Я остановился, сел на землю и уставился на охранника. Ну, жаба пучеглазая, подумал я, сейчас будем играть в глазелки.
Охранник, увидев, что я не предпринимаю больше никаких действий, потерял ко мне интерес и стал бродить вдоль забора. Как только он отвернулся, я, словно пружина, которую накрутили и кинули на стол, подскочил, одновременно подняв руки вверх. Такой пируэт нельзя было не заметить даже краем глаза.
Гурьев посмотрел в мою сторону и, не узнав в первое мгновение, снова уткнулся взглядом себе под ноги. Я в сердцах врезал кулаком по ладони. Но Гурьев снова вскинул голову, замедлил шаги, остановился, повернулся ко мне лицом.
Охранник пылил ногами между нами, поглядывая по сторонам. Нас с химиком разделяло не более пятидесяти метров, но это было слишком много, чтобы быстро и негромко обменяться словами. Мы стояли и смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше. Его глаза молили о помощи. Боль, тоска, страх застыли в них.
Он не мог долго стоять – кажется, химики пользовались еще меньшей свободой, чем охранники вне служебного времени, и, все еще глядя на меня, сделал робкий шаг вперед, словно спрашивая: то ли я делаю?
Я вдруг вспомнил о записной книжке и ручке, вынул их из нагрудного кармана, вырвал листок и быстро написал на нем то, что мог придумать в первое мгновение:
«ЖДУ ВАС ПОЛЧАСА СПУСТЯ ПОСЛЕ ОТБОЯ В КУСТАХ, КОТОРЫЕ НА 100 М ПРАВЕЕ ВАС«.
Охранник снова уставился на меня. Я сел, незаметно скрутив листок на манер папиросы, и, зажав его между пальцев, поднес к губам. Охранник не отрывал от меня взгляда. Я «покурил» еще немного. Гурьев медленно брел по дорожке. Черт возьми, куда его несет! Я опустил руку вниз, делая вид, что тушу окурок о камень, и незаметно затолкал первый попавшийся камешек в «папиросу», загнул края бумаги. Долетит, подумал я, взвесив свой снаряд на ладони.
Гурьев, кажется, понял, что я хочу сделать, остановился и вприсядку стал завязывать шнурки. Охранник начал пасти его. Я быстро осмотрелся по сторонам. Кажется, поблизости никого.
Я несильно размахнулся и запустил камень в обертке через забор. Не дожидаясь, пока тот приземлится, быстро пошел по дорожке к своему модулю. Через десять шагов остановился и оглянулся. Охранник провожал меня взглядом. Гурьев за его спиной лихорадочно заталкивал записку в карман брюк.
Глава 14
При входе в модуль я едва не налетел на Рэда. Широко расставив ноги и сунув руки в карманы, он стоял перед молодым охранником и не очень приятно улыбался.
– Ситуация изменилась, – говорил охранник Рэду. – И я плевал на ваши порядки.
– Ты подписал договор, – пророкотал Рэд.
– Твой договор – бумажка, которой нельзя воспользоваться даже в сортире! – Охранник сжал кулаки. На его оголенной груди подрагивала кожа – в том месте, где билось сердце. Кулончик на черном шнурке раскачивался, словно маятник Фуко.
– А вот это ты напрасно. Мужчина должен отвечать за свои слова и поступки, – ответил Рэд, взглянул на меня и пожал плечами, мол, не принимай близко к сердцу наши производственные споры.
– Я еще раз предлагаю тебе разойтись по-хорошему. Меня здесь все равно не удержишь. А будешь наглеть – я про ваше так называемое оборонное предприятие сообщу журналистам. Они разберутся, кто вы такие и чем здесь занимаетесь.
– А языком не подавишься, мальчик?
Охранник вместо ответа схватил Рэда за горло, подтолкнул к стене и, удерживая его на вытянутой руке, произнес:
– Слушай меня внимательно, дерьмо! Я не люблю, когда со мной такие шутки шутят. И слов на ветер я не кидаю. Будешь стоять на моем пути – придушу, как щенка. Хорошо меня понял, вождь краснокожих?
Рэд открыл рот, напряг шею, попытался выкрутить руку, но хватка у охранника была мертвой. Вдобавок он с короткого размаха ударил Рэда в солнечное сплетение.
Я прыгнул на охранника, наваливаясь на него корпусом, и он разжал пальцы, отступил на шаг от Рэда, но тотчас заехал мне кулаком по носу. Я не ожидал такого стремительного и точного удара и на мгновение потерял ориентировку. Охранник обязательно бы добавил слева, но Рэд почувствовав свободу и двинул охраннику ногой в пах.
Парень сложился вдвое, и мы с Рэдом уже без особых усилий повалили его на пол, скрутили руки и связали их за спиной брючным ремнем, который Рэд мгновенно стянул с себя.
– В умывальник его! – хрипло скомандовал Рэд, и мы поволокли обмякшего охранника по коридору, заливая пол кровью, которая, как из крана, хлестала из моего разбитого носа.
– Ну что, мальчик, очухался немного? – спросил Рэд, склонившись над охранником, которого мы затащили под раковину, и теперь он лежал на кафельном полу, поджав к животу ноги.
Я плеснул ему в лицо воды. Охранник дернулся и процедил:
– Уроды! Вы у меня до конца своей жизни кровью мочиться будете.
– Пусть поваляется и остынет немного, – сказал Рэд, затем, склонившись над охранником, ощупал его карманы и вытащил связку ключей. Хлопнул меня по плечу: – Идем со мной!
Я намочил под краном платок, прижал его к носу и вышел вслед за Рэдом. Мы зашли в его канцелярию, которая представляла собой убогую комнатушку, стены которой были обклеены вырезками из журналов с различными частями женского тела; на спинке койки висел «калашников» с укороченным стволом и складным прикладом; на столе – папки, полевой телефон, стопки бумаг, пепельница, доверху наполненная окурками; в форточку был врезан кондиционер, а на нем, охлаждаясь в потоке ледяного воздуха, дрожали винные бутылки.
Рэд запер дверь на два оборота, кивнул на койку:
– Садись. Сухого винца выпьешь? Ты, насколько я понял, тоже в Афгане служил? В какой дивизии?.. Слушай, но этот мальчик – подонок, да?
Он задал мне сразу столько вопросов, что я не знал, на какой отвечать, и вообще промолчал. Рэду, собственно, ответы и не были нужны. Он встал на стул, снял с кондиционера начатую бутылку и поставил ее на стол.
– Он захотел на волю, а отработал только месяц, – говорил Рэд, расставляя рядом с бутылкой стаканы. – В семье у него вроде бы непорядок. Но мне плевать на его семью! Есть договор, он обязан его выполнять… Будешь печенье?.. Это уже не первый случай, когда он на меня наезжает. Поганый тип! Я предупреждал его по-хорошему – не понимает… Так в какой ты, говоришь, дивизии служил?
– В Кундузе.
– А, прославленная двести первая? А я в автомобильной бригаде.
– Кабул?
– Он самый… Ну, давай, за то, чтобы мы, афганцы, держались здесь друг за друга. Будешь мне помогать, я тебя не обижу. Договорились?.. Чего молчишь?
– Хочу задать вопрос, но ты запретил.
– А ты думаешь, я сам много знаю? – Рэд выпил, покрутил носом, вытер губы ладонью. – Я сюда сам устроился только ради того, чтобы тюряги избежать – менты уже давно пасли за рэкет. Тогда здесь еще только модули возводили, и меня поставили на охрану строительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130