Он обо мне осведомлялся?
Комендант раскрыл удостоверение Вайса.
– Голубчик, – с упреком сказал Вайс, – герр Лансдорф мог забыть, что там написано. Возможно, он спросит только, осведомлялся ли о нем кто-либо из его друзей. Ведь так?! – Победоносно взглянув на коменданта, произнес небрежно: – Так вот, после того как вы проводите меня в мою комнату, мжете сообщить герру Лансдорфу, что я уже осведомлялся о нем.
Иоганн столь упорно стремился попасть в эту гостиницу для того, чтобы застать здесь своих начальников и успеть кое о чем поговорить с ними во внеслужебной обстановке – ведь она всегда располагает к откровенности.
Покоренный властной самоуверенностью Вайса, комендант приказал служителю проводить его, полагая, что, пока приезжий будет устраиваться в отведенной ему комнате, можно успеть навести о нем дополнительные справки у дежурного гестапо.
Вайс уже было последовал за служителем к лифту, как вдруг увидел, что по красному ковру, устилающему лестницу, спускается Ангелика Бюхер, а вслед за ней важно шествует. кеак всегда, бледный и изможденный полковник Иоахим фон Зальц.
Вайс замер, вытянулся и коротким кивком приветствовал эту пару. Он разрешил себе чуть улыбнуться Ангелике и просиять восхищенным взглядом. Тем особенным взглядом, который оценивает не столько лицо женщины, сколько ее фигуру. И хорошо сложенным женщинам такие взгляды не кажутся оскорбительными.
– Ба! Иоганн! – сказала Ангелика и протянула ему узкую, затянутую в кожаную перчатку руку.
Вайс галантно коснулся губами перчатки. Полковник остановился, озабоченный, так как не знал, следует ему узнавать этого человека или не следует.
Вайс, на мгновение зажмурясь, сказал Ангелике:
– Вы, как всегда, ослепительны!
– Вы за кем-нибудь приехали? – задал вопрос полковник, желая показать, что он вспомнил этого шофера.
– Да, – сказал Вайс. – К герру Лансдорфу. – И произнес безразличным тоном: – Мне надо с ним кое о чем посоветоваться. – Взглянул на часы, добавил: – Но, я полагаю, у меня будет еще достаточно времени для этого.
– В таком случае вы позавтракаете с нами, – сказала Ангелика. И, с упреком оглянувшись на полковника, объяснила: – Фрау Дитмар говорила мне, что господин Вайс успешно продвигается по службе.
Вайс многозначительно усмехнулся, склонил голову и, уже адресуясь к полковнику, сказал:
– Смею высказать уверенность, что теперь уже мы раньше, чем сами москвичи, узнаем, какая в Москве погода. Хайль Гитлер! – Прошел к двустворчатой двери ресторана и, пропуская вперед полковника и Ангелику, небрежно приказал коменданту: – Доложите герру Лансдорфу и майору Штейнглицу, что я буду здесь.
Вайсу очень хотелось, чтобы оба они застали его в обществе фон Зальца. Но тут же он подумал, что, пожалуй, чересчур развязно ведет себя, и попросил полковника:
– Будет большой любезностью с вашей стороны, если вы пригласите их!
Нужды в этой просьбе не было. Лансдорф и Штейнглиц уже завтракали в ресторане, каждый за своим столиком. И Вайс сумел так ловко представить даме сначала Лансдорфа, а затем и Штейнглица, что полковнику не оставалось ничего другого, как пригласить их обоих к своему столу.
Штейнглицу, без всякого сомнения, было лестно оказаться в обществе полковника. Что же касается Лансдорфа, то тот сразу же со старомодным изяществом начал непринужденно ухаживать за девушкой, совсем не интересуясь, нравится это полковнику или не нравится.
Разговор с ней он вел на столь тончайшей грани приличия и неприличия, что нельзя было не подивиться его опытности в той области, которая, как казалось Иоганну, могла служить для него лишь предметом воспоминаний.
Этот весьма оживленно начавшийся завтрак оказался вдвойне полезен Вайсу. Во-первых, знакомство с полковником сильно возвысило его в глазах начальства. Во-вторых, комендант отвел ему комнату значительно лучше той, какую вначале предполагал дать этому нагловатому абверовцу с небольшим чином, но, как выяснилось, вполне обоснованным высокомерием.
Оказалось, что по поручению полковника Ангелика посетила женскую разведывательную школу и присутствовала на занятиях. Она сказала Лансдорфу:
– Странно, – но всем, что касается технической подготовки, они очень сообразительны. Но когда я стала допрашивать о самых элементарных женских приемах, необходимых при вербовке агентуры, то в этом вопросе они проявили удивительную тупость.
– Может, фрейлейн поделится со мной теми знаниями, которыми она обладает? – игриво осведомился Лансдорф. – Возможно, я окажусь достойным учеником.
Штейнглиц грубо хохотнул.
– Черт возьми, фрейлейн, вы просто умница! Убедите герра Лансдорфа создать школу из девиц, обладающих подобными талантами, – и мы все готовы стать кадетами в этой школе.
Фон Зальц сказал недовольно:
– Фрейлейн Ангелика ставит важные вопросы о принципе подготовки женской агентуры, ибо сильная сторона каждой женщины определяется ее умением воздействовать на слабости мужчин.
– Если мужчина слаб, то на него уже ничто не может воздействовать! – вздохнул Лансдорф.
– Браво! – воскликнул Ангелика. – Вы просто прелесть, герр Лансдорф!
Штейнглиц, наливая себе коньяк, сказал озабоченно:
– Баба-агентка... – и брезгливо оттопырил губы. – Они годятся в мирное время и не против русских.
– Но почему? Разве бог сотворил их иначе, чем нас? – насмешливо осведомился полковник.
Штейнглиц залпом выпил коньяк и, переведя дух, ответил грубо:
– А потому, что эти дикари, как монахи в серых сутанах, бросаются сейчас только на одну дамочку, состоящую целиком из костей. И она уже помчалась в нашу сторону, как беглая девка из солдатского дома, где ей сильно доставалось.
– Не понимаю ваших аллегорий, – нахмурил брови полковник.
Вайс пояснил:
– Герр майор дает нам понять, что если силой оружия не удалось сразу убедить противника в нашей победе, то вряд ли женские чары могут склонить его к иному о нас мнению.
– Вот именно, – буркнул Штейнглиц, – чары! – И, глядя на Ангелику пустыми глазами, галантно заявил: – Но если б вы, фрейлейн, работали против нас, клянусь – перед вами я бы не устоял.
– Это высший комплимент даме, какой только может сделать разведчик, – сказал Лансдорф.
Обращаясь к Вайсу, Ангелика сказала:
– Там, в школе, заместительница начальницы – русская. Одна половина лица у нее ужасно изуродована, а другая красивая, как профиль камеи...
– Значит, двуличная особа, – перебил Штейнглиц.
Вайс понял, что речь идет о Люсе Егоровой. Сдержанно заметил Штейнглицу:
Значит, двуличная особа, – перебил Штейнглиц.
Вайс понял, что речь идет о Люсе Егоровой. Сдержанно заметил Штейнглицу:
– Настоящий разведчик – это человек с тысячью лиц. А какое из них подлинное, может понять только тот, кто сам не потерял лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Комендант раскрыл удостоверение Вайса.
– Голубчик, – с упреком сказал Вайс, – герр Лансдорф мог забыть, что там написано. Возможно, он спросит только, осведомлялся ли о нем кто-либо из его друзей. Ведь так?! – Победоносно взглянув на коменданта, произнес небрежно: – Так вот, после того как вы проводите меня в мою комнату, мжете сообщить герру Лансдорфу, что я уже осведомлялся о нем.
Иоганн столь упорно стремился попасть в эту гостиницу для того, чтобы застать здесь своих начальников и успеть кое о чем поговорить с ними во внеслужебной обстановке – ведь она всегда располагает к откровенности.
Покоренный властной самоуверенностью Вайса, комендант приказал служителю проводить его, полагая, что, пока приезжий будет устраиваться в отведенной ему комнате, можно успеть навести о нем дополнительные справки у дежурного гестапо.
Вайс уже было последовал за служителем к лифту, как вдруг увидел, что по красному ковру, устилающему лестницу, спускается Ангелика Бюхер, а вслед за ней важно шествует. кеак всегда, бледный и изможденный полковник Иоахим фон Зальц.
Вайс замер, вытянулся и коротким кивком приветствовал эту пару. Он разрешил себе чуть улыбнуться Ангелике и просиять восхищенным взглядом. Тем особенным взглядом, который оценивает не столько лицо женщины, сколько ее фигуру. И хорошо сложенным женщинам такие взгляды не кажутся оскорбительными.
– Ба! Иоганн! – сказала Ангелика и протянула ему узкую, затянутую в кожаную перчатку руку.
Вайс галантно коснулся губами перчатки. Полковник остановился, озабоченный, так как не знал, следует ему узнавать этого человека или не следует.
Вайс, на мгновение зажмурясь, сказал Ангелике:
– Вы, как всегда, ослепительны!
– Вы за кем-нибудь приехали? – задал вопрос полковник, желая показать, что он вспомнил этого шофера.
– Да, – сказал Вайс. – К герру Лансдорфу. – И произнес безразличным тоном: – Мне надо с ним кое о чем посоветоваться. – Взглянул на часы, добавил: – Но, я полагаю, у меня будет еще достаточно времени для этого.
– В таком случае вы позавтракаете с нами, – сказала Ангелика. И, с упреком оглянувшись на полковника, объяснила: – Фрау Дитмар говорила мне, что господин Вайс успешно продвигается по службе.
Вайс многозначительно усмехнулся, склонил голову и, уже адресуясь к полковнику, сказал:
– Смею высказать уверенность, что теперь уже мы раньше, чем сами москвичи, узнаем, какая в Москве погода. Хайль Гитлер! – Прошел к двустворчатой двери ресторана и, пропуская вперед полковника и Ангелику, небрежно приказал коменданту: – Доложите герру Лансдорфу и майору Штейнглицу, что я буду здесь.
Вайсу очень хотелось, чтобы оба они застали его в обществе фон Зальца. Но тут же он подумал, что, пожалуй, чересчур развязно ведет себя, и попросил полковника:
– Будет большой любезностью с вашей стороны, если вы пригласите их!
Нужды в этой просьбе не было. Лансдорф и Штейнглиц уже завтракали в ресторане, каждый за своим столиком. И Вайс сумел так ловко представить даме сначала Лансдорфа, а затем и Штейнглица, что полковнику не оставалось ничего другого, как пригласить их обоих к своему столу.
Штейнглицу, без всякого сомнения, было лестно оказаться в обществе полковника. Что же касается Лансдорфа, то тот сразу же со старомодным изяществом начал непринужденно ухаживать за девушкой, совсем не интересуясь, нравится это полковнику или не нравится.
Разговор с ней он вел на столь тончайшей грани приличия и неприличия, что нельзя было не подивиться его опытности в той области, которая, как казалось Иоганну, могла служить для него лишь предметом воспоминаний.
Этот весьма оживленно начавшийся завтрак оказался вдвойне полезен Вайсу. Во-первых, знакомство с полковником сильно возвысило его в глазах начальства. Во-вторых, комендант отвел ему комнату значительно лучше той, какую вначале предполагал дать этому нагловатому абверовцу с небольшим чином, но, как выяснилось, вполне обоснованным высокомерием.
Оказалось, что по поручению полковника Ангелика посетила женскую разведывательную школу и присутствовала на занятиях. Она сказала Лансдорфу:
– Странно, – но всем, что касается технической подготовки, они очень сообразительны. Но когда я стала допрашивать о самых элементарных женских приемах, необходимых при вербовке агентуры, то в этом вопросе они проявили удивительную тупость.
– Может, фрейлейн поделится со мной теми знаниями, которыми она обладает? – игриво осведомился Лансдорф. – Возможно, я окажусь достойным учеником.
Штейнглиц грубо хохотнул.
– Черт возьми, фрейлейн, вы просто умница! Убедите герра Лансдорфа создать школу из девиц, обладающих подобными талантами, – и мы все готовы стать кадетами в этой школе.
Фон Зальц сказал недовольно:
– Фрейлейн Ангелика ставит важные вопросы о принципе подготовки женской агентуры, ибо сильная сторона каждой женщины определяется ее умением воздействовать на слабости мужчин.
– Если мужчина слаб, то на него уже ничто не может воздействовать! – вздохнул Лансдорф.
– Браво! – воскликнул Ангелика. – Вы просто прелесть, герр Лансдорф!
Штейнглиц, наливая себе коньяк, сказал озабоченно:
– Баба-агентка... – и брезгливо оттопырил губы. – Они годятся в мирное время и не против русских.
– Но почему? Разве бог сотворил их иначе, чем нас? – насмешливо осведомился полковник.
Штейнглиц залпом выпил коньяк и, переведя дух, ответил грубо:
– А потому, что эти дикари, как монахи в серых сутанах, бросаются сейчас только на одну дамочку, состоящую целиком из костей. И она уже помчалась в нашу сторону, как беглая девка из солдатского дома, где ей сильно доставалось.
– Не понимаю ваших аллегорий, – нахмурил брови полковник.
Вайс пояснил:
– Герр майор дает нам понять, что если силой оружия не удалось сразу убедить противника в нашей победе, то вряд ли женские чары могут склонить его к иному о нас мнению.
– Вот именно, – буркнул Штейнглиц, – чары! – И, глядя на Ангелику пустыми глазами, галантно заявил: – Но если б вы, фрейлейн, работали против нас, клянусь – перед вами я бы не устоял.
– Это высший комплимент даме, какой только может сделать разведчик, – сказал Лансдорф.
Обращаясь к Вайсу, Ангелика сказала:
– Там, в школе, заместительница начальницы – русская. Одна половина лица у нее ужасно изуродована, а другая красивая, как профиль камеи...
– Значит, двуличная особа, – перебил Штейнглиц.
Вайс понял, что речь идет о Люсе Егоровой. Сдержанно заметил Штейнглицу:
Значит, двуличная особа, – перебил Штейнглиц.
Вайс понял, что речь идет о Люсе Егоровой. Сдержанно заметил Штейнглицу:
– Настоящий разведчик – это человек с тысячью лиц. А какое из них подлинное, может понять только тот, кто сам не потерял лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147