Данвич типичное захолустье с довольно скандальной репутацией. Он
нередко фигурирует в сводках новостей в связи с какой-нибудь странной
историей, первой из которых было дело Уэтли в 1928 году..."
Я уронил газету на колени. Мой рассудок отказывался принять то
единственное объяснение, которое напрашивалось в отношении всех этих
событий. Именно в этот момент я и принял решение предать бумаге все, что
знал и чему был свидетелем. Я надеялся, что, расположив все события по
порядку, я смогу увидеть их в истинном свете. Пока что у меня в голове царил
полный хаос: я вспоминал то об исчезнувших из подвала костях, то о словах
Уилбера Уэтли в письме к моему двоюродному деду: "Пришельцы из воздуха не
могут обходиться без человеческой крови. Они получают из нее тело... вы тоже
сможете это делать...", то о таинственном возвращении и не менее
таинственном исчезновении Септимуса Бишопа, который с тех пор, как я
встретил его в кабинете, больше не появлялся.
Я швырнул газету на пол. В голове у меня воцарился еще больший хаос,
чем прежде: предания о колдунах и чародеях мешались со всевозможными
поверьями, вроде того, что в проточной воде могут обитать духи, ведьмы и
прочая нечисть. Мой здраьый смысл задыхался под натиском суеверий и
предрассудков. Внезапно меня охватило непреодолимое желание узнать обо всем
как можно больше. Я выбежал из дома, изрядно исцарапавшись о кусты ежевики,
спустился по тропинке к автомобилю и поехал в Данвич.
Едва я ступил ногой в магазин Тобиаса Уэтли, как он набросился на меня
с криками.
- Убирайтесь! Я не стану вас обслуживать! орал он, брызгая слюной и
сверкая глазами. Это все, вы, вы!
Он не давал мне открыть рта.
- Убирайтесь вон из города, пока это не повторилось! Мы сделали это
тогда сделаем и теперь. Я знал того парня, Сета. Он был мне как родной сын.
Это вы во всем виноваты, вы и все ваше бишоповское отродье!
Перед лицом такой лютой злобы мне ничего не оставалось, как убраться
восвояси. Пока я шел к автомобилю, я видел, как другие жители Данвича,
сбившись в кучки вдоль улицы, смотрят мне вслед с неприкрытой ненавистью.
Я сел в автомобиль и покинул город. Впервые в жизни я воочию убедился в
том, какую власть над человеком имеет страх перед неведомым страх, перед
которым отступает здравый смысл.
Вернувшись в дом Бишопа, я взял лампу, спустился в тоннель и прошел по
нему к люку, ведущему в подземную комнату. Едва я приподнял крышку, как на
меня дохнуло таким смрадом, что я почел за благо остаться наверху. Запах,
скорее всего, исходил от того, второго, отверстия, в которое я ни разу не
удосужился заглянуть, ибо в самой комнате насколько я мог видеть при тусклом
мерцании лампы ничто не изменилось со времени моего последнего посещения.
Я опустил крышку люка и поспешил вернуться тем же путем, каким пришел.
Вопреки всем доводам здравого смысла, теперь я знаю, какой ужас, сам
того не желая, я навлек на Данвич ужас, который до поры до времени таился в
среднем пролете...
* * *
Позже. Мой двоюродный дед Септимус только что оторвал меня от кошмарных
снов, положив мне на плечо свою тяжелую руку. Открыв глаза, я различил во
тьме его смутный силуэт, а за ним белую фигуру обнаженной женщины с длинными
волосами и горящим взором.
- Внук мой, мы в опасности, сказал мне двоюродный дед. Уходим.
Они оба развернулись и вышли из кабинета. Я вскочил с постели, на
которой спал, не сняв одежды, и теперь спешу дописать эти заключительные
строки в свой отчет о происшедшем.
Отсюда мне видны огни множества факелов. Там, на лесной опушке,
собрались озлобленные жители Данвича. Я знаю, что у них на уме.
Мой двоюродный дед Септимус и его спутник ждут меня в тоннеле. У меня
нет другого пути.
Если только они не знают о существовании той двери, что выходит в
лес...
* * *
На этом рукопись Бишопа обрывается. А через одиннадцать дней после
того, как дом старого Бишопа сгинул в огне пожара, "Аркхэм Адвер-тайзер"
опубликовал следующую заметку (любители курьезов найдут ее на развороте):
"Данвичцы в своем амплуа.
После таинственного исчезновения Амброза Бишопа данвичцев вновь одолел
строительный зуд. Старый мост по Крэйри-роуд, который полностью снесло во
время недавнего кратковременного разлива реки Мискатоник, по-видимому, имеет
в глазах жителей Данвича какую-то особую прелесть, иначе вряд ли бы они
стали отстраивать заново и притом в бетоне один из центральных быков, да еще
и украшать его тем, что местные старожилы именуют "Знаком Властителей
Древности". Все попытки нашего репортера добиться от данвичцев хоть
сколько-нибудь вразумительного объяснения этому факту остались без
успеха..."
The horror from the middle span (with A.Derlet, 1967) Перевод
О.Мичковского
1 2 3 4 5 6 7