- Он, что же, квартиру себе в центре купил?
- Да, совсем недавно. Можно сказать, последним из директоров Рыкова.
- Хорошая квартира?
- Я не была у него в гостях. Голова болела. Рыков сам ездил. А что тебе дался этот Марченко?!
- Я должен обладать всей информацией об окружении Рыкова. Иначе я не найду его деньги...
- А что, найдешь?
Она вышла из кабины и через секунду превратилась из Венеры во вполне респектабельную даму конца двадцатого века. Оказывается, для этого достаточно всего лишь нырнуть в красное мини-платье из египетского хлопка и защелкнуть на шее золотую цепочку.
- Ты на машине? - радостно спросила она.
- Мой "жигуль" не на ходу.
- Но я тебя подбросить не могу. Сам понимаешь глаз...
- Понимаю.
Она оставила ему на память поцелуй в бороду и семилетней девочкой, легко и задорно, выбежала из комнаты, где все так же стояли всего два тренажера. Впрочем, второго Рыков не замечал. В его мозгу осталось ощущение от всего лишь одного - "мощного наездника".
Глава сороковая
ВОЛЧИЙ СЛЕД
Как только спали дожди, и солнце вспомнило о Сибири, и люди заулыбались и сбросили осенние куртки, что все-таки стоит жить и при этом жить долго и счастливо, к берегу Енисея прибило труп лысеющего мужчины примерно тридцати лет от роду, без ботинок, но в очень дорогом костюме. В нагрудном кармане пиджака лежал насквозь промокший паспорт на имя Кузнецова, а к страничкам паспорта приклеилась визитка Михасевича Ивана Ивановича, коммерсанта, проживающего в поселке Березовка.
Невыспавшийся майор милиции Селиверстов изучил визитку сквозь стенку полиэтиленового пакета, горько вздохнул и поехал с берега Енисея в камеру предварительного заключения городского УВД.
Через глазок он понаблюдал с минуту за березовским авторитетом Миханом, но поскольку тот спал и ничего подозрительного вроде бы не делал, Селиверстов повторно горько вздохнул и потребовал от контролера привести задержанного в его кабинет.
Там они посидели пару минут напротив друг дружки, и в какой-то момент Селиверстову почудилось, что он не на Михана смотрит, а на свое отражение в зеркале. До того одинаково заспанными и небритыми были их лица. Потом, впрочем, майор привстал и, разглядев в настенном зеркале свое настоящее, штатное лицо, понял, что только от усталости мог додуматься до того, чтобы посчитать Михана своим близнецом. Между ними лежало десять лет жизни и заборы, заборы, заборы - колоний, изоляторов, пересылок.
- Так и будешь молчать? - беззлобно спросил Селиверстов.
- Я все а... уже раскоцал, гражданин а-а... начальник, - тоже беззлобно, с привычным заиканием, ответил Михан. - Не надо меня а-а... масовать. Я фуфло не двигаю...
- Михан, давай без переводчика. Я феню не хуже тебя знаю. Короче, играем вчистую... Дело такое, что подставили тебя вторично. Понимаешь?
- Не клепай! - выпрямился на стульчике Михан и, вспомнив просьбу майора, тут же перевел феню на русский язык: - Не ври! Нет у Михана а-а... такого врага, чтоб подставил...
- Значит, есть... Трупик один нашли. С дыркой в башке. а в кармане у трупика - твоя визитка. Вот так-то. Погибший, кстати, тот, чьи ботинки мы нашли у деда, пришедшего к тебе в ресторан... Погибший - это Кузнецов...
Зав пару секунд лицо Михана стало чернее шахтерского, каким оно бывает после смены в забое. Он просрежетал зубами, явно истончив их на миллиметр, не меньше, и все-таки ответил. Но только вопросом:
- Визитка, а-а... говоришь?
- Да. Ты что, коммерсантом заделался?.. Давно?
- А что, а-а... нельзя?.. Это ворам в законе а-а... западло, а мене никто а-а... не короновал. Хочу - торгую, хочу - а-а... банкую...
- Капитал-то есть? - ухмыльнулся Селиверстов.
- Не бедные.
- Ну, ладно. Про бизнес разговаривать не будем. Мне это неинтересно. Мне другое интересно: ты давно эти визитки отпечатал?
- С месяц а-а... назад.
- Много раздал?
- Чего они, номерные, что ли?!
- А все-таки.
- Ну, штук а-а... тридцать роздал... Братве там, барышам, кошелкам а-а... новым...
- Кузнецову не давал?
Хитро, ох как хитро подкинул Селиверстов алиби. Если бы уцепился в него Михан, перестал бы он видеть в нем свое отражение.
- Не знаю я никакого а-а... Кузнецова! - огрызнулся Михан, и на душе у майора отлегло. - Я даже тому Кузнецову, что из братвы, а-а... еще не дал... Точно помню... А ты про какого а-а... лоха...
- Ну, на лоху он, предположим не тянул. Все-таки папа - миллионер. И вообще, Михан, ты запомни: об умерших или хорошо, или ничего...
- Это у вас а-а... так. А у братвы свои а-а... законы... Мы после кабака в сауну а-а... к девкам должны были а-а... катить. А ты всю а-а... малину испортил... Я спать хочу. Отпусти, а-а... начальник.
- Значит, кому раздавал, не помнишь?
- Я уже а-а... сказал, - отвернулся Михан.
- А если по месту?.. Березовским раздавал или в Красноярске тоже?
- Да чего ты пристал!.. Дай лучше закурить!
- Я не курю.
- Оно и видно.
В очередной раз горько вздохнув, Селиверстов наклонился на стуле вправо, открыл верхний ящик стола у соседа, выскреб оттуда пачку "Кэмел" и шлепнул ее на стол перед Миханом.
- Угощайся. Твои любимые.
- А огонек? - обрадовался задержанный. - Твои псы у меня даже а-а... зажигалку, отобрали. Между прочим, а-а... "Крикет". По ящику из Москвы а-а... показывали, что лучше ее на свете а-а... нету...
- Меньше рекламе верь, - положил Селиверстов рядом с пачкой спичечный коробок. - У меня во-он по тебе сразу три рекламы: ботинки, окурок и визитка. Хочешь, чтоб я поверил?
Зажженная сигарета опустилась в ослабевшей руке Михана. То ли он только что проснулся, то ли дошло до него, что визитка - это уже серьезно, но только в глазах появилась осмысленность. Их будто бы осветили изнутри.
- Значит, мокруху, а-а... мне шьете?.. Без понта?
- Без него самого... Въехал, родной?
- И никакой а-а... отмазки?
- Никакой.
- Неужели это а-а... они? - вслух подумал Михан.
- Кто? - так же лениво, словно о совсем ненужной вещи, спросил Селиверстов.
Наполовину выкуренная сигарета зависла над спичечным коробком, и Михан тут же раздавил ее об него. Так не докуривают даже новые русские.
- Не-е, на-ачальник... Западло а-а... будет... Я - не шестерка...
- Тогда загремишь, милый, на пятнашку... Или на "смерть в рассрочку"...
Так звали пожизненное. Михан замер, минуты три, долгих-предолгих три минуты подумал о чем-то своем, ему одному известном, повернулся к свету, режущему глаза через грязные стекла кабинета, и удивленно спросил:
- Дождь, что ли, а-а... кончился?
- Еще вчера.
- Надо же... А я думал а-а... все, кранты, до первого снежку а-а... лить будет...
Селивестров молчал, сверля взглядом дырку на столе. С год назад он дал перьевую ручку одному такому михану расписаться в протоколе допроса. Так тот с замаху врезал острием прямо по руке Селиверстову. Как он успел развести пальцы, майор даже не помнил. Ручка ножом раскачивалась между мизинцем и безымянным, и только шрам на перепонке, небольшой, на пару миллиметров, шрам остался на память о психопате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116