ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но она сказала, что это невозможно, поскольку Фэйрги живут в соленой воде и не могут долго прожить вдали от моря. Но если Банри каждый день купается в соленой воде, не может ли это объяснить то, как ей удалось выжить на суше?
— Может быть, это и вправду так, — согласилась Латифа, — хотя я прожила рядом с Банри уже шестнадцать лет и ни разу не видела никаких признаков, которые точно говорили бы о том, что она не человек. Да и какая же должна быть магия, чтобы ей удалось так хорошо скрыть свои плавники и чешую! Я тоже не представляю, как такое было бы возможно, ибо Фэйрги не имеют с нами ничего общего и никогда не обладали способностями наводить иллюзии, в особенности такие сильные, какой должна быть эта! Нужно помнить еще и о том, что она из Каррига, где у людей нет такого страха перед морем, как у нас. А теперь беги в огород и принеси мне лука, ибо я чувствую, что по лестнице спускаются Сьюки и Элси, а я не хочу, чтобы они застали нас вдвоем. Держи ушки на макушке, а глаза широко открытыми и рассказывай мне обо всем интересном, что услышишь.
С того самого дня Изабо каждое утро просыпалась пораньше и спешила спуститься в кухню, радуясь возможности встать со скомканных простыней, влажных от нескончаемых сновидений. Как ни странно, все, что ей приходилось делать сначала, это лишь смотреть на огонь. Сидя на полу на подушке, она наблюдала за тем, как Латифа разводила огонь разными способами и используя разные дрова. Она смотрела, как съеживались тонкие прутики, превращаясь в пылающие волоски, и как большие поленья истлевали изнутри.
Латифа учила ее и закрывать свой разум, так что Изабо, наконец, удалось отогнать чужие мысли, постоянно крутившиеся в ее собственных. По ночам ее все еще преследовали сны — как восхитительные, так и ужасные, но, по крайней мере, ее дни стали спокойными и тихими.
Будучи кухаркой, Латифа с особенным удовольствием учила Изабо развивать чувства вкуса и запаха, хотя эти уроки и проходили при свете дня, под равнодушными взглядами остальных слуг. Главным методом обучения Изабо овладению стихией огня было обучение ее искусству приготовления пищи. Когда Изабо довольно резко возразила, что не понимает, что общего готовка имеет с магией, Латифа сказала твердо:
— У нее очень много общего с магией, глупышка. Она означает понимание природы пищи и работу с ее природой и силами стихий для того, чтобы превратить ее во что-то другое. И что это тогда, если не магия?
Хотя Латифа девочкой и провела восемь лет в Башне Двух Лун, она не была полноправной ведьмой — ее так и не приняли ученицей в Шабаш, как приняли Изабо. Ее мать была дворцовой кухаркой, и мать ее матери тоже. Она обучалась своей кухонной магии на материнских коленях, и годы в Теургии лишь усилили и укрепили те знания и таланты, которыми она уже обладала. В отличие от Мегэн, ее умения были целиком и полностью почерпнуты из практики.
Так Изабо провела множество нескончаемых утренних часов, переходя за Латифой от кастрюль к сковородам и от сковород к печам, от маслобойни до ледника и от ледника до коптильни, слушая объяснения старой кухарки о том, как жара и холод изменяют состав пищи, которую они готовили. Невольно это сложное хозяйство заинтересовало девушку, и она узнала много нового о стихии огня, чему Мегэн никогда не учила ее.
Все утро, пока Изабо сновала вслед за старой кухаркой по всему кухонному крылу, та протягивала ей одну за другой полные ложки, чтобы она понюхала или попробовала еду. Рыжеволосая девушка отказывалась пробовать те кушанья, в которых было мясо, что вызывало частые стычки. Несмотря на все заверения Латифы, что многие члены Шабаша никогда не отказывались от употребления в пищу мяса животных, одна мысль об этом наполняла Изабо ужасом. Мегэн учила ее чтить жизнь во всех ее проявлениях, а многие из существ, которых лорды и их слуги с удовольствием поедали, принадлежали к тому же роду, что друзья детства. Несколько раз Латифа попыталась обмануть ее, но нюх Изабо обострился до такой степени, что она могла обнаружить в блюде мясо даже тогда, когда оно было добавлено туда даже в самых небольших количествах. Латифа всплескивала своими пухлыми руками и говорила:
— Все, о чем я прошу тебя, упрямая девчонка, это чтобы никто ни о чем не догадался, не то поварята начнут болтать об этом, а этого я не потерплю!
Многие обычаи дворцовой кухни шокировали Изабо и вызывали у нее отвращение. С наступлением лета пришло и время сыроделия, и Латифа приказала заколоть ягнят, чтобы можно было использовать их сычуг для сквашивания молока. Мегэн и Изабо всегда использовали для этих целей сок дикого чертополоха, и Изабо никогда не приходило в голову, что кто-нибудь может предпочесть убийство животных сбору колючих цветков чертополоха, пусть даже долгому и трудному. Она еле сдержала тошноту и больше не могла есть сыр, несмотря даже на то, что понимала, насколько странным это покажется тем, кто заметит этот факт.
Туши забитых вепрей и оленей, которые каждый день доставляли охотники, тоже были для Изабо пыткой. Она не могла понять, как Латифа может смотреть на них, не говоря уже о том, чтобы готовить и есть, но кухарка следила за приготовлением пищи на тысячу человек в день. Каждый день она пробовала бессчетное количество блюд, приготовленных из тел убитых свиней, овец, коз, оленей, кроликов, гусей, кур, голубей, перепелов, фазанов и рыбы.
Изабо до сих пор ни разу не видела ни Ри, ни Банри, ни кого-либо из лордов или придворных, ибо никому из слуг не разрешалось прислуживать в огромном обеденном зале. Лордам прислуживали их собственные пажи, а слугам дозволялось лишь приносить подносы с едой из кухни до сервировочного столика, стоящего вдоль одной из стен.
Старая кухарка ни разу больше не попросила Изабо вызывать Единую Силу. Девушка уже начала тревожиться, не утратила ли она свои способности к магии. В последний раз она воспользовалась Единой Силой для того, чтобы убить человека, который пытал ее. Она лихорадочно твердила себе, что эта смерть спасла ее от нечеловеческой боли и унижения, даже от смерти. Она спасла талисман и убила единственную живую душу, которая знала о том, что он был у нее. Это была заслуженная смерть, смерть во благо. И все же, казалось, в ней что-то сломалось, что-то такое, что было не так-то легко починить, и, по мере того, как дни становились все более длинными и жаркими, она все больше и больше беспокоилась о том, сможет ли вообще когда-нибудь восстановить свои силы.
Хотя летние сумерки обычно были долгими, однажды вечером стемнело сразу же после того, как солнце утонуло в грозовых облаках. Над теплой и влажной землей поднимался туман, и не было слышно птичьих голосов. Изолт ускользнула в сумрачный лес, на ту поляну, где Лахлан упражнялся в стрельбе из лука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154