– А ведь хрусталь-то не кое-какой, Петухов… Отличный хрусталь! И не взяли. Странная кража. Вот эта ручка, Петухов, от хрустального половника из крюшонного набора… Цена набору – тысяча… Вот так!
В углублении коридора Солдатов подошел к светильнику – ярко-оранжевому фарфоровому толстому турку около метра высотой. Молчаливый страж грозно смотрел светящимися электрическими глазами.
Солдатов заглянул в гостиную и кивком подозвал к себе приятеля потерпевшего. Мужчина в сером костюме быстро подошел. Он был не таким молодым, как показалось сначала.
– Давайте знакомиться. Начальник уголовного розыска района.
– Кухарев. А мы с вами знакомы.
Этого загорелого, подтянутого человека лет сорока пяти, с голубоватыми глазами и поседевшими висками Солдатов не знал.
– Не узнаете? – удивился Кухарев.
– Не узнаю.
– Извините! – И вдруг Кухарев оживился. – А мне казалось, что при вашей профессии даже мимолетные знакомства запоминаются. Разве нет?
– Возможно… – сдержанно согласился Солдатов. – Вы друг Боровика?
– Можно и так сказать.
Кухарев почувствовал нетерпение в словах Солдатова, но виду не подал. Сев в кресло, он наслаждался вниманием Солдатова к своей особе.
– Я все же напомню вам наше знакомство, – решительно проговорил он. – Это было недавно, с месяц назад. Мы с вами сидели за соседними столиками в «Центральном». Если помните, я попросил у вас сигарету, а вы предложили мне папиросы. Я был там с хозяином этой квартиры.
Солдатов вспомнил тот вечер. Он был в ресторане со своим заместителем. Получили премию и решили отметить. Он припомнил и Боровика: высокий, в черном свитере, он вел себя тогда несколько странно. Не дождавшись закуски, быстро разлил водку в фужеры.
– Подмолодимся? – сказал он Кухареву и приветливо помахал кому-то рукой.
Солдатову вспомнилась духота ресторанного зала, запах табачного дыма, говор пьянеющей публики… Боровик… Вычурной, танцующей походкой он пошел наискосок к столику у окна и остановился около девчонки с белокурой челкой до бровей, в блестящих сапогах-чулочках, туго стягивающих полные икры. Она подчеркнуто скромно сидела за чашечкой давно остывшего кофе. Девчонка охотно поднялась навстречу Боровику и привычно в такт музыке задвигала локтями. Вскоре она уже с независимым видом сидела за столиком Боровика.
– А знаете, – Солдатов взглянул на Кухарева, – мы действительно встречались. Но, помнится, встреча наша была недолгой.
– Не спорю, не спорю. Какова моя зрительная память?! – Кухарев явно напрашивался на комплимент.
– Отличная память! – гася невольную улыбку, похвалил Солдатов. – Скажите, где сейчас Боровик?
– Не знаю.
– Вы договаривались с ним о сегодняшней встрече?
– Нет. Просто так забежал… Он мой давний друг. И мы…
– Давний? – переспросил Солдатов.
– Как сказать? Лет шесть.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Гм… Дайте подумать… В прошлую пятницу. Вчера по телефону договаривались вместе пойти на хоккей.
– Он сам звонил?
– Да. Это важно для дела? Жулики быстрее попадутся?
Солдатов уловил иронию в вопросе, но промолчал. Гораздо важнее было услышать, что Боровик находится в городе. Это давало возможность скоро установить приметы похищенных вещей. Но узнать приметы хотелось побыстрей, и он спросил:
– По-вашему, что воры украли? – В упор посмотрел на Кухарева.
– Я уже пытался это выяснить, – помявшись, ответил он. – Но по шкафам и ящикам, извините, не лазил. Затрудняюсь ответить.
«Ответить затрудняется, а выяснить пытался!» – отметил про себя Солдатов.
– Если не возражаете, посмотрим вещи вместе, – предложил он.
– Вот в той стеклянной шкатулке я не вижу украшений, – Кухарев поднялся и указал на стоящую в серванте шкатулку.
– Каких?
– По-моему, в ней были хрустальные бусы, янтарь, сережки с синими камнями, кулон с аметистом, еще что-то… Мне Боровик показывал их. Но прошу избавить меня от этого. Без хозяина квартиры… – Кухарев посмотрел на свои японские часы. Одним этим движением он открылся Солдатову больше, чем беседой.
– Сколько на ваших?
Кухарев вновь посмотрел на часы.
– Половина двенадцатого.
Солдатов заметил смешинку в глазах Петухова.
– Мне оставаться до конца ваших формальностей? – спросил Кухарев. – Завтра на работу рано…
Слово «формальность» задело Солдатова. Что это? Пренебрежение или непонимание происходящего? Или кокетство? «Игривый, легковесный человек», – решил Солдатов.
– Вы где работаете? – спросил он. Его взгляд невольно цеплялся за галстучную булавку, маленький значок на лацкане пиджака, массивные запонки.
– В горкомбинате. Модельером.
– Можете идти. Позвоните мне завтра утром.
Осмотр заканчивался. Притомившиеся понятые, заглядывая в спальню и распахнутые настежь шкафы, потянулись к выходу. Петухов захлопнул дверь квартиры и тщательно опечатал ее.
На улице по-прежнему моросил дождь, но в милицейском «рафике» было тепло. Шофер и кинолог слушали «Маяк». В машине, отгороженная сеткой, положив морду на лапы, дремала собака.
Откинувшись на спинку сиденья, Солдатов повернулся к кинологу:
– Ну как сработал?
– По погоде – ничего. Собака с километр вела. Все больше вдоль заводского забора.
– А где след потеряла?
– Там и потеряла. Дождь…
– Где там? У калитки, у лаза в заборе, возле перекрестка? – настаивал Солдатов.
– До калитки не дошла, и до перекрестка еще было прилично… Бац – и пропал след. Дождь, – уныло повторил кинолог.
ГЛАВА 3
Утром, наскоро позавтракав, Солдатов выскочил на улицу. От вчерашнего дождя не осталось и следа. Ярко светило солнце, шуршала опавшая листва. Открыв тяжелую дверь управления и козырнув постовому, Солдатов быстро пересек широкий вестибюль. Слева на стене две белых мраморных плиты с фамилиями погибших работников милиции. На одной – в боях с фашистами, на другой – от рук бандитов. Дальше – гарнизонная доска Почета. Солдатов скользнул взглядом по цветной фотографии Петухова. Тот получился слегка улыбающимся, с добрым прищуром глаз. Слева за колоннами стойка гардероба. На вешалках десятка два офицерских шинелей – собрались работники ГАИ. В городе начинался месячник безопасности движения. Лифт поднял Солдатова на третий этаж. В коридоре по-утреннему пустынно. Лишь у открытого кабинета, поставив ведра и щетки, о чем-то тихо разговаривали две уборщицы. Поравнявшись с ними, Солдатов почувствовал запах валерьяновых капель. У той, что помоложе, заплаканные глаза. Спрашивать было неудобно. Мало ли что бывает у людей…
Толкнув широкую застекленную дверь, он прошел в дактилоскопическую лабораторию. Маленький Муромцев в белом длинноватом халате, сдвинув очки на лоб, расставлял банки с реактивами в стеклянном шкафу.
– Колдуешь, профессор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
В углублении коридора Солдатов подошел к светильнику – ярко-оранжевому фарфоровому толстому турку около метра высотой. Молчаливый страж грозно смотрел светящимися электрическими глазами.
Солдатов заглянул в гостиную и кивком подозвал к себе приятеля потерпевшего. Мужчина в сером костюме быстро подошел. Он был не таким молодым, как показалось сначала.
– Давайте знакомиться. Начальник уголовного розыска района.
– Кухарев. А мы с вами знакомы.
Этого загорелого, подтянутого человека лет сорока пяти, с голубоватыми глазами и поседевшими висками Солдатов не знал.
– Не узнаете? – удивился Кухарев.
– Не узнаю.
– Извините! – И вдруг Кухарев оживился. – А мне казалось, что при вашей профессии даже мимолетные знакомства запоминаются. Разве нет?
– Возможно… – сдержанно согласился Солдатов. – Вы друг Боровика?
– Можно и так сказать.
Кухарев почувствовал нетерпение в словах Солдатова, но виду не подал. Сев в кресло, он наслаждался вниманием Солдатова к своей особе.
– Я все же напомню вам наше знакомство, – решительно проговорил он. – Это было недавно, с месяц назад. Мы с вами сидели за соседними столиками в «Центральном». Если помните, я попросил у вас сигарету, а вы предложили мне папиросы. Я был там с хозяином этой квартиры.
Солдатов вспомнил тот вечер. Он был в ресторане со своим заместителем. Получили премию и решили отметить. Он припомнил и Боровика: высокий, в черном свитере, он вел себя тогда несколько странно. Не дождавшись закуски, быстро разлил водку в фужеры.
– Подмолодимся? – сказал он Кухареву и приветливо помахал кому-то рукой.
Солдатову вспомнилась духота ресторанного зала, запах табачного дыма, говор пьянеющей публики… Боровик… Вычурной, танцующей походкой он пошел наискосок к столику у окна и остановился около девчонки с белокурой челкой до бровей, в блестящих сапогах-чулочках, туго стягивающих полные икры. Она подчеркнуто скромно сидела за чашечкой давно остывшего кофе. Девчонка охотно поднялась навстречу Боровику и привычно в такт музыке задвигала локтями. Вскоре она уже с независимым видом сидела за столиком Боровика.
– А знаете, – Солдатов взглянул на Кухарева, – мы действительно встречались. Но, помнится, встреча наша была недолгой.
– Не спорю, не спорю. Какова моя зрительная память?! – Кухарев явно напрашивался на комплимент.
– Отличная память! – гася невольную улыбку, похвалил Солдатов. – Скажите, где сейчас Боровик?
– Не знаю.
– Вы договаривались с ним о сегодняшней встрече?
– Нет. Просто так забежал… Он мой давний друг. И мы…
– Давний? – переспросил Солдатов.
– Как сказать? Лет шесть.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Гм… Дайте подумать… В прошлую пятницу. Вчера по телефону договаривались вместе пойти на хоккей.
– Он сам звонил?
– Да. Это важно для дела? Жулики быстрее попадутся?
Солдатов уловил иронию в вопросе, но промолчал. Гораздо важнее было услышать, что Боровик находится в городе. Это давало возможность скоро установить приметы похищенных вещей. Но узнать приметы хотелось побыстрей, и он спросил:
– По-вашему, что воры украли? – В упор посмотрел на Кухарева.
– Я уже пытался это выяснить, – помявшись, ответил он. – Но по шкафам и ящикам, извините, не лазил. Затрудняюсь ответить.
«Ответить затрудняется, а выяснить пытался!» – отметил про себя Солдатов.
– Если не возражаете, посмотрим вещи вместе, – предложил он.
– Вот в той стеклянной шкатулке я не вижу украшений, – Кухарев поднялся и указал на стоящую в серванте шкатулку.
– Каких?
– По-моему, в ней были хрустальные бусы, янтарь, сережки с синими камнями, кулон с аметистом, еще что-то… Мне Боровик показывал их. Но прошу избавить меня от этого. Без хозяина квартиры… – Кухарев посмотрел на свои японские часы. Одним этим движением он открылся Солдатову больше, чем беседой.
– Сколько на ваших?
Кухарев вновь посмотрел на часы.
– Половина двенадцатого.
Солдатов заметил смешинку в глазах Петухова.
– Мне оставаться до конца ваших формальностей? – спросил Кухарев. – Завтра на работу рано…
Слово «формальность» задело Солдатова. Что это? Пренебрежение или непонимание происходящего? Или кокетство? «Игривый, легковесный человек», – решил Солдатов.
– Вы где работаете? – спросил он. Его взгляд невольно цеплялся за галстучную булавку, маленький значок на лацкане пиджака, массивные запонки.
– В горкомбинате. Модельером.
– Можете идти. Позвоните мне завтра утром.
Осмотр заканчивался. Притомившиеся понятые, заглядывая в спальню и распахнутые настежь шкафы, потянулись к выходу. Петухов захлопнул дверь квартиры и тщательно опечатал ее.
На улице по-прежнему моросил дождь, но в милицейском «рафике» было тепло. Шофер и кинолог слушали «Маяк». В машине, отгороженная сеткой, положив морду на лапы, дремала собака.
Откинувшись на спинку сиденья, Солдатов повернулся к кинологу:
– Ну как сработал?
– По погоде – ничего. Собака с километр вела. Все больше вдоль заводского забора.
– А где след потеряла?
– Там и потеряла. Дождь…
– Где там? У калитки, у лаза в заборе, возле перекрестка? – настаивал Солдатов.
– До калитки не дошла, и до перекрестка еще было прилично… Бац – и пропал след. Дождь, – уныло повторил кинолог.
ГЛАВА 3
Утром, наскоро позавтракав, Солдатов выскочил на улицу. От вчерашнего дождя не осталось и следа. Ярко светило солнце, шуршала опавшая листва. Открыв тяжелую дверь управления и козырнув постовому, Солдатов быстро пересек широкий вестибюль. Слева на стене две белых мраморных плиты с фамилиями погибших работников милиции. На одной – в боях с фашистами, на другой – от рук бандитов. Дальше – гарнизонная доска Почета. Солдатов скользнул взглядом по цветной фотографии Петухова. Тот получился слегка улыбающимся, с добрым прищуром глаз. Слева за колоннами стойка гардероба. На вешалках десятка два офицерских шинелей – собрались работники ГАИ. В городе начинался месячник безопасности движения. Лифт поднял Солдатова на третий этаж. В коридоре по-утреннему пустынно. Лишь у открытого кабинета, поставив ведра и щетки, о чем-то тихо разговаривали две уборщицы. Поравнявшись с ними, Солдатов почувствовал запах валерьяновых капель. У той, что помоложе, заплаканные глаза. Спрашивать было неудобно. Мало ли что бывает у людей…
Толкнув широкую застекленную дверь, он прошел в дактилоскопическую лабораторию. Маленький Муромцев в белом длинноватом халате, сдвинув очки на лоб, расставлял банки с реактивами в стеклянном шкафу.
– Колдуешь, профессор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38