Земля была жесткая, бесплодная, лишь изредка встречались купы пальмовых деревьев. Иногда вдали чернели пятна походных палаток кочевников-бедуинов. Взгляд Амиры впитывал окружающий пейзаж; усиливалось смутное чувство, что все это ей знакомо.
Наконец, они доехали до монастыря.
– Гебель Мусса – гора Моисея, – сказал водитель, показывая на одну из скалистых гор с откосами из серого, коричневого и красного гранита.
Сердце Амиры забилось сильнее. «Знакомо ли мне это? – думала она. – Мне кажется, вблизи этих гор бедуины напали на наш караван, и я была вырвана из рук матери… А если мать была убита, я найду здесь ее могилу…» В ее памяти возникали картины ее сна – сияло лазурное море, звенели караванные колокольчики… Воскреснут ли и другие картины прошлого?
Когда они увидели маленькое, похожее на крепость здание монастыря, от него отъезжали автобусы, набитые туристами, и тянулась вереница студентов с рюкзаками на спине.
– Бисмиллах, – сказал водитель. – Это плохой знак. Видно, мы опоздали и монахи закрыли на ночь ворота. – Он вышел из машины, взбежал по каменной лестнице и быстро вернулся. – Очень жаль, саида, но монахи не могут принять нас. Они приняли много туристов и просят вас приехать завтра.
Но Амира не могла ждать до завтра. А если снова случится сердечный приступ?
– Зейнаб, – сказала она, – помоги мне подняться по этой лестнице. – И ответила на удивленный взгляд водителя – Мы не туристы, мистер Мустафа. Мы – пилигримы на пути к заветной цели.
Зейнаб позвонила в колокольчик, и появился бородатый монах в темно-коричневой рясе.
– Святой отец, – спросила Зейнаб по-арабски, – мы проделали долгий путь. Не разрешите ли вы моей прабабушке провести ночь в вашей обители?
Он не понял, Зейнаб повторила вопрос по-английски. Тогда он кивнул и сказал, что он и сам признал паломников по их белой одежде. Монах повел Амиру через чисто выметенный внутренний дворик, и, ступая по каменным плитам, она почувствовала, что уже была здесь когда-то прежде.
Джесмайн обошла больных по вызовам и возвращалась в клинику для вечернего приема.
– Саид завтра уезжает из Аль-Тафлы? – сочувственно глядя на докторшу, спросила ум Джамал, которой Джесмайн измеряла кровяное давление.
Это был последний вызов, и Джесмайн осматривала пациентку во внутреннем дворике перед ее глиняной хижиной.
– Да. Доктор Коннор должен ехать.
– Докторша, это ошибка. Удержите его здесь.
– Или поезжайте с ним, – вмешалась миссис Раджат. – Вы такая молодая женщина! Еще натерпитесь от одиночества в старости – вот как я.
Джесмайн отвернулась от женщин, укладывая аппарат для измерения кровяного давления в медицинскую сумку. Две ночи назад они с Коннором занимались любовью, и это было прекрасно. Потом они разговаривали до рассвета, потом снова любили друг друга. Он казался ей таким близким, она знала, что он понимает ее и разделяет ее чувство. Ум Джамал права – разве Джесмайн в силах отпустить его? Но Коннор не останется.
– Я люблю вас, Джесмайн, – сказал он, – но если я останусь здесь, я погибну. Я отдавал этим людям свои силы, отдавал без конца, и мне уже нечего отдавать. Они как будто съели мою душу, и я должен спасаться, бежать отсюда. Я должен уехать, Джесмайн, а вы должны остаться.
Идя из дома ум Джамал в клинику, Джесмайн думала, что ей действительно суждено Богом остаться в одиночестве, навсегда разлучившись с Коннором, никогда его больше не увидеть. Вдруг она заметила, что идет не в клинику, а к дому, где жил Коннор, но не остановилась, а ускорила шаги. Коннор перед домом укладывал вещи в свою «тойоту». Он обернулся на ее крик, и она упала в его объятия.
– Я люблю тебя, Деклин. Я не в силах расстаться с тобой!
Он целовал ее, пропуская пальцы сквозь ее золотистые волосы. Она прильнула к нему:
– Я потеряла все, что любила, даже сына. Я не могу потерять тебя. Женись на мне.
Мухаммед был охвачен паникой. Все удалось с пугающей легкостью: он прошел черным ходом, никого не встретив на пути, и положил нарядную подарочную коробку, в которой лежала мина, на краю сцены, недалеко от дверей костюмерной, включил таймер и вернулся на улицу Райских Дев. Около дома он посмотрел на часы – оставалось тридцать минут! Дом почему-то был пуст. Навстречу ему сбежала с лестницы его кузина Асмахан в вечернем платье из блестящего шелка, окутанная облаком ароматов, и удивленно воскликнула:
– Как, ты опоздал! Все уже там! Ну, поедем со мной. – И он вспомнил, что сегодня состоится чествование тети Дахибы, на котором будет присутствовать вся семья.
– Я забыл, Асмахан. А где это будет?
– В клубе «Золотая клетка».
Амира проснулась сред ночи – у нее щемило сердце. Не потревожив сон своих юных спутниц, она набросила свои белые одежды и вышла из комнаты. Резкий холодный воздух пустыни охватил ее.
Она молила Бога, чтобы причиной стеснения в груди был поздний ужин, которым их накормили гостеприимные монахи, а не сердечный приступ. Она должна жить до дня, когда Бог вернет ей память! Вчера она обошла со своими спутницами всю территорию монастыря, которая равнялась площади небольшой деревни, посетив красивую церковь, сады, усыпальницу, где хоронили монахов монастыря. Но нигде воспоминания детства не ожили в ее душе.
Пустынный дворик был залит лунным светом; Амира окинула взглядом скромные постройки и вспомнила, как они вчера удивились, увидев в стенах монастыря построенную в давние годы небольшую мечеть; сейчас ею пользовались кочевники-бедуины.
Дрожа от холода, Амира решила вернуться в дом, но что-то вдруг остановило ее. Поглядев в ночное звездное небо, она осознала, что Бог указывает ей путь, и начала медленно, с трудом подниматься по ступенькам к каменному парапету, ограждающему монастырь.
Большой черный лимузин Хакима Рауфа медленно двигался в потоке машин по улицам Каира. Дахиба смотрела на оживленную толпу каирцев, вышедших из своих домов для вечерних прогулок и развлечений, и радостно улыбалась.
– Ты мне так и не скажешь, что за сюрприз? – спросила она Хакима.
– Не скажу, – ответил он с улыбкой, – сейчас сама увидишь.
Мухаммед смотрел на часы. Мина должна была взорваться через пятнадцать минут, а его машина еле двигалась в густом потоке каирского вечернего транспорта. Он пытался дозвониться в клуб, но линия была занята. Доехать до полицейского участка не было времени; оставалось одно – ринуться в клуб, выхватить мину и швырнуть ее в Нил. Но машина не двигалась – движение то и дело перекрывали.
Боже мой, помоги мне!
Он выскочил из машины, оставив мотор выключенным, и кинулся к реке.
Дав последние инструкции Насру и Халиду, которые оставались работать в Аль-Тафле под руководством нового главного врача, который должен был на днях приехать, Деклин решил посмотреть, что делает Джесмайн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Наконец, они доехали до монастыря.
– Гебель Мусса – гора Моисея, – сказал водитель, показывая на одну из скалистых гор с откосами из серого, коричневого и красного гранита.
Сердце Амиры забилось сильнее. «Знакомо ли мне это? – думала она. – Мне кажется, вблизи этих гор бедуины напали на наш караван, и я была вырвана из рук матери… А если мать была убита, я найду здесь ее могилу…» В ее памяти возникали картины ее сна – сияло лазурное море, звенели караванные колокольчики… Воскреснут ли и другие картины прошлого?
Когда они увидели маленькое, похожее на крепость здание монастыря, от него отъезжали автобусы, набитые туристами, и тянулась вереница студентов с рюкзаками на спине.
– Бисмиллах, – сказал водитель. – Это плохой знак. Видно, мы опоздали и монахи закрыли на ночь ворота. – Он вышел из машины, взбежал по каменной лестнице и быстро вернулся. – Очень жаль, саида, но монахи не могут принять нас. Они приняли много туристов и просят вас приехать завтра.
Но Амира не могла ждать до завтра. А если снова случится сердечный приступ?
– Зейнаб, – сказала она, – помоги мне подняться по этой лестнице. – И ответила на удивленный взгляд водителя – Мы не туристы, мистер Мустафа. Мы – пилигримы на пути к заветной цели.
Зейнаб позвонила в колокольчик, и появился бородатый монах в темно-коричневой рясе.
– Святой отец, – спросила Зейнаб по-арабски, – мы проделали долгий путь. Не разрешите ли вы моей прабабушке провести ночь в вашей обители?
Он не понял, Зейнаб повторила вопрос по-английски. Тогда он кивнул и сказал, что он и сам признал паломников по их белой одежде. Монах повел Амиру через чисто выметенный внутренний дворик, и, ступая по каменным плитам, она почувствовала, что уже была здесь когда-то прежде.
Джесмайн обошла больных по вызовам и возвращалась в клинику для вечернего приема.
– Саид завтра уезжает из Аль-Тафлы? – сочувственно глядя на докторшу, спросила ум Джамал, которой Джесмайн измеряла кровяное давление.
Это был последний вызов, и Джесмайн осматривала пациентку во внутреннем дворике перед ее глиняной хижиной.
– Да. Доктор Коннор должен ехать.
– Докторша, это ошибка. Удержите его здесь.
– Или поезжайте с ним, – вмешалась миссис Раджат. – Вы такая молодая женщина! Еще натерпитесь от одиночества в старости – вот как я.
Джесмайн отвернулась от женщин, укладывая аппарат для измерения кровяного давления в медицинскую сумку. Две ночи назад они с Коннором занимались любовью, и это было прекрасно. Потом они разговаривали до рассвета, потом снова любили друг друга. Он казался ей таким близким, она знала, что он понимает ее и разделяет ее чувство. Ум Джамал права – разве Джесмайн в силах отпустить его? Но Коннор не останется.
– Я люблю вас, Джесмайн, – сказал он, – но если я останусь здесь, я погибну. Я отдавал этим людям свои силы, отдавал без конца, и мне уже нечего отдавать. Они как будто съели мою душу, и я должен спасаться, бежать отсюда. Я должен уехать, Джесмайн, а вы должны остаться.
Идя из дома ум Джамал в клинику, Джесмайн думала, что ей действительно суждено Богом остаться в одиночестве, навсегда разлучившись с Коннором, никогда его больше не увидеть. Вдруг она заметила, что идет не в клинику, а к дому, где жил Коннор, но не остановилась, а ускорила шаги. Коннор перед домом укладывал вещи в свою «тойоту». Он обернулся на ее крик, и она упала в его объятия.
– Я люблю тебя, Деклин. Я не в силах расстаться с тобой!
Он целовал ее, пропуская пальцы сквозь ее золотистые волосы. Она прильнула к нему:
– Я потеряла все, что любила, даже сына. Я не могу потерять тебя. Женись на мне.
Мухаммед был охвачен паникой. Все удалось с пугающей легкостью: он прошел черным ходом, никого не встретив на пути, и положил нарядную подарочную коробку, в которой лежала мина, на краю сцены, недалеко от дверей костюмерной, включил таймер и вернулся на улицу Райских Дев. Около дома он посмотрел на часы – оставалось тридцать минут! Дом почему-то был пуст. Навстречу ему сбежала с лестницы его кузина Асмахан в вечернем платье из блестящего шелка, окутанная облаком ароматов, и удивленно воскликнула:
– Как, ты опоздал! Все уже там! Ну, поедем со мной. – И он вспомнил, что сегодня состоится чествование тети Дахибы, на котором будет присутствовать вся семья.
– Я забыл, Асмахан. А где это будет?
– В клубе «Золотая клетка».
Амира проснулась сред ночи – у нее щемило сердце. Не потревожив сон своих юных спутниц, она набросила свои белые одежды и вышла из комнаты. Резкий холодный воздух пустыни охватил ее.
Она молила Бога, чтобы причиной стеснения в груди был поздний ужин, которым их накормили гостеприимные монахи, а не сердечный приступ. Она должна жить до дня, когда Бог вернет ей память! Вчера она обошла со своими спутницами всю территорию монастыря, которая равнялась площади небольшой деревни, посетив красивую церковь, сады, усыпальницу, где хоронили монахов монастыря. Но нигде воспоминания детства не ожили в ее душе.
Пустынный дворик был залит лунным светом; Амира окинула взглядом скромные постройки и вспомнила, как они вчера удивились, увидев в стенах монастыря построенную в давние годы небольшую мечеть; сейчас ею пользовались кочевники-бедуины.
Дрожа от холода, Амира решила вернуться в дом, но что-то вдруг остановило ее. Поглядев в ночное звездное небо, она осознала, что Бог указывает ей путь, и начала медленно, с трудом подниматься по ступенькам к каменному парапету, ограждающему монастырь.
Большой черный лимузин Хакима Рауфа медленно двигался в потоке машин по улицам Каира. Дахиба смотрела на оживленную толпу каирцев, вышедших из своих домов для вечерних прогулок и развлечений, и радостно улыбалась.
– Ты мне так и не скажешь, что за сюрприз? – спросила она Хакима.
– Не скажу, – ответил он с улыбкой, – сейчас сама увидишь.
Мухаммед смотрел на часы. Мина должна была взорваться через пятнадцать минут, а его машина еле двигалась в густом потоке каирского вечернего транспорта. Он пытался дозвониться в клуб, но линия была занята. Доехать до полицейского участка не было времени; оставалось одно – ринуться в клуб, выхватить мину и швырнуть ее в Нил. Но машина не двигалась – движение то и дело перекрывали.
Боже мой, помоги мне!
Он выскочил из машины, оставив мотор выключенным, и кинулся к реке.
Дав последние инструкции Насру и Халиду, которые оставались работать в Аль-Тафле под руководством нового главного врача, который должен был на днях приехать, Деклин решил посмотреть, что делает Джесмайн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121