Он этого еще не осознает, а шаг, определивший, может быть, всю его дальнейшую жизнь, сделан. Плохо начинать жизнь с неверного шага!
Поэтому важно научить подростка принимать правильные решения, уметь отличать добро от зла. Человек с самых юных лет обязан понимать, что смелый не полезет с ножом на безоружного. Отважный не станет нападать из-за угла. А товарищ тот, кто оберегает от беды. Подростку необходимо дать верные представления об идеалах, к которым он так стремится, иначе юношеский максимализм и мечты о дружбе, товариществе, смелости начнут эксплуатировать такие, как Тюря.
Как часто, говоря о высоких целях воспитания, о его нравственных аспектах, забывают, что воспитание – не мероприятие кампанейского характера, воспитание только тогда приносит плоды, когда это непрерывный, повседневный процесс.
Любую болезнь не рекомендуется запускать. Мелочи, оставленные без внимания, перерастают в крупные неприятности.
Воспитание – сражение за человека. Каким он будет – не личная, а общественная проблема.
Мы часто говорим о профилактике. О том, что преступление необходимо предупреждать. Вести работу в семье, в школе, на производстве, во дворе, на улице. Все признают важность профилактики, особенно среди подростков. Но сколько опыта, сил и мужества требуется, чтобы руководствоваться этими вроде бы прописными истинами в повседневной жизни.
Заблуждаются те, кто думает, что профилактика преступности – обязанность только органов милиции. Милиция не сможет следить за развитием, становлением характера каждого подростка, не может знать всех обстоятельств его жизни. А подросток с его неустоявшимися представлениями о дозволенном и недозволенном нуждается в постоянном внимании, в постоянной, неназойливой, но заботливой опеке. Не надо понимать профилактику упрощенно, как грозную беседу с инспектором детской комнаты милиции.
Профилактика – обширный комплекс мер, многогранный процесс. В ней сочетается многое: и помощь человеку, попавшему под пагубное влияние другого человека, и корректировка взглядов правонарушителей, и борьба с источниками вредных влияний. И конечно, жизнеустройство правонарушителей. Высокие задачи профилактики немыслимы без человечности, без надежды на силы добра, без преодоления зла.
Меры профилактики просты по содержанию, но сложны по методичности, по доведению начатого дела до конца, по учету особенностей характеров, судеб. Существенно то, что профилактика становится заботой и обязанностью не только работников милиции, в нее включаются различные организации, люди различных профессий, объединенные гуманностью поставленной цели. В этом ее успех.
Воспитывая молодого человека, надо учитывать, что подчас он может совершать поступки, не предвидя последствий, совесть его не подготовлена к верной оценке последствий. Он мечтает о настоящей мужской дружбе, о смелости и товариществе, и его можно вовремя переориентировать, если он попал под злое влияние. Но где индикатор, предупреждающий о том, что пришла беда, где та контрольная лампочка, которая зажигается в момент опасности, где та самая лакмусовая бумажка, меняющая свой цвет потому, что сделан неверный шаг? Искать простой, однозначный рецепт для ликвидации преступности наивно, хоть и заманчиво.
Каждое преступление индивидуально и неповторимо, вот почему каждый раз заново необходимо взвешивать все «за» и «против». Другого пути нет.
ДРУГ
Выбежав из подворотни, они окружили Сережку. Их было четверо. Прижатый к сырой стене, он не защищался и не пытался бежать. Суетясь и явно желая отличиться друг перед другом, они старались вовсю. Как легко быть героем без риска!
Тот, что повыше, пряча ухмылку в поднятый воротник короткого бобрикового пальто, бил не сильно. Кончиками пальцев по носу, по губам. Знал: это не больно, но обидно.
Как бы нехотя взмахивая кистью руки, он был уверен в своем праве дать почувствовать Сережке не боль, а унижение. Но для чего?
Пожалуй, каждый из четырех был сильнее Сережки.
Невысокий, худой, он вел себя странно: вздрагивал от ударов, но не отворачивался. Сухими глазами смотрел на своих врагов и не видел ничего, только лицо Генки Крюкова. Вожака. Известного всему Сухаревскому переулку как Генка Крюк.
Его били, а он стоял, покачиваясь от ударов, и смотрел в лицо Крюка, и не было в его взгляде ни мольбы о пощаде, ни растерянности.
Столкнулись две силы. Грубая, злая, необдуманная и гордая сила шестнадцатилетнего мальчишки, уже не ребенка, а парня, уважающего себя и верящего в свою правоту.
– Генка! Душегуб! – В доме напротив открылась форточка, и женский срывающийся голос кричал: – Опять за свое?
Отпусти парня! Кому я сказала! Тебе что, материных слез мало, что ли? Мать пожалей, ирод…
Крюка, видимо, задели слова матери. Его мать в последнее время часто плакала и даже обещала пожаловаться на него в милицию. «Совсем от рук отбился. Школу бросил, с этим хулиганом Шамилем связался!..»
– Давай топай, – он подтолкнул Сережку. – Топай, кому сказал.
– Что ж так? Бей! Ты ведь храбрый, когда четверо на одного. – Сережка сплюнул кровь.
– Беги отсюда, философ несчастный! И не показывайся, а то так дам, ложкой от стены не отскребешь. Характер показывает, цыпленок инкубаторный.
Вытирая кровь с лица, Сережка, не сказав ни слова, медленно пошел по переулку.
Щуплый, маленький, он не унизился до того, чтобы побежать.
Генка Крюк шел на Цветной бульвар, к цирку, где по вечерам в закутке возле Центрального рынка собиралась компания. Самым главным был там его новый друг Шамиль.
Настроение у Генки было под стать погоде. Если б Сережка побежал, или заревел, или попросил пощады, стало бы легче. А он, как и в прошлый раз, даже не охнул. Ну и характер у парня…
Крюк понял вдруг, что не прочь помириться. Но Сережка должен был сделать первый шаг и не делал его, а почему, Генка не понимал.
Они никогда не были друзьями, а поссорились из-за пустяка. Просто Генке обидно стало тогда проигрывать Сережке третью партию подряд.
Сел просто так во дворе при всех своих ребятах и получил мат в третьей партии на пятнадцатом ходу. Оставалось одно, этому научил его Шамиль: «Прав не прав – бери за глотку! Сила есть – ума не надо».
– А ты гусь! Я ведь заметил, что ты жульничаешь. Думаю – показалось. Смотрю, коня не туда поставил. Один раз и сейчас второй…
– Ты играть сначала научись, а потом рассуждай…
Крюк ударил Сережку. Не потому, что был прав. От обиды ударил. «Вот тебе моя правда, философ».
Сережка, не ожидавший удара, упал, но на ноги вскочил быстро.
– Ты что, Крюк?
– Я-то ничего, а ты в следующий раз честнее будешь. Перед ребятами решил фасон показать… Видали.
– Эх, ты, – сказал Сережа и попытался улыбнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Поэтому важно научить подростка принимать правильные решения, уметь отличать добро от зла. Человек с самых юных лет обязан понимать, что смелый не полезет с ножом на безоружного. Отважный не станет нападать из-за угла. А товарищ тот, кто оберегает от беды. Подростку необходимо дать верные представления об идеалах, к которым он так стремится, иначе юношеский максимализм и мечты о дружбе, товариществе, смелости начнут эксплуатировать такие, как Тюря.
Как часто, говоря о высоких целях воспитания, о его нравственных аспектах, забывают, что воспитание – не мероприятие кампанейского характера, воспитание только тогда приносит плоды, когда это непрерывный, повседневный процесс.
Любую болезнь не рекомендуется запускать. Мелочи, оставленные без внимания, перерастают в крупные неприятности.
Воспитание – сражение за человека. Каким он будет – не личная, а общественная проблема.
Мы часто говорим о профилактике. О том, что преступление необходимо предупреждать. Вести работу в семье, в школе, на производстве, во дворе, на улице. Все признают важность профилактики, особенно среди подростков. Но сколько опыта, сил и мужества требуется, чтобы руководствоваться этими вроде бы прописными истинами в повседневной жизни.
Заблуждаются те, кто думает, что профилактика преступности – обязанность только органов милиции. Милиция не сможет следить за развитием, становлением характера каждого подростка, не может знать всех обстоятельств его жизни. А подросток с его неустоявшимися представлениями о дозволенном и недозволенном нуждается в постоянном внимании, в постоянной, неназойливой, но заботливой опеке. Не надо понимать профилактику упрощенно, как грозную беседу с инспектором детской комнаты милиции.
Профилактика – обширный комплекс мер, многогранный процесс. В ней сочетается многое: и помощь человеку, попавшему под пагубное влияние другого человека, и корректировка взглядов правонарушителей, и борьба с источниками вредных влияний. И конечно, жизнеустройство правонарушителей. Высокие задачи профилактики немыслимы без человечности, без надежды на силы добра, без преодоления зла.
Меры профилактики просты по содержанию, но сложны по методичности, по доведению начатого дела до конца, по учету особенностей характеров, судеб. Существенно то, что профилактика становится заботой и обязанностью не только работников милиции, в нее включаются различные организации, люди различных профессий, объединенные гуманностью поставленной цели. В этом ее успех.
Воспитывая молодого человека, надо учитывать, что подчас он может совершать поступки, не предвидя последствий, совесть его не подготовлена к верной оценке последствий. Он мечтает о настоящей мужской дружбе, о смелости и товариществе, и его можно вовремя переориентировать, если он попал под злое влияние. Но где индикатор, предупреждающий о том, что пришла беда, где та контрольная лампочка, которая зажигается в момент опасности, где та самая лакмусовая бумажка, меняющая свой цвет потому, что сделан неверный шаг? Искать простой, однозначный рецепт для ликвидации преступности наивно, хоть и заманчиво.
Каждое преступление индивидуально и неповторимо, вот почему каждый раз заново необходимо взвешивать все «за» и «против». Другого пути нет.
ДРУГ
Выбежав из подворотни, они окружили Сережку. Их было четверо. Прижатый к сырой стене, он не защищался и не пытался бежать. Суетясь и явно желая отличиться друг перед другом, они старались вовсю. Как легко быть героем без риска!
Тот, что повыше, пряча ухмылку в поднятый воротник короткого бобрикового пальто, бил не сильно. Кончиками пальцев по носу, по губам. Знал: это не больно, но обидно.
Как бы нехотя взмахивая кистью руки, он был уверен в своем праве дать почувствовать Сережке не боль, а унижение. Но для чего?
Пожалуй, каждый из четырех был сильнее Сережки.
Невысокий, худой, он вел себя странно: вздрагивал от ударов, но не отворачивался. Сухими глазами смотрел на своих врагов и не видел ничего, только лицо Генки Крюкова. Вожака. Известного всему Сухаревскому переулку как Генка Крюк.
Его били, а он стоял, покачиваясь от ударов, и смотрел в лицо Крюка, и не было в его взгляде ни мольбы о пощаде, ни растерянности.
Столкнулись две силы. Грубая, злая, необдуманная и гордая сила шестнадцатилетнего мальчишки, уже не ребенка, а парня, уважающего себя и верящего в свою правоту.
– Генка! Душегуб! – В доме напротив открылась форточка, и женский срывающийся голос кричал: – Опять за свое?
Отпусти парня! Кому я сказала! Тебе что, материных слез мало, что ли? Мать пожалей, ирод…
Крюка, видимо, задели слова матери. Его мать в последнее время часто плакала и даже обещала пожаловаться на него в милицию. «Совсем от рук отбился. Школу бросил, с этим хулиганом Шамилем связался!..»
– Давай топай, – он подтолкнул Сережку. – Топай, кому сказал.
– Что ж так? Бей! Ты ведь храбрый, когда четверо на одного. – Сережка сплюнул кровь.
– Беги отсюда, философ несчастный! И не показывайся, а то так дам, ложкой от стены не отскребешь. Характер показывает, цыпленок инкубаторный.
Вытирая кровь с лица, Сережка, не сказав ни слова, медленно пошел по переулку.
Щуплый, маленький, он не унизился до того, чтобы побежать.
Генка Крюк шел на Цветной бульвар, к цирку, где по вечерам в закутке возле Центрального рынка собиралась компания. Самым главным был там его новый друг Шамиль.
Настроение у Генки было под стать погоде. Если б Сережка побежал, или заревел, или попросил пощады, стало бы легче. А он, как и в прошлый раз, даже не охнул. Ну и характер у парня…
Крюк понял вдруг, что не прочь помириться. Но Сережка должен был сделать первый шаг и не делал его, а почему, Генка не понимал.
Они никогда не были друзьями, а поссорились из-за пустяка. Просто Генке обидно стало тогда проигрывать Сережке третью партию подряд.
Сел просто так во дворе при всех своих ребятах и получил мат в третьей партии на пятнадцатом ходу. Оставалось одно, этому научил его Шамиль: «Прав не прав – бери за глотку! Сила есть – ума не надо».
– А ты гусь! Я ведь заметил, что ты жульничаешь. Думаю – показалось. Смотрю, коня не туда поставил. Один раз и сейчас второй…
– Ты играть сначала научись, а потом рассуждай…
Крюк ударил Сережку. Не потому, что был прав. От обиды ударил. «Вот тебе моя правда, философ».
Сережка, не ожидавший удара, упал, но на ноги вскочил быстро.
– Ты что, Крюк?
– Я-то ничего, а ты в следующий раз честнее будешь. Перед ребятами решил фасон показать… Видали.
– Эх, ты, – сказал Сережа и попытался улыбнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26