Они должны были предусмотреть провал Кокошки и возвращение не того человека из 1988 года, во всяком случае, они должны были оставить охрану до разрешения воздавшейся ситуации. Где же секретная полиция в своей черной униформе? Где же те ружья, с которыми он готовился встретиться?
Он посмотрел на большие часы на стене и увидел, что было шесть минут двенадцатого по местному времени. Так и должно было быть. Он отправился в путешествие без пяти минут одиннадцать утра и каждое путешествие длилось одиннадцать минут. Никто не знал, почему, но независимо от того, сколько путешественник находился в другом времени, по местному времени проходило только одиннадцать минут. Он находился в Сан-Бернардино почти полтора часа, но это заняло только одиннадцать минут его собственной жизни. Если бы он даже остался с Лаурой на несколько месяцев, прежде чем нажал бы желтую кнопку, включающую маяк, то вернулся бы в институт через одиннадцать минут после времени отбытия.
Но где же власти, ружья и обозленные коллеги? Узнав о его вмешательстве в жизнь Лауры и послав за ним и за Лаурой Кокошку, почему они не могли подождать всего одиннадцать минут, чтобы узнать результат конфронтации?
Стефан снял сапоги, бушлат, наплечную кобуру и запихал все это за оборудование. Он оставил свой лабораторный халат в укромном месте, прежде чем отправился в другое время, и теперь он облачился в него.
Смущенный отсутствием враждебных встречающих он вышел в коридор, где его, возможно, и ждали неприятности.
ГЛАВА 3
В полтретьего воскресного утра Лаура сидела за печатной машинкой в своем кабинете, смежном со спальней. Одетая в пижаму и халат, она пила яблочный сок и работала над своей новой книгой. Единственный свет в комнате излучала настольная лампа, сфокусированная на отпечатанных еще вчера страницах. Рядом с машинкой на столе лежал револьвер.
Дверь в темный коридор была открыта. Она никогда не закрывала двери, кроме двери в ванную, потому что закрытые двери могли заглушить шаги врагов. Дом был снабжен надежной новейшей сигнализацией, но все же она оставляла двери открытыми, на всякий случай.
Она слышала шаги Тельмы по коридору и обернулась как раз тогда, когда Тельма появилась в дверях.
– Прости, если я произвела шум, который побеспокоил тебя.
– Ничего. Я часто работаю в ночных клубах. Я уже выспалась. А что с тобой? Ты все время встаешь в это время?
– Я не могу спать дольше. Мне хватает четыре-пять часов. Вместо того чтобы просто лежать в постели, я встаю и пишу.
Тельма придвинула стул, села и закинула ноги на стол Лауры. Ее любовь к цветастым ночным сорочкам осталась с детства: на ней была просторная шелковая пижама с красными, зелеными, синими и желтыми абстрактными квадратиками и кружочками.
– Мне нравится, что ты по-прежнему носишь кроличьи шлепанцы, – сказала Лаура.– Это доказывает твое постоянство как личности.
– Такая уж я. Постоянная. Я не нашла кроличьих шлепанцев моего размера, поэтому купила пару взрослых шлепанцев и пару детских, оторвала глаза и уши от детских и пришила к взрослым. Что ты пишешь?
– Очередную скучную книжонку.
– Наверное, с ней будет весело провести уик-энд на пляже?
Лаура вздохнула и расслабилась на стуле с высокой спинкой.
– Это роман о смерти, о несправедливости смерти. Это дурацкая затея потому, что я взялась объяснять то, что не подлежит объяснению. Я пытаюсь объяснить смерть своим читателям потому, что, может быть, только тогда я пойму ее сама. Эта книга о том, что мы должны сражаться даже тогда, когда смерть неотвратима, о том, что мы должны сражаться и страдать. Это черная, тусклая, печальная скорбная и волнующая книга.
– У нее будет много поклонников? Лаура засмеялась.
– Может быть, вообще не будет. Но когда идея очередного романа охватывает писателя… это словно внутренний огонь, который сначала греет тебя и доставляет удовольствие, но потом он начинает пожирать тебя живьем, сжигает все твое внутренности. Ты не можешь уйти от этого огня; он будет продолжать гореть. Единственная возможность загасить его, это – написать эту проклятую книгу. Как бы то ни было, когда я закончу эту книгу, то начну милую маленькую детскую книжку, в которой напишу все о сэре Томми Тоде.
– Ты сумасшедшая, Шан.
– А кто из нас носит кроличьи шлепанцы? Они говорили о том и об этом с обычным юмором,
который был свойственен им обеим. Возможно, причиной тому послужило одиночество Лауры, которое стало еще тяжелее, чем в первые дни после смерти Данни, может быть, причиной был страх перед неизвестностью, но по какой-то причине она заговорила о своем необыкновенном ангеле-спасителе. Во всем мире она могла рассказать об этом только Тельме. В действительности, Тельма была очарована, она опустила ноги со стола и сидела выпрямившись, не выражая недоверия к истории, которая началась с выстрела в бакалейной лавке и закончилась исчезновением спасителя в горах.
Когда Лаура погасила этот внутренний огонь, Тельма сказала:
– Почему ты не рассказала мне об этом… спасителе несколько лет назад? Тогда, в Маклярой?
– Я не знаю. Это похоже на какое-то… волшебство. Мне казалось, что если раскрою его секрет, он никогда не появится снова. После того, как он предоставил мне самой разбираться с Угрем, после того, что он ничего не сделал ради спасения Рути, я почти потеряла веру в него. Я никогда не рассказывала о нем Данни, потому что к тому времени мой спаситель стал для меня не более реальным, чем Сайта Клаус. Затем неожиданно… он снова появился на этой дороге.
– Той ночью в горах он сказал, что объяснит все через несколько дней?
– Но я не видела его с тех пор. Я ждала семь месяцев, но боялась, что вместо моего спасителя материализуется еще один Кокошка с автоматом.
Рассказ взбудоражил Тельму, и она дергалась, как на электрическом стуле. В конце концов она встала и заходила по комнате.
– А что насчет Кокошки? Полиция что-нибудь узнала о нем?
– Ничего. О нем нигде нет никаких сведений. Его «понтиак» был угнан, так же как и красный «джип». Его отпечатки пальцев сравнили с карточкой, но все тщетно. Труп они не могут допросить. Они не знают, кто он, откуда и почему хотел убить нас.
– У тебя было много времени подумать об этом. Есть какие-нибудь идеи? Кто этот спаситель? Откуда он появился?
– Я не знаю.– Все-таки одна мысль у нее была, но она была безумной, к тому же не было фактов, которые бы подтверждали эту теорию. Она утаила ее от Тельмы не потому, что она казалась сумасшедшей, но потому, что казалась сверхъестественной.– Я не знаю.
– А где этот пояс, который он оставил тебе?
– В сейфе, – сказала Лаура, кивнув в угол комнаты, где под ковром был спрятан потайной сейф.
Вместе они отвернули край ковра, раскрыли сейф в виде цилиндра двенадцати дюймов в диаметре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Он посмотрел на большие часы на стене и увидел, что было шесть минут двенадцатого по местному времени. Так и должно было быть. Он отправился в путешествие без пяти минут одиннадцать утра и каждое путешествие длилось одиннадцать минут. Никто не знал, почему, но независимо от того, сколько путешественник находился в другом времени, по местному времени проходило только одиннадцать минут. Он находился в Сан-Бернардино почти полтора часа, но это заняло только одиннадцать минут его собственной жизни. Если бы он даже остался с Лаурой на несколько месяцев, прежде чем нажал бы желтую кнопку, включающую маяк, то вернулся бы в институт через одиннадцать минут после времени отбытия.
Но где же власти, ружья и обозленные коллеги? Узнав о его вмешательстве в жизнь Лауры и послав за ним и за Лаурой Кокошку, почему они не могли подождать всего одиннадцать минут, чтобы узнать результат конфронтации?
Стефан снял сапоги, бушлат, наплечную кобуру и запихал все это за оборудование. Он оставил свой лабораторный халат в укромном месте, прежде чем отправился в другое время, и теперь он облачился в него.
Смущенный отсутствием враждебных встречающих он вышел в коридор, где его, возможно, и ждали неприятности.
ГЛАВА 3
В полтретьего воскресного утра Лаура сидела за печатной машинкой в своем кабинете, смежном со спальней. Одетая в пижаму и халат, она пила яблочный сок и работала над своей новой книгой. Единственный свет в комнате излучала настольная лампа, сфокусированная на отпечатанных еще вчера страницах. Рядом с машинкой на столе лежал револьвер.
Дверь в темный коридор была открыта. Она никогда не закрывала двери, кроме двери в ванную, потому что закрытые двери могли заглушить шаги врагов. Дом был снабжен надежной новейшей сигнализацией, но все же она оставляла двери открытыми, на всякий случай.
Она слышала шаги Тельмы по коридору и обернулась как раз тогда, когда Тельма появилась в дверях.
– Прости, если я произвела шум, который побеспокоил тебя.
– Ничего. Я часто работаю в ночных клубах. Я уже выспалась. А что с тобой? Ты все время встаешь в это время?
– Я не могу спать дольше. Мне хватает четыре-пять часов. Вместо того чтобы просто лежать в постели, я встаю и пишу.
Тельма придвинула стул, села и закинула ноги на стол Лауры. Ее любовь к цветастым ночным сорочкам осталась с детства: на ней была просторная шелковая пижама с красными, зелеными, синими и желтыми абстрактными квадратиками и кружочками.
– Мне нравится, что ты по-прежнему носишь кроличьи шлепанцы, – сказала Лаура.– Это доказывает твое постоянство как личности.
– Такая уж я. Постоянная. Я не нашла кроличьих шлепанцев моего размера, поэтому купила пару взрослых шлепанцев и пару детских, оторвала глаза и уши от детских и пришила к взрослым. Что ты пишешь?
– Очередную скучную книжонку.
– Наверное, с ней будет весело провести уик-энд на пляже?
Лаура вздохнула и расслабилась на стуле с высокой спинкой.
– Это роман о смерти, о несправедливости смерти. Это дурацкая затея потому, что я взялась объяснять то, что не подлежит объяснению. Я пытаюсь объяснить смерть своим читателям потому, что, может быть, только тогда я пойму ее сама. Эта книга о том, что мы должны сражаться даже тогда, когда смерть неотвратима, о том, что мы должны сражаться и страдать. Это черная, тусклая, печальная скорбная и волнующая книга.
– У нее будет много поклонников? Лаура засмеялась.
– Может быть, вообще не будет. Но когда идея очередного романа охватывает писателя… это словно внутренний огонь, который сначала греет тебя и доставляет удовольствие, но потом он начинает пожирать тебя живьем, сжигает все твое внутренности. Ты не можешь уйти от этого огня; он будет продолжать гореть. Единственная возможность загасить его, это – написать эту проклятую книгу. Как бы то ни было, когда я закончу эту книгу, то начну милую маленькую детскую книжку, в которой напишу все о сэре Томми Тоде.
– Ты сумасшедшая, Шан.
– А кто из нас носит кроличьи шлепанцы? Они говорили о том и об этом с обычным юмором,
который был свойственен им обеим. Возможно, причиной тому послужило одиночество Лауры, которое стало еще тяжелее, чем в первые дни после смерти Данни, может быть, причиной был страх перед неизвестностью, но по какой-то причине она заговорила о своем необыкновенном ангеле-спасителе. Во всем мире она могла рассказать об этом только Тельме. В действительности, Тельма была очарована, она опустила ноги со стола и сидела выпрямившись, не выражая недоверия к истории, которая началась с выстрела в бакалейной лавке и закончилась исчезновением спасителя в горах.
Когда Лаура погасила этот внутренний огонь, Тельма сказала:
– Почему ты не рассказала мне об этом… спасителе несколько лет назад? Тогда, в Маклярой?
– Я не знаю. Это похоже на какое-то… волшебство. Мне казалось, что если раскрою его секрет, он никогда не появится снова. После того, как он предоставил мне самой разбираться с Угрем, после того, что он ничего не сделал ради спасения Рути, я почти потеряла веру в него. Я никогда не рассказывала о нем Данни, потому что к тому времени мой спаситель стал для меня не более реальным, чем Сайта Клаус. Затем неожиданно… он снова появился на этой дороге.
– Той ночью в горах он сказал, что объяснит все через несколько дней?
– Но я не видела его с тех пор. Я ждала семь месяцев, но боялась, что вместо моего спасителя материализуется еще один Кокошка с автоматом.
Рассказ взбудоражил Тельму, и она дергалась, как на электрическом стуле. В конце концов она встала и заходила по комнате.
– А что насчет Кокошки? Полиция что-нибудь узнала о нем?
– Ничего. О нем нигде нет никаких сведений. Его «понтиак» был угнан, так же как и красный «джип». Его отпечатки пальцев сравнили с карточкой, но все тщетно. Труп они не могут допросить. Они не знают, кто он, откуда и почему хотел убить нас.
– У тебя было много времени подумать об этом. Есть какие-нибудь идеи? Кто этот спаситель? Откуда он появился?
– Я не знаю.– Все-таки одна мысль у нее была, но она была безумной, к тому же не было фактов, которые бы подтверждали эту теорию. Она утаила ее от Тельмы не потому, что она казалась сумасшедшей, но потому, что казалась сверхъестественной.– Я не знаю.
– А где этот пояс, который он оставил тебе?
– В сейфе, – сказала Лаура, кивнув в угол комнаты, где под ковром был спрятан потайной сейф.
Вместе они отвернули край ковра, раскрыли сейф в виде цилиндра двенадцати дюймов в диаметре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101