через старый деревянный мостик и снова двинулся вдоль берега. Садовые ограды тянулись почти по самому краю берега, ему приходилось идти по узенькой заросшей тропинке между заборами и водой. Вскоре он пришел к тому месту, где берег был сильно подмыт и над водой навис выступ не более десяти футов шириной. Возле тихой заводи, в том месте, где один из заборов опасно наклонился в сторону реки, тропинка закончилась. Но Гарри знал, что дальше ему идти не нужно. Она лежала здесь.
То, что происходило дальше, показалось бы чрезвычайно странным любому, кто стал бы наблюдать за Гарри с другого берега реки. Он сел, свесив ноги над мутной водой неглубокой заводи, подпер рукой подбородок и стал пристально вглядываться в воду. Подойдя ближе, можно было увидеть еще более странную картину: из невидящих, немигающих глаз юноши ручьем катились слезы. Скатываясь с кончика носа, они падали в тихую воду заводи и смешивались с ней.
Впервые в своей сознательной жизни Тарри Киф встретился с матерью “лицом к лицу”, получил возможность поговорить с ней и прояснить наконец те ужасные сомнения, которые мучили его в снах и которые возникли под влиянием ее тревожных обращений к нему. Он смог наконец подтвердить подозрения, много лет не дававшие ему покоя. Пока они беседовали, он не переставая плакал. Поначалу это были слезы печали и в какой-то мере радости, а затем слезы сожаления и разочарования, вызванные долгим ожиданием этой минуты, и, наконец, слезы безудержного гнева, когда он понял, что произошло на самом деле. В завершение Гарри рассказал матери о том, что собирается сделать.
Если бы в действительности в эту минуту на берегу мог оказаться наблюдатель, его глазам предстала бы поистине странная, удивительная картина. Когда Мэри Киф узнала о планах сына, она еще больше испугалась за него и, поведав ему о своих опасениях, заставила пообещать, что он не совершит никаких необдуманных поступков. Он не мог не внять ее мольбам и в знак согласия кивнул головой. Однако Мэри ему не поверила и продолжала звать его, когда он уже поднялся и пошел прочь. И вдруг на какой-то момент - всего лишь на одну секунду - заводь словно содрогнулась до самого дна, вода зашевелилась, и от центра заводи пробежали волны. И снова гладь воды стала спокойной...
Гарри этого уже не видел - он перешел обратно через мостик и возвращался к тому месту, где все случилось много лет назад. Туда, где была убита его нежная, любящая мать.
Дойдя до зарослей особенно высокого тростника, он, убедившись, что никого нет рядом, разделся, оставшись в одних трусах, и подошел к краю воды. Через минуту он уже был в реке, глубоко нырнул и поплыл туда, где течение было наиболее быстрым. Дно великолепно просматривалось, и после двадцати минут ныряния и поисков среди камней он обнаружил то, что искал. Он лежал в нескольких дюймах от того места, где Гарри первоначально полагал его найти, скользкий и потускневший, - но это был тот самый перстень. Стоило Гарри потереть его, золото засверкало, а “кошачий глаз”, как и в старину, не мигая, холодно уставился на него. Гарри никогда не видел этого перстня, до того момента, как коснулся его пальцами, поднимая со дна, - во всяком случае не видел наяву, - но сразу же узнал его. Он был ему знаком. Его ничуть не удивило то, что он точно знал, где именно следует искать. Было бы гораздо более странно, если бы перстня там не оказалось.
На берегу он окончательно отчистил его и надел на указательный палец левой руки. Перстень был чуть великоват, но не настолько, чтобы Гарри мог его потерять. Гарри задумчиво крутил его пальцами, стремясь физически ощутить. Даже на жарком солнце перстень оставался холодным - таким же, как в тот день, когда его потерял прежний владелец.
Гарри оделся и направился в Бонниригт, где сел с автобус до Эдинбурга. Из Эдинбурга он первым же поездом уехал в Хартлпул. На сегодня со всеми делами было покончено.
Теперь, когда он нашел наконец свою мать, он всегда сможет навестить ее снова, как бы далеко ни находился. У него будет возможность успокоить ее и дать ей долгожданный покой и отдых. Ей больше не придется беспокоиться о малыше Гарри!
Однако, прежде чем уйти с того места на берегу, Гарри еще раз внимательно оглядел большой дом за рекой, он долго смотрел на старинный фронтон и одичавший сад. Он знал, что его отчим все еще живет и работает в доме. Но скоро, совсем скоро, Гарри нанесет ему визит!
Впрочем, прежде ему предстоит немало сделать. Виктор Шукшин был очень опасным человеком, убийцей, и Гарри следовало быть очень осторожным. Гарри решил, что отчим должен заплатить за смерть матери - что его следует за все наказать, но наказание должно полностью соответствовать преступлению. Нет никакого смысла обвинять этого человека в убийстве - какие после стольких лет могут быть доказательства? Нет, Гарри должен подстроить ему ловушку, и она должна сработать, причем так, что Шукшину некуда будет деться. Однако не следует торопиться, ни в коем случае не следует. Время работает на Гарри. Со временем он сможет многое освоить в совершенстве, а ему еще столькому необходимо научиться. Какой смысл быть некроскопом, если он не может воспользоваться своим даром? А что касается того, как он использует свой талант, после того как отомстит за смерть матери, там будет видно. Все будет так, как должно быть.
Сейчас его ждали лучшие в мире наставники. Им было известно намного больше, чем они знали при жизни.
Глава 8
Лето 1975 года...
Прошло три года со времени последней поездки Драгошани домой, и всего лишь год остался до назначенного старым дьяволом момента, когда он обещал раскрыть Драгошани свои тайны, тайны Вамфири. В обмен на это Борис должен вернуть его к жизни, точнее к обновленному бессмертию, дать ему возможность вновь ходить по земле.
В течение трех лет Борис неуклонно набирал силу, и теперь его положение при Боровице в качестве правой руки было поистине непоколебимым. Когда старик уйдет, Драгошани займет его место. И тогда уже - при наличии в его распоряжении всей системы советского отдела экстрасенсорики и при условии, что он будет обладать знаниями старого вампира, - его возможности станут безграничными.
То, что прежде казалось несбыточной мечтой, вполне может стать реальностью, и его родная старая Валахия превратится в могущественное государство - в самое могущественное во всем мире. Почему бы и нет, если за дело возьмется он, Борис? Обыкновенный человек мало что может успеть в отпущенное ему время жизни, а человек бессмертный способен добиться всего задуманного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135