Антаг позвонил в колокольчик.
— Не особенно. Но мне интересно. Если ты просто фигура на доске, то тебя не очень-то ценят, ибо послать сюда — это заведомо пожертвовать тобой. А если ты понимаешь, что делаешь, то либо очень глупа, либо отчаянно храбра, либо и то и другое. — Дверь открылась, и появились двое помощников Антага; один из них держал моток веревки. — Свяжите ее. — Потом Антаг повернулся к Храмовому Стражнику. — Если ты настолько глуп, чтобы вернуться к Гитивам, мой друг, то лучше прихвати для них подарок.
— Нет, — резко ответил Дедемар.
Но Антаг не обратил на него внимания. Он пододвинулся поближе и наблюдал, как его люди связывают Норку. Внезапно он застыл.
— Что это? — спросил он, показывая на заживающие ожоги на ее руке.
— Что, страшно? — поддразнила она его. — Это предательство и война Гильдии, интриги Домов Советников и их секреты.
— Антаг, отпусти ее, — настаивал Дедемар.
Работорговец пропустил его слова мимо ушей, молча разглядывая Норку. Она по его холодным глазам видела, что он что-то подсчитывает в уме.
— Какой из Домов? — спросил он наконец.
Она пожала плечами:
— Ажеры.
— А-а, хозяева Ибханы. Ты знала?
— Я догадалась, — ответила Норка. — Хозяева, но не защитники. Ибхана мертва, Мастер Антаг. Похоже, мы все — фигуры, которыми легко жертвуют.
— Кто ты такая?
Норка снова пожала плечами:
— Преданный друг. Подмастерье-вор.
— Орудие правосудия и спасительница моей жизни и чести, — сказал Дедемар, подходя к работорговцу. — Отпусти ее.
Антаг, не двигаясь, смотрел на него.
— Кто подливает масло в огонь войны Гильдии, Мастер Антаг, и зачем? Ибхана мертва, а Хижан не дурак, — тихо произнесла Норка.
— Кто сражается? — спросил работорговец, вновь ожив.
Он наклонился к Норке и ослабил узлы на веревках.
Норка вновь прокрутила в голове свой разговор с Хижаном. Это были не воры, и Хижан дал понять, что это была не просто еще одна стычка мелких торговцев наркотиками.
— Дом Ажеров контролирует торговлю шелком, так? — Работорговец утвердительно кивнул. — А что контролируют Гитивы?
— Кофе и ликер — официально.
— Наркотики, — прошептала Норка. — Значит, Гитивы поддерживают беспорядки в Трущобах. Но зачем?
Ей ответил Дедемар.
— У моего народа есть поговорка: «В хаосе все меняется».
Наконец узлы, удерживающие ее, поддались. Антаг выпрямился.
— Что, как ты думаешь, случится, если не удастся прекратить войну Гильдии?
Норка задумалась. Люди были напряжены: запасы на исходе, страсти кипели.
— Мятежи, — выдохнула она.
Она закрыла глаза от нахлынувших воспоминаний: дымящиеся пепелища, давка в толпе народа, звон оружия, град летящих камней, крики, ужас, смерть; потребовалось привлечь стражу, а потом и армию, чтобы жестокой силой восстановить порядок. Большинство сгоревших домов за последующие шесть лет разобрали или отстроили заново, но страх глубоко укоренился в душе Норки.
Работорговец и Храмовый Стражник наблюдали за лицом воровки. Когда Норка открыла глаза, в их глубине сверкала стальная решимость.
— В хаосе все меняется, — тихо повторила она. — Ученый Король не станет посылать армию на подавление мятежа, он пойдет сам.
— Предоставив отличную возможность своим врагам? Советники отговорят его от такого самоубийственного шага.
— Возможно, он не послушает их. Он уже однажды приходил в Трущобы, сразу после своей коронации, и произнес речь о том, что хочет быть Королем для всего народа. Это было очень трогательно.
— Безумие, — отмахнулся Антаг.
— Но какое чудесное безумие. Мы должны предотвратить этот мятеж.
— Ты сказала «мы», маленькая воровка? — рассмеялся работорговец. — У Дедемара, может быть, и есть совесть, а я от своей отделался много лет назад. И тебе ничего не должен.
— Вы продали моего друга Филина Гитивам, — обвиняюще сказала Норка. — Может, вы и не признаете свой долг, но он есть.
Антаг криво усмехнулся.
— Это моя торговля, Подмастерье. Может, это не так привлекательно, не так красиво, но, безусловно, мне было выгодно продать Филина покупателю, дающему самую высокую цену. Даже если бы у меня было хорошее настроение и я решил бы оказать тебе услугу, судьба Ученого Короля ничего для меня не значит. Даже меньше, чем ничего. Кетиран обсуждал с Советом вопрос о запрете на торговлю рабами. А с Гитивами я смогу договориться.
Норка рассмеялась.
— А то, что, обсуждается в Совете, становится достоянием общественности? Кто сказал вам, что Ученый Король выступал против рабства? А может быть, это было в их интересах, чтобы вы враждебно к нему относились? Ученый Король — идеалист, но он не глупец.
Работорговец молчал, а Дедемар медленно, насмешливо захлопал в ладоши.
— У тебя ленивые мозги, Антаг. Маленькая воровка заставляет тебя думать. — Он повернулся к Норке. — Если предотвращать мятеж должны «мы», то что нам делать?
Норка закусила губу, быстро соображая.
— Трущобы начнут бунтовать, если не будет еды. Нам надо сделать так, чтобы рынки Трущоб открылись, и люди не боялись пользоваться ими. — Она встретилась взглядом с Антагом. — Наверное, мы удержим все под контролем, если сможем организовать людей для поддержания порядка. Может быть, кто-то из ваших людей, Гильдия воров, конечно, и другие гильдии в Трущобах захотят помочь. Единственные, кому нужен мятеж, это Гитивы.
Антаг молча разглядывал ее.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я соберу Мастеров всех Трущобных гильдий. По моему свистку они придут, хотя и неохотно. Но убеждать их, маленькая воровка, будешь сама.
Глава двадцать шестая
ПОДСЛУШИВАЕМ
— Знаешь, Норка, — сказал Антаг, когда дверь закрылась за последним Мастером, — никогда бы не поверил, что ты сможешь заставить нас действовать сообща.
— Похоже, для нас это единственный способ выжить, — ответила она.
— Нет. Это единственный способ выжить всем. Сильный переживет даже мятеж, а согласно общепризнанной морали Трущоб, слабый заслуживает смерти. Но с помощью каких-то хитрых доводов тебе удалось убедить нас действовать по закону — правда, по жестокому и беспощадному закону Трущоб, но все же! Никогда не думал, что обитатели Трущоб объединятся, чтобы открыть и патрулировать рынки и поддерживать комендантский час.
— Комендантский час! — воскликнула Норка, потом смачно выругалась. — Как, черт возьми, я попаду домой?
Работорговец хихикнул.
— Можешь остаться здесь.
— О, да, — сказала она весело и с сарказмом. — Но смогу ли я уйти, когда наступит утро?
Антаг поднял руки, будто возмущаясь:
— Милосердные боги не допустят, чтобы я так прогневал Воровскую Гильдию!
— Ты думаешь, они разозлятся? Мне кажется, Мастер Гильдии думает, что я перешла все границы.
— Мастер Гильдии, несомненно, так и думает, — согласился работорговец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74