Тогда у фюрера никогда не будет возможности проверить утверждения Стефана.
Гитлер молча сидел и задумчиво смотрел на «люгер».
Наверху снова загремели взрывы, раскачивающие картины на стене и карандаши в медном стакане.
Стефан с тревогой ждал, поверил ли ему Гитлер.
– Как ты пришел ко мне? – спросил Гитлер.– Как ты смог воспользоваться машиной времени? Она ведь охраняется с момента исчезновения Кокошки и остальных пяти.
– Я появился здесь, не пользуясь машиной времени, – сказал Стефан.– Я прибыл к вам прямо из будущего, воспользовавшись только временным поясом.
Это была самая наглая ложь из всех, так как пояс не был машиной времени и не мог ничего, кроме как вернуть путешественника в институт. Он рассчитывал на неведение политиканов. Они понемногу знали обо всем, что делалось у них под носом, но мало во что вникали глубже. Гитлер конечно знал о машине времени и о природе путешествий во времени, но, вероятно, только в общих чертах; он вряд ли знал о деталях и о том, как действует пояс.
Если Гитлер понял, что Стефан появился из института, вернувшись туда с поясом Кокошки, он поймет, что Кокошка и остальные были оклеветаны Стефаном и не были предателями, следовательно, рухнет и разработанная им ложь. В этом случае Стефан мертвец.
Нахмурившись, диктатор сказал:
– Ты использовал пояс без машины времени? Это возможно?
Глотка Стефана пересохла от страха, но он сказал с уверенностью:
– О да, мой фюрер, это довольно просто… перенастроить пояс и использовать его не только для возвращения в институт, но и по собственному желанию. И это наше счастье, иначе, вернувшись в институт, я был бы схвачен евреями.
– Евреями? – сказал Гитлер удивленно.
– Да, сэр. В институте организованный заговор, который, как я уверен, возглавляют потомственные евреи, скрывающие свое происхождение.
Лицо сумасшедшего исказилось от злости.
– Евреи. Везде одно и тоже. Везде одно и тоже. А теперь и в институте.
Слушая эти крики, Стефан понял, что повернул ход истории в прежнее русло.
Судьба борется за то, что должно было быть.
ГЛАВА 24
Лаура сказала:
– Крис, я думаю, что тебе лучше спрятаться под машиной.
Когда она закончила фразу, убийца, прятавшийся к юго-западу от нее, появился из-за укрытия и бросился к другому укрытию в виде неглубокого углубления в песке.
Она поднялась, уверенная, что «бьюик» защитит ее от выстрелов человека за «тойотой», и открыла огонь. Первые несколько пуль взбили фонтанчики на песке возле ног бегущего, но следующая очередь срезала его по ногам. Закричав, он рухнул на землю. Он покатился по песку и упал в канаву, промытую дождевой водой.
Когда раненный убийца исчез из вида, Лаура услышала автоматный огонь, но не из-за «бьюика», а позади себя. Прежде чем она успела обернуться, несколько пуль ударили ей в спину, бросив ее на землю.
ГЛАВА 25
– Евреи, – снова зло сказал Гитлер.– А что с этим ядерным оружием, которое должно помочь нам победить?
– Еще одна ложь, мой фюрер. Хотя в будущем было сделано много попыток его создания, ни одна из них не увенчалась успехом. Это выдумка заговорщиков, которая помогла бы им и дальше расходовать ресурсы и энергию рейха.
Страшный грохот раздался за стенами, как будто они были не под землей, а на небесах посреди шторма.
Тяжелые рамы с картинами заколыхались на бетонной стене. Карандаши загремели в медном стакане.
Гитлер встретился глазами со Стефаном и долгое время изучал его.
– Если бы ты не был предан мне, то пришел бы с оружием и убил бы меня.
Он думал об этом так, как будто убийство Адольфа Гитлера могло бы снять вину с его души. Но это было бы эгоистичным действием потому, что вызвало бы изменение курса истории, что могло поставить будущее под риск. Он не забывал, что его будущее было прошлым Лауры; если он изменит ряд событий, возможно, это изменит мир к худшему вообще и прошлое Лауры в частности. Что, если, убив Гитлера здесь, он вернется в 1989 год и обнаружит, что мир столь трагически изменился, а по каким-то причинам Лаура вообще не родилась?
Он хотел убить эту змею в человеческом обличье, но не мог взять на себя ответственность за последствия. Предчувствие подсказывало, что мир станет только лучше от этого, но он знал, что предчувствие и судьба взаимоисключали друг друга.
– Да, – сказал он, – будь я предателем, мой фюрер, я сделал бы это. Боюсь, что настоящие предатели в институте могут прибегнуть к такому методу рано или поздно.
Гитлер побледнел.
– Завтра я закрою институт. Я закрою его до тех пор, пока не буду уверен в штате.
«Бомбы Черчилля опередят тебя», – подумал Стефан.
– Мы выиграем, Стефан, и мы сделаем это благодаря судьбе, а не предсказаниям. Мы победим потому, что это наша судьба.
– Это наша судьба, – согласился Стефан.– Наше дело правое.
Этот сумасшедший улыбнулся. Поддавшись сентиментальности и резко переменив тему, Гитлер заговорил об отце Стефана, Франце, о прошедших днях в Мюнхене.
Стефан слушал, изображая из себя очарованного, но когда Гитлер выразил благодарность Францу Кригеру за верность его сына, Стефан воспользовался возможностью уйти.
– И я, мой фюрер, буду верен вам до конца своих дней, буду преданным вам слугой.– Он встал, отсалютовал диктатору, сунул руку под рубашку к поясу и сказал: – Сейчас я должен вернуться в будущее ради нашей пользы.
– В будущее? – сказал Гитлер, поднимаясь с кресла.– Но я думал, что ты останешься в своем времени? Зачем возвращаться в будущее, если ты очистил свое имя в моих глазах?
– Я знаю, где скрывается Кокошка. Я должен найти его и вернуть назад, так как только Кокошка может знать имена предателей в институте.
Он быстро салютовал, нажал кнопку на поясе и исчез из бункера раньше, чем Гитлер смог ответить.
Он вернулся в институт в ночь шестнадцатого марта, в ту ночь, когда Кокошка отправился за ним в погоню в Сан-Бернардино и никогда не вернулся. Он сделал все, чтобы уничтожить институт и разуверить Гитлера в информации, исходившей из него. Он был весел, если бы не волновался за Лауру, которую мог атаковать отряд СС в 1989 году.
Но дойдя к программной панели, он ввел последние данные для самого последнего прыжка во времени: в пустыню в окрестностях Палм-Спрингс, где Лаура и Крис ждали его утром двадцать пятого января 1989 года.
ГЛАВА 26
Падая на землю, Лаура знала, что ее позвоночник был задет одной из пуль, так как она не чувствовала боли ни в одной части своего тела.
Судьба борется за то, что должно было быть.
Стрельба затихла.
Она могла двигать только своей головой, чтобы увидеть Криса, стоявшего на ногах возле «бьюика», он был парализован ужасом, как она была парализована пулей, повредившей позвоночник. Позади мальчика, в пятнадцати ярдах, с севера бежал мужчина в темных очках, белой рубашке и черных штанах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Гитлер молча сидел и задумчиво смотрел на «люгер».
Наверху снова загремели взрывы, раскачивающие картины на стене и карандаши в медном стакане.
Стефан с тревогой ждал, поверил ли ему Гитлер.
– Как ты пришел ко мне? – спросил Гитлер.– Как ты смог воспользоваться машиной времени? Она ведь охраняется с момента исчезновения Кокошки и остальных пяти.
– Я появился здесь, не пользуясь машиной времени, – сказал Стефан.– Я прибыл к вам прямо из будущего, воспользовавшись только временным поясом.
Это была самая наглая ложь из всех, так как пояс не был машиной времени и не мог ничего, кроме как вернуть путешественника в институт. Он рассчитывал на неведение политиканов. Они понемногу знали обо всем, что делалось у них под носом, но мало во что вникали глубже. Гитлер конечно знал о машине времени и о природе путешествий во времени, но, вероятно, только в общих чертах; он вряд ли знал о деталях и о том, как действует пояс.
Если Гитлер понял, что Стефан появился из института, вернувшись туда с поясом Кокошки, он поймет, что Кокошка и остальные были оклеветаны Стефаном и не были предателями, следовательно, рухнет и разработанная им ложь. В этом случае Стефан мертвец.
Нахмурившись, диктатор сказал:
– Ты использовал пояс без машины времени? Это возможно?
Глотка Стефана пересохла от страха, но он сказал с уверенностью:
– О да, мой фюрер, это довольно просто… перенастроить пояс и использовать его не только для возвращения в институт, но и по собственному желанию. И это наше счастье, иначе, вернувшись в институт, я был бы схвачен евреями.
– Евреями? – сказал Гитлер удивленно.
– Да, сэр. В институте организованный заговор, который, как я уверен, возглавляют потомственные евреи, скрывающие свое происхождение.
Лицо сумасшедшего исказилось от злости.
– Евреи. Везде одно и тоже. Везде одно и тоже. А теперь и в институте.
Слушая эти крики, Стефан понял, что повернул ход истории в прежнее русло.
Судьба борется за то, что должно было быть.
ГЛАВА 24
Лаура сказала:
– Крис, я думаю, что тебе лучше спрятаться под машиной.
Когда она закончила фразу, убийца, прятавшийся к юго-западу от нее, появился из-за укрытия и бросился к другому укрытию в виде неглубокого углубления в песке.
Она поднялась, уверенная, что «бьюик» защитит ее от выстрелов человека за «тойотой», и открыла огонь. Первые несколько пуль взбили фонтанчики на песке возле ног бегущего, но следующая очередь срезала его по ногам. Закричав, он рухнул на землю. Он покатился по песку и упал в канаву, промытую дождевой водой.
Когда раненный убийца исчез из вида, Лаура услышала автоматный огонь, но не из-за «бьюика», а позади себя. Прежде чем она успела обернуться, несколько пуль ударили ей в спину, бросив ее на землю.
ГЛАВА 25
– Евреи, – снова зло сказал Гитлер.– А что с этим ядерным оружием, которое должно помочь нам победить?
– Еще одна ложь, мой фюрер. Хотя в будущем было сделано много попыток его создания, ни одна из них не увенчалась успехом. Это выдумка заговорщиков, которая помогла бы им и дальше расходовать ресурсы и энергию рейха.
Страшный грохот раздался за стенами, как будто они были не под землей, а на небесах посреди шторма.
Тяжелые рамы с картинами заколыхались на бетонной стене. Карандаши загремели в медном стакане.
Гитлер встретился глазами со Стефаном и долгое время изучал его.
– Если бы ты не был предан мне, то пришел бы с оружием и убил бы меня.
Он думал об этом так, как будто убийство Адольфа Гитлера могло бы снять вину с его души. Но это было бы эгоистичным действием потому, что вызвало бы изменение курса истории, что могло поставить будущее под риск. Он не забывал, что его будущее было прошлым Лауры; если он изменит ряд событий, возможно, это изменит мир к худшему вообще и прошлое Лауры в частности. Что, если, убив Гитлера здесь, он вернется в 1989 год и обнаружит, что мир столь трагически изменился, а по каким-то причинам Лаура вообще не родилась?
Он хотел убить эту змею в человеческом обличье, но не мог взять на себя ответственность за последствия. Предчувствие подсказывало, что мир станет только лучше от этого, но он знал, что предчувствие и судьба взаимоисключали друг друга.
– Да, – сказал он, – будь я предателем, мой фюрер, я сделал бы это. Боюсь, что настоящие предатели в институте могут прибегнуть к такому методу рано или поздно.
Гитлер побледнел.
– Завтра я закрою институт. Я закрою его до тех пор, пока не буду уверен в штате.
«Бомбы Черчилля опередят тебя», – подумал Стефан.
– Мы выиграем, Стефан, и мы сделаем это благодаря судьбе, а не предсказаниям. Мы победим потому, что это наша судьба.
– Это наша судьба, – согласился Стефан.– Наше дело правое.
Этот сумасшедший улыбнулся. Поддавшись сентиментальности и резко переменив тему, Гитлер заговорил об отце Стефана, Франце, о прошедших днях в Мюнхене.
Стефан слушал, изображая из себя очарованного, но когда Гитлер выразил благодарность Францу Кригеру за верность его сына, Стефан воспользовался возможностью уйти.
– И я, мой фюрер, буду верен вам до конца своих дней, буду преданным вам слугой.– Он встал, отсалютовал диктатору, сунул руку под рубашку к поясу и сказал: – Сейчас я должен вернуться в будущее ради нашей пользы.
– В будущее? – сказал Гитлер, поднимаясь с кресла.– Но я думал, что ты останешься в своем времени? Зачем возвращаться в будущее, если ты очистил свое имя в моих глазах?
– Я знаю, где скрывается Кокошка. Я должен найти его и вернуть назад, так как только Кокошка может знать имена предателей в институте.
Он быстро салютовал, нажал кнопку на поясе и исчез из бункера раньше, чем Гитлер смог ответить.
Он вернулся в институт в ночь шестнадцатого марта, в ту ночь, когда Кокошка отправился за ним в погоню в Сан-Бернардино и никогда не вернулся. Он сделал все, чтобы уничтожить институт и разуверить Гитлера в информации, исходившей из него. Он был весел, если бы не волновался за Лауру, которую мог атаковать отряд СС в 1989 году.
Но дойдя к программной панели, он ввел последние данные для самого последнего прыжка во времени: в пустыню в окрестностях Палм-Спрингс, где Лаура и Крис ждали его утром двадцать пятого января 1989 года.
ГЛАВА 26
Падая на землю, Лаура знала, что ее позвоночник был задет одной из пуль, так как она не чувствовала боли ни в одной части своего тела.
Судьба борется за то, что должно было быть.
Стрельба затихла.
Она могла двигать только своей головой, чтобы увидеть Криса, стоявшего на ногах возле «бьюика», он был парализован ужасом, как она была парализована пулей, повредившей позвоночник. Позади мальчика, в пятнадцати ярдах, с севера бежал мужчина в темных очках, белой рубашке и черных штанах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101