Обезумев от своих желаний, он пытался подчинить своей магии и церковь, но могущество Бога было слишком велико. Распознав слабоволие в Йоханнесе Вандерхоофе, он подчинил его себе, так что проповеди священника стали странными и полными мистического смысла, внушающего страх наивным сердцам сельских жителей. Из своего положения в комнате в колокольне за украшавшей заднюю стену церкви картиной, изображающей искушение Христа, он следил через щели в глазах дьявола за Вандерхоофом, когда тот произносил проповеди. Пораженная ужасом нечестивых вещей, происходивших с народом, члены конгрегации один за другим покинули ее, и Фостер получил возможность делать все, что хотел, с церковью и с Вандерхоофом.
"Но что вы сделали с ним?" - спросил я лишенным эмоций голосом, когда старый сторож прервал свое признание. Из его груди вырвалось какое-то подобие смешка, а голова запрокинулась назад в пьяном веселье.
"Я забрал его душу! - провыл он тоном, заставившим меня содрогнуться. - Я забрал его душу и заключил ее в бутылку: маленькую черную бутылку! И я похоронил его! Лишившись души, он не может попасть ни в рай, и в ад! Но он идет за ней. Сейчас он пытается выбраться из могилы. Я слышу, как он проталкивает себе путь через землю - он уже достаточно силен!"

По мере того, как старик излагал мне свою историю, я все больше и больше проникался убеждением в том, что он говорит правду, и это вовсе не пьяный бред. Каждая деталь соответствовала тому, что рассказывал мне Хейнс. Постепенно во мне нарастал страх. Теперь старый колдун сотрясался в припадке демонического смеха, а я едва удерживал себя от желания стремглав броситься вниз по узкой лестнице - прочь от этого проклятого соседства. Пытаясь успокоить себя, я встал и снова взглянул в окно. Мои глаза едва не вылезли из орбит, когда я увидел, что крест на могиле Вандерхоофа заметно покосился в тот момент, когда я бросил на него взгляд. Теперь он стоял под углом в сорок пять градусов!
"Можем ли мы откопать Вандерхоофа и вернуть ему душу?" - почти неслышно спросил я, чувствуя, что следует поторопиться с тем, чтобы что-нибудь сделать. Старик в ужасе поднялся со своего стула.
"Нет, нет, нет! - закричал он. - Он убьет меня! Я забыл формулу, и если он вырвется наружу, он будет жив, но не будет иметь души. Он убьет нас обоих!"
"Где находится бутылка с его душой?" - спросил я, угрожающе направляясь к нему. Я чувствовал, что должно произойти нечто ужасное, что я должен во что бы то ни стало предотвратить.
"Я не скажу тебе, щенок! - прорычал он. Я скорее почувствовал, чем увидел странный свет в его глазах, когда он посмотрел в угол комнаты. - И не трогай меня, или ты пожалеешь об этом!"

Я сделал шаг вперед, заметив, что на низенькой табуретке позади него стоят две черных бутылки. Фостер бормотал какие-то загадочные слова приглушенным мелодичным голосом. Все посерело перед моими глазами, и что-то внутри меня, казалось, дернулось вверх, пытаясь вырваться из моего горла. Я почувствовал слабость в коленях.

Склонившись вперед, я схватил старого сторожа за глотку, а свободной рукой достал бутылки на табуретке. Однако старик повалился назад, задев табуретку ногой, и одна из бутылок упала на пол, в то время как другую я успел поймать. В ней было видно сияние голубого пламени. Запах серы пропитал комнату. Из маленького осколка разбитого стекла поднялся белый пар, выветрившийся в окно.
"Будь ты проклят, мошенник!" - прозвучал голос, казавшийся приглушенным и далеким. Фостер, которого я отпустил, когда разбилась бутылка, прижался к стене и съежился и сморщился еще больше, чем обычно. Его лицо постепенно становилось темно-зеленым.
"Будь ты проклят!" - вновь произнес голос, который, как я с трудом понял, исходил из его уст. - Что ты натворил! Эта бутылка была моей! Священник Слотт оставил ее мне двести лет назад!"

Он медленно соскользнул на пол, уставившись на меня ненавидящим взглядом, который стремительно затуманивался. Его плоть менялась от белого к черному цвету, а затем к желтому. Я с ужасом созерцал, как его тело, казалось, рассыпается в клочья, пока, наконец, его одежда не рухнула на пол в виде сморщенных складок.
Бутылка в моих руках стала нагреваться. В страхе я посмотрел на нее. Она засветилась таинственным фосфоресцентным блеском. Окаменев от ужаса, я поставил ее на стол, но не мог оторвать от нее взгляд. Наступил зловещий момент тишины, в то время как бутылка сияла все ярче, и затем моих ушей достигнул отчетливый звук падающих комьев земли. Затаив дыхание, я выглянул в окно. Теперь луна была хорошо заметна в небе, и в ее свете я увидел, что новый крест на могиле Вандерхоофа упал. Снова раздался звук осыпающейся почвы, и, не в силах более сдерживать себя, я кинулся вниз по лестнице, разыскивая путь к двери. Время от времени спотыкаясь о кочки и падая на землю, я мчался отсюда, обуянный невыносимым ужасом. Достигнув в том месте, где начинался вход в сумрачный свод ив, подножья холма, на котором стояла церковь, я услышал позади чудовищный грохот. Обернувшись, я бросил взгляд на церковь. Ее стены отражали лунный свет, а напротив нее угадывался гигантский силуэт жуткой черной тени, поднимающейся из могилы моего дядюшки. Отвратительно дергаясь, она потащилась по направлению к церкви.
На следующее утром я поведал эту историю группе крестьян в лавке Хейнса. Во время моего рассказа они переглядывались и едва заметно улыбались, но когда я предложил им сопроводить меня к тому месту, в разнообразных выражениях отказались. Хотя, казалось, они с недоверием отнеслись к моей истории, никто не осмелился пойти на риск. Тогда я сказал им, что пойду один, хотя, откровенно признаюсь, такая идея отнюдь не радовала меня.
Когда я покинул лавку, один старик с длинной седой бородой поспешил вслед за мной и схватил меня за руку.
"Я пойду с тобой, парень, - сказал он. - Это похоже на то, что я когда-то слышал от своего деда - что-то насчет старого священника Слотта. Странным типом был он, как я слышал, но Вандерхооф был еще хуже".

Когда мы прибыли к церкви, могила пастора Вандерхоофа оказалась вскрытой и пустой. Конечно, это, должно быть, дело рук гробокопателей, решили мы, и еще: В комнате в колокольной башне бутылка, которую я оставил на столе, исчезла, хотя осколки разбитой по-прежнему валялись на полу. А в куче смятой одежды и желтой пыли, которая когда-то была Абелем Фостером, мы обнаружили чьи-то отпечатки следов монструозного размера.
Мельком просмотрев некоторые книги и рукописи, разложенные в колокольне, мы спустились вместе с ними вниз по лестнице и предали огню как богохульные и кощунственные. Вооружившись лопатами, найденными в подвале церкви, мы засыпали могилу Йоханнеса Вандерхоофа, а затем, после некоторого раздумья, бросили в костер нечестивый крест.
1 2 3 4 5