А еще часом позже ее ждала встреча с шестидесятипятилетней женщиной, собиравшейся на пенсию и страдавшей бессонницей от беспокойства.
Ну а в три часа она надеялась встретиться с женщиной, назвавшей себя Карен. Правда, голос у нее был такой испуганный, что Сьюзен опасалась, как бы она не передумала. Интересно, чего она боится?
Через пять минут Сьюзен открыла дверь в свою приемную, и секретарша Дженет встретила ее одобрительной улыбкой.
— Отличная программа, доктор. Наш телефон так и разрывается от звонков. Не могу дождаться, чтобы взглянуть на эту Карен.
— Я тоже, — призналась Сьюзен, но в ее голосе прозвучала унылая нотка. — Важные сообщения есть?
— Да. Ваша сестра Ди позвонила из аэропорта. Она сожалеет, что разминулась с вами вчера. Она хотела извиниться за то, что накричала на вас в субботу, и поделиться впечатлениями об Александре Райте. Она познакомилась с ним на вечеринке после вашего ухода и нашла его неотразимо обаятельным. — Дженет протянула Сьюзен листок из блокнота. — Я все записала.
Сьюзен вспомнила мужчину, который слышал, как ее отец потребовал, чтобы она называла его Чарльзом.
Лет сорока, около шести футов ростом, светлые волосы, заразительная улыбка. Он обратился к ней, когда отец отвернулся, чтобы приветствовать кого-то из вновь прибывших гостей.
— Не стоит падать духом из-за такой чепухи. Наверняка это была идея Бинки, — ободрил он Сьюзен. — Давайте возьмем шампанского и выйдем подышать свежим воздухом.
Был изумительно теплый вечер, какие бывают в начале осени. Они стояли на террасе, потягивая шампанское из высоких бокалов. Аккуратно подстриженный газон и английский парк представляли собой идеальное обрамление для замка с башенками, который ее отец воздвиг для Бинки.
Сьюзен спросила Алекса Райта, давно ли они знакомы с отцом.
— Я с ним познакомился только сегодня, — объяснил он. — А вот Бинки я знаю много лет.
Потом он спросил, чем она занимается, и удивленно поднял брови, когда Сьюзен ответила, что работает психотерапевтом.
— Не сочтите меня невеждой, — торопливо пояснил Алекс. — Но когда я слышу слово «психотерапевт», в уме возникает образ человека средних лет или старше, но уж никак не молодой и привлекательной женщины вроде вас. В моем сознании ваша внешность никак не сочетается с вашей профессией.
Сьюзен была в прямом темно-зеленом вечернем платье из тонкого шерстяного крепа, простой и элегантный фасон которого подчеркивал шарф цвета зеленого яблока. Это платье она купила недавно именно для таких мероприятий, как «обязательные для посещения» приемы в доме отца.
— Дома я хожу в джинсах и мешковатом свитере, — успокоила его Сьюзен. — Это больше соответствует вашему представлению о психотерапевтах?
Ей было неприятно смотреть, как отец кудахчет вокруг Бинки, к тому же она совсем не жаждала встречи с сестрой, поэтому вскоре покинула вечеринку, но приятельница успела ей шепнуть, что Алекс Райт — сын покойного Александра Райта, знаменитого филантропа, чье имя стало легендой.
— Библиотека Райта, Музей изящных искусств Райта, Театральный центр Райта. Денег — завались! — прошептала она.
Сьюзен изучила послание, оставленное сестрой. Он и в самом деле неотразимо обаятелен. Гм...
* * *
Кори Маркус, ее четырнадцатилетний пациент, отлично прошел тесты. Но, пока они разговаривали, Сьюзен напомнила себе, что психология занимается не столько интеллектом, сколько эмоциями. Его родители развелись, когда ему было два года, но продолжали жить по соседству, сохранили дружеские отношения, и в течение двенадцати лет мальчик без помех переходил из дома в дом. Однако теперь его матери предложили работу в Сан-Франциско, и привычное, удобное для всех положение оказалось под угрозой.
Старательно скрывая слезы, Кори сказал:
— Я знаю, она хочет получить эту работу, но если мы переедем, я не смогу часто видеться с папой.
Итак, умом он понимал, что означает новая работа для карьеры его матери, но его чувства протестовали: он надеялся, что мать отклонит предложение, чтобы не разлучать его с отцом.
— Как ты сам считаешь, что она должна сделать? — спросила Сьюзен.
Кори на секунду задумался.
— Я думаю, мама должна принять предложение. Было бы несправедливо лишать ее такой возможности.
«Какой хороший мальчик!» — восхитилась Сьюзен. Теперь ее задача состоит в том, чтобы помочь ему увидеть грядущие перемены в положительном свете.
Эстер Фостер, шестидесятипятилетняя женщина, собирающаяся на пенсию, пришла ровно в два часа дня. Ее бледное лицо заметно осунулось.
— Через две недели будет прощальная вечеринка, что на самом деле означает: «Собери свои манатки, Эсси, и очисти помещение».
Ее лицо сморщилось, на глазах выступили слезы.
— Я отдала работе всю свою жизнь, доктор Чандлер, — сказала она. — Недавно я столкнулась на улице с человеком, за которого могла когда-то выйти замуж. Он теперь процветает. Женат и очень счастлив.
— Вы жалеете, что не вышли за него? — тихо спросила Сьюзен.
— Да, жалею!
Сьюзен внимательно заглянула в глаза Эстер Фостер. Через секунду губы пожилой женщины дрогнули в легкой улыбке.
— В молодости он был страшным занудой и с тех пор не слишком изменился, доктор Чандлер, — призналась она. — Но, по крайней мере, я не была бы одинока.
— Давайте определим, что значит «быть одинокой», — предложила Сьюзен.
Когда Эстер Фостер ушла без десяти три, в кабинете появилась Дженет с контейнером куриного супа и пакетиком крекеров. Она сообщила, что в приемной ждут мать Регины Клаузен и ее адвокат Дуглас Лейтон.
— Проведите их в комнату для совещаний, — распорядилась Сьюзен. — Я их там приму.
Мать Регины Клаузен выглядела в точности так же, как три года назад, когда Сьюзен мельком увидела ее в кабинете прокурора округа Уэстчестер. Ее черный костюм, должно быть, стоил целое состояние, седые волосы были безупречно уложены, точеные запястья и лодыжки, аристократически-сдержанные манеры говорили о поколениях благородных предков.
Адвокат, столь резко говоривший со Сьюзен по телефону этим утром, теперь почти стелился ковром:
— Доктор Чандлер, надеюсь, мы не помешали. Миссис Клаузен должна показать вам нечто важное, и ей очень хотелось бы встретиться с женщиной, позвонившей вам сегодня.
Сьюзен подавила улыбку, заметив, как предательская краска, видная даже под сильным загаром, заливает его лицо. Она обратила внимание на каштановые волосы Лейтона, в которых выделялись выгоревшие на солнце пряди. Хотя он был в темном деловом костюме с галстуком, у нее создалось впечатление, что он много времени проводит на открытом воздухе.
«На море», — неизвестно почему подумала Сьюзен.
Она бросила взгляд на часы. Без пяти три, пора переходить к делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Ну а в три часа она надеялась встретиться с женщиной, назвавшей себя Карен. Правда, голос у нее был такой испуганный, что Сьюзен опасалась, как бы она не передумала. Интересно, чего она боится?
Через пять минут Сьюзен открыла дверь в свою приемную, и секретарша Дженет встретила ее одобрительной улыбкой.
— Отличная программа, доктор. Наш телефон так и разрывается от звонков. Не могу дождаться, чтобы взглянуть на эту Карен.
— Я тоже, — призналась Сьюзен, но в ее голосе прозвучала унылая нотка. — Важные сообщения есть?
— Да. Ваша сестра Ди позвонила из аэропорта. Она сожалеет, что разминулась с вами вчера. Она хотела извиниться за то, что накричала на вас в субботу, и поделиться впечатлениями об Александре Райте. Она познакомилась с ним на вечеринке после вашего ухода и нашла его неотразимо обаятельным. — Дженет протянула Сьюзен листок из блокнота. — Я все записала.
Сьюзен вспомнила мужчину, который слышал, как ее отец потребовал, чтобы она называла его Чарльзом.
Лет сорока, около шести футов ростом, светлые волосы, заразительная улыбка. Он обратился к ней, когда отец отвернулся, чтобы приветствовать кого-то из вновь прибывших гостей.
— Не стоит падать духом из-за такой чепухи. Наверняка это была идея Бинки, — ободрил он Сьюзен. — Давайте возьмем шампанского и выйдем подышать свежим воздухом.
Был изумительно теплый вечер, какие бывают в начале осени. Они стояли на террасе, потягивая шампанское из высоких бокалов. Аккуратно подстриженный газон и английский парк представляли собой идеальное обрамление для замка с башенками, который ее отец воздвиг для Бинки.
Сьюзен спросила Алекса Райта, давно ли они знакомы с отцом.
— Я с ним познакомился только сегодня, — объяснил он. — А вот Бинки я знаю много лет.
Потом он спросил, чем она занимается, и удивленно поднял брови, когда Сьюзен ответила, что работает психотерапевтом.
— Не сочтите меня невеждой, — торопливо пояснил Алекс. — Но когда я слышу слово «психотерапевт», в уме возникает образ человека средних лет или старше, но уж никак не молодой и привлекательной женщины вроде вас. В моем сознании ваша внешность никак не сочетается с вашей профессией.
Сьюзен была в прямом темно-зеленом вечернем платье из тонкого шерстяного крепа, простой и элегантный фасон которого подчеркивал шарф цвета зеленого яблока. Это платье она купила недавно именно для таких мероприятий, как «обязательные для посещения» приемы в доме отца.
— Дома я хожу в джинсах и мешковатом свитере, — успокоила его Сьюзен. — Это больше соответствует вашему представлению о психотерапевтах?
Ей было неприятно смотреть, как отец кудахчет вокруг Бинки, к тому же она совсем не жаждала встречи с сестрой, поэтому вскоре покинула вечеринку, но приятельница успела ей шепнуть, что Алекс Райт — сын покойного Александра Райта, знаменитого филантропа, чье имя стало легендой.
— Библиотека Райта, Музей изящных искусств Райта, Театральный центр Райта. Денег — завались! — прошептала она.
Сьюзен изучила послание, оставленное сестрой. Он и в самом деле неотразимо обаятелен. Гм...
* * *
Кори Маркус, ее четырнадцатилетний пациент, отлично прошел тесты. Но, пока они разговаривали, Сьюзен напомнила себе, что психология занимается не столько интеллектом, сколько эмоциями. Его родители развелись, когда ему было два года, но продолжали жить по соседству, сохранили дружеские отношения, и в течение двенадцати лет мальчик без помех переходил из дома в дом. Однако теперь его матери предложили работу в Сан-Франциско, и привычное, удобное для всех положение оказалось под угрозой.
Старательно скрывая слезы, Кори сказал:
— Я знаю, она хочет получить эту работу, но если мы переедем, я не смогу часто видеться с папой.
Итак, умом он понимал, что означает новая работа для карьеры его матери, но его чувства протестовали: он надеялся, что мать отклонит предложение, чтобы не разлучать его с отцом.
— Как ты сам считаешь, что она должна сделать? — спросила Сьюзен.
Кори на секунду задумался.
— Я думаю, мама должна принять предложение. Было бы несправедливо лишать ее такой возможности.
«Какой хороший мальчик!» — восхитилась Сьюзен. Теперь ее задача состоит в том, чтобы помочь ему увидеть грядущие перемены в положительном свете.
Эстер Фостер, шестидесятипятилетняя женщина, собирающаяся на пенсию, пришла ровно в два часа дня. Ее бледное лицо заметно осунулось.
— Через две недели будет прощальная вечеринка, что на самом деле означает: «Собери свои манатки, Эсси, и очисти помещение».
Ее лицо сморщилось, на глазах выступили слезы.
— Я отдала работе всю свою жизнь, доктор Чандлер, — сказала она. — Недавно я столкнулась на улице с человеком, за которого могла когда-то выйти замуж. Он теперь процветает. Женат и очень счастлив.
— Вы жалеете, что не вышли за него? — тихо спросила Сьюзен.
— Да, жалею!
Сьюзен внимательно заглянула в глаза Эстер Фостер. Через секунду губы пожилой женщины дрогнули в легкой улыбке.
— В молодости он был страшным занудой и с тех пор не слишком изменился, доктор Чандлер, — призналась она. — Но, по крайней мере, я не была бы одинока.
— Давайте определим, что значит «быть одинокой», — предложила Сьюзен.
Когда Эстер Фостер ушла без десяти три, в кабинете появилась Дженет с контейнером куриного супа и пакетиком крекеров. Она сообщила, что в приемной ждут мать Регины Клаузен и ее адвокат Дуглас Лейтон.
— Проведите их в комнату для совещаний, — распорядилась Сьюзен. — Я их там приму.
Мать Регины Клаузен выглядела в точности так же, как три года назад, когда Сьюзен мельком увидела ее в кабинете прокурора округа Уэстчестер. Ее черный костюм, должно быть, стоил целое состояние, седые волосы были безупречно уложены, точеные запястья и лодыжки, аристократически-сдержанные манеры говорили о поколениях благородных предков.
Адвокат, столь резко говоривший со Сьюзен по телефону этим утром, теперь почти стелился ковром:
— Доктор Чандлер, надеюсь, мы не помешали. Миссис Клаузен должна показать вам нечто важное, и ей очень хотелось бы встретиться с женщиной, позвонившей вам сегодня.
Сьюзен подавила улыбку, заметив, как предательская краска, видная даже под сильным загаром, заливает его лицо. Она обратила внимание на каштановые волосы Лейтона, в которых выделялись выгоревшие на солнце пряди. Хотя он был в темном деловом костюме с галстуком, у нее создалось впечатление, что он много времени проводит на открытом воздухе.
«На море», — неизвестно почему подумала Сьюзен.
Она бросила взгляд на часы. Без пяти три, пора переходить к делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86