Казалось, что олицетворение скорби возникло за спиной старшей из дев. Почувствовав присутствие родственницы, Ольха замолкла, восхищенные взгляды скрестились на вошедшей. А она подошла к замершему Филиппу и осторожно сняла с его лица повязку. Глаза художника полыхнули обожанием, он прижал девушку к груди и страстно поцеловал.
– Это тоже одна из причин нашей встречи, – бесстрастно прокомментировала произошедшее Ольха. – Наша юная подруга полюбила человека. Может, оно и хорошо, но я для того так долго рассказывала вам нашу историю, чтобы стал понятен опрометчивый шаг Айны. По нашим меркам она очень юна. Ей всего пятьдесят лет, мы же живем не в пример дольше многих существ, и не только тех, кто бегает или ползает по земле.
– Так что ты хочешь? – осторожно спросил начавший догадываться о продолжении разговора Аким.
– Тебе и самому ведомо, – отпарировала Ольха, слегка прищурившись. На лице ее появилась грустная улыбка,
Вилия проводила взглядом художника, который, подняв свою возлюбленную на руки, понес ее к широкой скамье, стоявшей у стены. Дева, крепко обхватив мужчину за шею, что-то тихо шептала ему на ухо.
– Мне-то что, – повел плечами старейшина, он лукавил: судьба хозяина хутора ему не была безразлична, но торг есть торг. – Если вреда не будет, то пускай милуются. Однако, как бы то ни было, но я отвечаю за него перед родом. Для многих он человек пропащий, не от мира сего. Может, ему с девой будет хорошо. Да только жаль парня, ежели что с ним случится. Все-таки он наш, ламбушский.
Филипп, не слыша слов про себя, продолжал обнимать Айну. Глупая радостная улыбка не сходила с его лица. Остальные люди оторопело пялились на милующуюся парочку. Глаза Ольхи грозно резанули по спокойно-расслабленному старейшине, в голосе ее зазвучали низкие ноты:
– Боярин, ты хочешь сказать, что не возражаешь против выбора своего подданного и, как я понимаю, тебе безразлична его судьба?
– Мне не безразлична ничья судьба, – отчеканил в ответ Аким, – но я никогда и никого не лишаю права выбора. В том случае, если это не затрагивает интересы рода. В этом же случае вся лесная любовь-морковь касается только одного. Может, двоих.
– Под вторым ты подразумеваешь Айну?
– Давай не будем спорить, – примирительно произнес Басанов, – спроси их сама.
Ольха, не веря услышанному, посмотрела на собеседника. Такое поведение не укладывалось в ее представление. Теперь все сидящие в комнате ожидающе смотрели на нее. Даже влюбленные, прекратив обниматься, повернулись к грозной лесной деве. Та, решившись, протянула руку в направлении сородича и издала протяжный мелодичный звон. Звенящими колокольчиками рассыпался ответ Айны. Безвольно вытянутая рука упала на колено. Ольха посмотрела на Акима и столкнулась с понимающим взглядом старейшины.
– Наверное, ты прав. Она хочет остаться здесь. – Слова давались вилии с трудом. – Я не стану удерживать ее в своем кругу, но предупреждаю: ответственность за нее с этой минуты будешь нести ты – боярин Аким Басанов, хранитель заповедных камней. Заклинаю тебя именем Создателя сущего и налагаю на тебя заботу о Деве по имени Айна.
Лесная дева откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Неспешно вставший Аким подошел к ней и мягко положил ладонь на загорелое плечо.
– Даст бог, все будет хорошо, – тихо пробормотал он и громко произнес: – Я принимаю заботу об Айне на себя и мой род. Клянусь в этом перед Богом и при свидетелях.
Ольха, подняв голову, открыла глаза. Возвышающийся над ней старейшина ждал ответа.
– Подтверждаю клятву. – Вилия с вызовом подняла голову еще выше, чтобы заглянуть в глаза человека, но проникнуть в затаенные глубины сознания старейшины так и не смогла.
– Эй-эй, – внезапно подал голос Силантий. – Так у нас сегодня свадьба намечается? Тады я стол накрываю. Эй, жених, где у тебя припасы хранятся? Гулять будем!
Аким и Ольха с облегчением рассмеялись.
Глава 3
КТО ХОДИТ В ГОСТИ ПО...
Сессия сдана! Осталось рассчитаться с институтом и со спокойной совестью ехать отдыхать. С местом отдыха тоже проблем нет. После захватывающей поездки в деревню и приключений, что выпали Никите, сомнений в маршруте не возникало. Дедовская «ока» застоялась во дворе. Каждый раз, когда он проходил мимо, маленькая машина жалобно смотрела на шествующего пешком студента квадратами фар, упрекая в своей неподвижности. Ведь вокруг большой город, постоянно слышен шум других машин, и погода стоит самая «гулятельная», а хозяину кататься некогда!
Домовой Кеша, врученный бабкой, обнаглел от вольготной жизни и ни на какие каникулы не собирался. Он сошелся с местными домовыми и даже умудрился вступить в левый кооператив, занимающийся жилищно-коммунальными услугами. Постоянно мотаясь по своим делам, Кеша стал просто неуловим, но Басанову его заботы были как-то побоку. Пускай бегает, и без него можно отдохнуть и расслабиться. Хотя бы так, как это Никита делал сейчас, – лежа на диване перед телевизором.
По ящику показывали новости. Все как обычно. Президент ездит по стране и обещает то, что хотят от него слышать. За рубежами нашей неблагополучной страны благополучно загнивает капитализм. В моде прокладки, памперсы и пиво. Депутаты авральным способом штампуют законы и сразу же их отменяют. Народ бедствует, власть имущие – богатеют. Ничего нового. Хотя...
На экране возник знакомый пейзаж. Молодая журналистка на берегу неестественно голубого озера, за ее спиной – родная Ламбушка.
– Экономический феномен в российской глубинке, – звучит голос за кадром. – Шведский социализм на карельской земле.
Замелькали кадры с видами деревни. Дома, сады, теплицы, звероферма, коптильни и прочее. Зазвучали торжественные дифирамбы успехам крестьян и умелому руководству республики. Все снято в ярких красках, этакий лубочный сюжет. На передний план выдвинулась заплывшая жиром красная рожа главы администрации района.
– Секрет нашего хозяйствования прост, – делая умное лицо, заявил он, – не воруем и водку не пьем, а остальное само приложится.
Камера наехала на группу селян, с интересом смотревших на съемки и приветливо скалящихся в объектив. Заставка, и пошел другой сюжет.
В шкафу завозился Кеша. Высунув из-за дверки нос, он глубокомысленно заметил:
– Вот и знамение пришло. Значит, пора тебе в деревню ехать.
Только вот сразу ехать не получилось. Каждый раз, когда Никита собирался с облегчением вздохнуть и начинал паковать вещи, возникали новые проблемы. Вроде несущественные, но отнимающие уйму времени. В такой бестолковой суете пролетела неделя.
«Все. Завтра еду, и провались оно все пропадом», – с такой оптимистичной мыслью он завалился спать.
Протяжный и настойчивый звонок прервал захватывающий яркий сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Это тоже одна из причин нашей встречи, – бесстрастно прокомментировала произошедшее Ольха. – Наша юная подруга полюбила человека. Может, оно и хорошо, но я для того так долго рассказывала вам нашу историю, чтобы стал понятен опрометчивый шаг Айны. По нашим меркам она очень юна. Ей всего пятьдесят лет, мы же живем не в пример дольше многих существ, и не только тех, кто бегает или ползает по земле.
– Так что ты хочешь? – осторожно спросил начавший догадываться о продолжении разговора Аким.
– Тебе и самому ведомо, – отпарировала Ольха, слегка прищурившись. На лице ее появилась грустная улыбка,
Вилия проводила взглядом художника, который, подняв свою возлюбленную на руки, понес ее к широкой скамье, стоявшей у стены. Дева, крепко обхватив мужчину за шею, что-то тихо шептала ему на ухо.
– Мне-то что, – повел плечами старейшина, он лукавил: судьба хозяина хутора ему не была безразлична, но торг есть торг. – Если вреда не будет, то пускай милуются. Однако, как бы то ни было, но я отвечаю за него перед родом. Для многих он человек пропащий, не от мира сего. Может, ему с девой будет хорошо. Да только жаль парня, ежели что с ним случится. Все-таки он наш, ламбушский.
Филипп, не слыша слов про себя, продолжал обнимать Айну. Глупая радостная улыбка не сходила с его лица. Остальные люди оторопело пялились на милующуюся парочку. Глаза Ольхи грозно резанули по спокойно-расслабленному старейшине, в голосе ее зазвучали низкие ноты:
– Боярин, ты хочешь сказать, что не возражаешь против выбора своего подданного и, как я понимаю, тебе безразлична его судьба?
– Мне не безразлична ничья судьба, – отчеканил в ответ Аким, – но я никогда и никого не лишаю права выбора. В том случае, если это не затрагивает интересы рода. В этом же случае вся лесная любовь-морковь касается только одного. Может, двоих.
– Под вторым ты подразумеваешь Айну?
– Давай не будем спорить, – примирительно произнес Басанов, – спроси их сама.
Ольха, не веря услышанному, посмотрела на собеседника. Такое поведение не укладывалось в ее представление. Теперь все сидящие в комнате ожидающе смотрели на нее. Даже влюбленные, прекратив обниматься, повернулись к грозной лесной деве. Та, решившись, протянула руку в направлении сородича и издала протяжный мелодичный звон. Звенящими колокольчиками рассыпался ответ Айны. Безвольно вытянутая рука упала на колено. Ольха посмотрела на Акима и столкнулась с понимающим взглядом старейшины.
– Наверное, ты прав. Она хочет остаться здесь. – Слова давались вилии с трудом. – Я не стану удерживать ее в своем кругу, но предупреждаю: ответственность за нее с этой минуты будешь нести ты – боярин Аким Басанов, хранитель заповедных камней. Заклинаю тебя именем Создателя сущего и налагаю на тебя заботу о Деве по имени Айна.
Лесная дева откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Неспешно вставший Аким подошел к ней и мягко положил ладонь на загорелое плечо.
– Даст бог, все будет хорошо, – тихо пробормотал он и громко произнес: – Я принимаю заботу об Айне на себя и мой род. Клянусь в этом перед Богом и при свидетелях.
Ольха, подняв голову, открыла глаза. Возвышающийся над ней старейшина ждал ответа.
– Подтверждаю клятву. – Вилия с вызовом подняла голову еще выше, чтобы заглянуть в глаза человека, но проникнуть в затаенные глубины сознания старейшины так и не смогла.
– Эй-эй, – внезапно подал голос Силантий. – Так у нас сегодня свадьба намечается? Тады я стол накрываю. Эй, жених, где у тебя припасы хранятся? Гулять будем!
Аким и Ольха с облегчением рассмеялись.
Глава 3
КТО ХОДИТ В ГОСТИ ПО...
Сессия сдана! Осталось рассчитаться с институтом и со спокойной совестью ехать отдыхать. С местом отдыха тоже проблем нет. После захватывающей поездки в деревню и приключений, что выпали Никите, сомнений в маршруте не возникало. Дедовская «ока» застоялась во дворе. Каждый раз, когда он проходил мимо, маленькая машина жалобно смотрела на шествующего пешком студента квадратами фар, упрекая в своей неподвижности. Ведь вокруг большой город, постоянно слышен шум других машин, и погода стоит самая «гулятельная», а хозяину кататься некогда!
Домовой Кеша, врученный бабкой, обнаглел от вольготной жизни и ни на какие каникулы не собирался. Он сошелся с местными домовыми и даже умудрился вступить в левый кооператив, занимающийся жилищно-коммунальными услугами. Постоянно мотаясь по своим делам, Кеша стал просто неуловим, но Басанову его заботы были как-то побоку. Пускай бегает, и без него можно отдохнуть и расслабиться. Хотя бы так, как это Никита делал сейчас, – лежа на диване перед телевизором.
По ящику показывали новости. Все как обычно. Президент ездит по стране и обещает то, что хотят от него слышать. За рубежами нашей неблагополучной страны благополучно загнивает капитализм. В моде прокладки, памперсы и пиво. Депутаты авральным способом штампуют законы и сразу же их отменяют. Народ бедствует, власть имущие – богатеют. Ничего нового. Хотя...
На экране возник знакомый пейзаж. Молодая журналистка на берегу неестественно голубого озера, за ее спиной – родная Ламбушка.
– Экономический феномен в российской глубинке, – звучит голос за кадром. – Шведский социализм на карельской земле.
Замелькали кадры с видами деревни. Дома, сады, теплицы, звероферма, коптильни и прочее. Зазвучали торжественные дифирамбы успехам крестьян и умелому руководству республики. Все снято в ярких красках, этакий лубочный сюжет. На передний план выдвинулась заплывшая жиром красная рожа главы администрации района.
– Секрет нашего хозяйствования прост, – делая умное лицо, заявил он, – не воруем и водку не пьем, а остальное само приложится.
Камера наехала на группу селян, с интересом смотревших на съемки и приветливо скалящихся в объектив. Заставка, и пошел другой сюжет.
В шкафу завозился Кеша. Высунув из-за дверки нос, он глубокомысленно заметил:
– Вот и знамение пришло. Значит, пора тебе в деревню ехать.
Только вот сразу ехать не получилось. Каждый раз, когда Никита собирался с облегчением вздохнуть и начинал паковать вещи, возникали новые проблемы. Вроде несущественные, но отнимающие уйму времени. В такой бестолковой суете пролетела неделя.
«Все. Завтра еду, и провались оно все пропадом», – с такой оптимистичной мыслью он завалился спать.
Протяжный и настойчивый звонок прервал захватывающий яркий сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113