Морозный воздух улицы немного приободрил Виктора. Похоже, что зима шла за ним по пятам от самого Харькова.
– Надо будет позвонить главному… – думал на ходу Виктор. – Сказать, что я приболел… И газеты купить надо, может все-таки поработаю немного…
В рыбном отделе гастронома он купил два кило мороженой камбалы.
Потом, поколебавшись, купил еще килограмм живой рыбы.
Дома набрал в ванну холодной воды, пустил туда три серебристых карпа, потом уже позвал Мишу.
Миша, посмотрев на плавающих в ванне рыб, отвернулся и пошлепал обратно в комнату.
Виктор пожал плечами, не понимая своего питомца.
В дверь позвонили.
Виктор, увидев в дверном глазке Мишу-непингвина, открыл ему.
– Привет! – сказал Миша, заходя. – Есть парочка заказов. Ты как?
Виктор кивнул.
Они прошли на кухню. Тут же туда пришлепал пингвин.
– А, тезка! – усмехнулся гость. – Приветик!
Потом посмотрел на Виктора.
– А ты чего такой мрачный? – спросил он. – Приболел, что ли?
– Да, – Виктор кивнул. – Да и вообще как-то хреново…
Ему почему-то хотелось жаловаться, и хотя что-то внутри протестовало против такого его поведения, но сдержаться он не мог.
– Пишу-пишу, а никто и не видит моего труда… – говорил он и голос его был не слезливый, а скорее сердитый, не требующий сочувствия. – Уже больше двухсот страниц… И все в пустую…
– Ну почему впустую? – остановил его Миша-непингвин. – Ты просто пишешь в ящик, как писали многие писатели в доброе советское время. Но с той разницей, что твои вещи все равно рано или поздно напечатают…
Гарантирую.
Виктор кивнул, понимая правоту слов гостя, но все равно приступ неудовлетворенности продолжался и не давал ему не только улыбнуться, но даже успокоиться.
– Ну а про кого ты лучше всех написал, как ты думаешь? – дружелюбно спросил Миша-непингвин.
– Про Якорницкого, – подумав, ответил Виктор и вспомнил длинное застольное интервью за бутылкой финской водки.
– Это который писатель и депутат? – переспросил Миша.
– Да.
– Ну ладно, – сказал он. – Тут я тебе кое-что интересное принес.
Почитай.
Виктор взял в руки несколько листов бумаги, просмотрел их. Незнакомые фамилии, строчки биографий, даты. Вникать сейчас в эти тексты Виктору не хотелось. Он просто кивнул и отложил листы в сторону.
– Позвони мне, когда будет готово, – попросил Миша-непингвин, протягивая Виктору визитную карточку.
15
За окном шел первый снег.
Виктор пил кофе и читал бумаги, принесенные Мишей-непингвином пару дней назад. Это были биографические досье на замначальника налоговой службы и на хозяйку ресторана «Карпаты». Биографии этой парочки были достаточно пестрыми, чтобы стать заметными «крестиками». С такими персонажами можно было спокойно писать приключенческий роман, думал Виктор, замечательные отрицательные герои! Но для написания романа требовалось совершенно свободное время, которого у Виктора не было.
Правда, у него теперь были деньги, был пингвин Миша и три серебристых карпа, плавающих в ванной. Но можно ли было все это считать компенсацией за ненаписанный роман?
Вспомнив о карпах, Виктор взял кусок булки и пошел в ванную кормить живую рыбу.
Накрошив булки, он услышал рядом чье-то дыхание. Обернулся и увидел Мишу. Миша с грустью смотрел на плавающих в ванне рыб.
– Так что, пресноводных ты не любишь? – спросил пингвина Виктор и вместо него сам же и ответил на вопрос. – Конечно, мы же вообще-то антарктические, океанские, в собственном соку…
Вернувшись в комнату, Виктор позвонил участковому и пригласил его на рыбный ужин.
За окном все еще шел снег.
Виктор поставил на кухонный стол печатную машинку и принялся слово за словом «рисовать» живые образы будущих покойников.
Работа продвигалась медленно, но уверенно. Каждое слово ложилось на свое место и становилось незыблемым, как фундамент египетской пирамиды.
«Не от хорошей жизни покойный согласился на убийство своего младшего брата, в руки к которому случайно попал список акционеров еще не приватизированного завода стиральных машин. Но памятник, поставленный покойным в память о брате, стал настоящим украшением кладбища. Часто жизнь заставляет убивать, а смерть близкого человека заставляет жить дальше, жить не смотря ни на что… Все взаимозависимо. Все в этом мире объединено кровеносными сосудами. Жизнь всех – это одно целое и потому смерть одной малой части целого все равно оставляет позади себя жизнь, так как количество живых частей целого всегда превышает количество умерших частей…»
Участковый Фишбейн-Степаненко пришел на ужин в джинсах и черном свитере поверх фланелевой полосатой рубашки. Он пришел с бутылкой конъяка и кульком мороженной трески для пингвина.
Ужин еще не был готов и они вместе с Виктором дожаривали карпов, освободивших наконец ванну. Тем временем в ванной, в свежей холодной воде плескался пингвин. Виктор и Сергей слушали сквозь шипение жарящейся на сковородке рыбы плеск воды в ванной и оба улыбались.
Наконец еда была готова.
Выпив по рюмке коньяка, хозяин и гость принялись за рыбу.
– Костлявая! – сказал, словно извиняясь от имени этой рыбы, Виктор.
– Это ничего, – кивнул участковый. – За все приходится платить…
Она, рыба, чем костлявее, тем вкуснее. Я, помню, мясо кита пробовал – тоже ведь рыба! Никаких костей и никакого вкуса…
Они запивали рыбу коньяком, поглядывали на летящий в едва подсвеченной чужими окнами темноте снег. Что-то было в этом ужине новогоднее.
– А ты чего один живешь? – спросил после брудершафта Сергей.
Виктор пожал плечами.
– Так получилось, – ответил он. – Не везет мне с женщинами. Все какие-то потусторонние попадаются. Тихие, незаметные. Поживут и исчезают… Надоело. Вот пингвина взял, и как-то сразу легче стало. Но он почему-то грустный все время… Может, было бы лучше взять собаку… Они все-таки эмоциональнее, лаем встречают, облизывают, хвостом машут…
– Чего! – махнул рукой Сергей. – Собак надо два раза в день на улицу выводить, запах от них на всю квартиру… Пингвин лучше. Ты-то сам чем занимаешся?
– Писатель, – ответил Виктор.
– Детский?
– Почему детский? – удивился хозяин. – Нет. Я для газеты пишу.
– А-а… – кивнул Сергей. – Я газеты не люблю. От них всегда настроение портится.
– Я тоже не люблю, – сказал Виктор. – А кстати, откуда у тебя такая фамилия? Фишбейн…
Сергей тяжело вздохнул.
– Понимаешь, – сказал он. – Скучно было очень, а у меня тетка в паспортном столе работала. Вот как-то и решил стать евреем и уехать к чертовой матери. Евреем стал, просто написал заявление о потере паспорта – так тетка научила – а она потом мне новый с новой фамилией выписала. А потом посмотрел, как эмигранты за границей живут. Не позавидуешь. Вот и решил остаться, а чтобы при оружии быть – в участковые пошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53