Она говорила о них с безразличием стороннего наблюдателя, и казалось, подобный тон не стоил ей никаких усилий, как будто это вовсе и не с ней произошло.
- Ничего, если я выпью еще? - спросила она, встряхивая свой стакан.
- Валяй.
- Может быть, вы тоже хотите?
- Нет, спасибо, - отказался он, понимая, что ему нужно сохранить трезвую голову, хотя он и не способен вполне трезво мыслить.
Луиза стояла в той же соблазнительной позе и смешивала коктейль; вернувшись на кушетку, она села гораздо ближе к нему, чем сидела раньше.
- Я кое-что вспомнила. Вы спросили меня, было ли у него на руке кольцо, и я ответила, что было. Но я совсем забыла сказать, как он носил его.
Чейз подался вперед, желая услышать что угодно, пусть сейчас это покажется пустяком.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, - проговорил он.
- Это было мизинное кольцо, - сказала она.
- Что-что?
Она пошевелила мизинцем на свободной руке:
- Мизинное кольцо, ну, которое носят на мизинце. Вы разве такого никогда не видели?
- Конечно видел, - сказал он. - Но не понимаю, что этот факт дает нам нового или важного.
- Ну-у, - протянула Луиза, придавая своему лицу абсолютно бесстрастное выражение, - лично я видела такие только у девушек и у голубых.
Чейз задумался. Похоже, они недаром потратили время. Это уже кое-что.
- Так ты полагаешь, убийца может быть.., гомосексуалистом?
- Не знаю, - пожала плечами она. - Но кольцо он точно носил на мизинце.
- А ты сказала об этом Уоллесу?
- Да я только сейчас сообразила. Вы заставили вспомнить те события, и меня как будто осенило.
Чейз был доволен. Куда как приятно, пусть медленно, по крупицам, но собирать сведения о Судье - начиная с самого первого обрывка информации. Потом он передаст все это в полицию с презрением человека, которого они списали со счетов, сочтя, что у него пограничный случай психического расстройства со сложными галлюцинациями. Звучит по-детски, ну и пусть. Он уже давно не доставлял себе детских удовольствий.
- Это наблюдение может помочь, - сказал он. Она скользнула поближе к нему, точно хорошо смазанная машина, предназначенная исключительно для того, чтобы соблазнять, - сплошные округлые формы и золотистый загар.
- Вы думаете, мистер Чейз?
Он кивнул, пытаясь сообразить, как лучше всего отделаться от нее, чтобы не обидеть, чувствуя тем временем, что она прижалась к нему бедром.
Чейз резко встал и сказал:
- Мне надо идти. Теперь у меня есть конкретный факт, и это больше, чем я рассчитывал. - Он лишь слегка покривил душой: вообще-то он совсем ни на что не рассчитывал.
Луиза тоже встала, почти вплотную придвинулась к нему.
- О, еще рано, - проворковала она. - Жаль, что вы не останетесь и не составите мне компанию.
Чейз чувствовал букет женских ароматов - духов, мыла, свежевымытых волос, намека на секс, - эти запахи способны заинтриговать мужчину, но он вовсе не был заинтригован. Только возбужден. Удивительное дело: в первый раз за много месяцев его возбудила женщина. Но возбуждение и интерес - разные вещи. Хотя она и стройная, и хорошенькая, но не вызывает у него ничего, кроме полового влечения, которое он не считал надежным мерилом отношений между мужчиной и женщиной.
- Нет, - сказал он. - Мне нужно повидать еще кое-кого.
- В такое-то время?
- Да. Одного-двух человек, - подтвердил он, чувствуя, что теряет инициативу.
Луиза поднялась на цыпочках и лизнула его губы. Не поцеловала - просто очень быстро провела розовым язычком.
Тут он понял, почему не доверяет своему половому влечению. Хотя Луиза с виду женщина и ведет себя более чем по-женски, но на самом деле она до женщины не дотягивает. Конечно, уже не ребенок, не девочка. Но ей не хватает жизненного опыта, закалки. Она всегда была под опекой родителей, в результате и возник этот чувственный лоск, который мог легко привести их обоих к бурному взрыву чувственности, - но после этого останется только опустошение и злость. О чем они будут, к примеру, разговаривать после того, как он трахнет ее?
- Дом в нашем распоряжении еще несколько часов, - уговаривала она. - И кушетка нам не понадобится. У меня огромная белая кровать с белым пологом и золочеными ножками.
- Не могу, - сказал он. - В самом деле не могу, потому что меня ждут.
Луизе хватило женской интуиции, чтобы понять: она проиграла. Девушка отступила на шаг и улыбнулась Чейзу:
- Но я хочу отблагодарить вас. За то, что вы спасли мне жизнь. За это полагается большая награда.
- Ты ничего не должна мне, - сказал он.
- Должна. Как-нибудь в другой раз, когда у вас не будет неотложных дел, да?
Поскольку злить ее было ни к чему - сотрудничество с ней могло понадобиться Чейзу позже, он наклонился, поцеловал ее в губы и сказал:
- Ну, конечно, в другой раз.
- Прекрасно, - сказала она. - Я знаю, что нам будет хорошо вместе.
Такая лощеная, быстрая и легкая - ни одной задоринки, чтобы зацепиться. Интересно, подумал Чейз, помнят ли ее любовники, с кем они только что спали?
Он сказал:
- Если детектив Уоллес снова будет допрашивать тебя, не могла бы ты.., забыть о кольце?
- Конечно могу. Но почему вы занимаетесь этим расследованием в одиночку? Я так и не спросила.
- У меня есть на то причины, - ответил он. - Личные.
Вернувшись домой, Чейз стал обдумывать новый факт, и теперь он уже не казался ему столь важным. То, что Судья носил кольцо на мизинце, еще не доказывало его сексуальной извращенности - так же как длинные волосы не показатель революционного настроя и склонности к насилию, а крошечная мини-юбка вовсе не говорит о том, будто ее обладательница всем доступна лишь потому, что открывает ноги выше допустимого общественной моралью предела. И даже если Судья гомосексуалист, от этого найти его ничуть не легче. Конечно, в городе есть места, где собираются геи, и Чейз знал их почти все, если только они не повыходили из моды. Но в этих злачных местах пасутся сотни людей, и нет никакой гарантии, что их посещает Судья.
Чейз разделся; мрачное настроение вернулось к нему, и, взяв с буфета стакан, он подошел с ним к холодильнику, бросил два кубика льда, взялся было за бутылку виски, но понял: для того чтобы заснуть, ему вовсе не нужно пить. До смерти уставший, он забрался в постель, оставив лед таять в пустом стакане, протянул руку и выключил ночник. Темнота была тяжелой и теплой и в первый раз за долгое время действовала на него успокаивающе.
Уже засыпая, он стал думать, не глупо ли поступил, отвергнув открытые сексуальные притязания Луизы Элленби. Он провел много месяцев без женщин и без стремления к ним. Луиза вызвала у него возбуждение, и в определенном смысле ее, наверное, можно считать совершенством: ее движения, скорее всего, были бы умелыми, уверенными и захватывающими дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44