"
Его другой опекун, Индра Уоллис, защищала его от навязчивых посетителей и подсказывала, какую просьбу он должен принять во внимание, а какую вежливо отклонить. Один он никогда не разобрался бы в социально-политической структуре этой невероятно сложной культуры, но вскоре сделал вывод, что хотя в теории все классовые различия исчезли, на практике существовало несколько тысяч супер-граждан. Джордж Оруэлл был прав; некоторые всегда были более равными, чем другие.
Наконец, наступило время, когда, руководствуясь опытом двадцать первого столетия, Пул задался вопросом, кто оплачивал все это гостеприимство – не предъявят ли ему однажды какой-либо эквивалент огромного счета за гостиницу? Но Индра быстро успокоила его: он был уникальным и бесценным музейным экспонатом, так что ему абсолютно незачем волноваться из-за таких мирских соображений. Все, что ему требовалось, было для него доступно, конечно, в пределах разумного: Пул гадал, где же были эти пределы, даже не представляя, что однажды попытается их обнаружить.
***
Все наиболее важные вещи в жизни происходят случайно. Пул установил свой настенный дисплей на случайный поиск, выключив громкость, когда вдруг поразительное изображение привлекло его внимание.
– Остановить сканирование! Включить звук!, – закричал он даже излишне громко.
Он узнал музыку, но прошло несколько минут прежде, чем он идентифицировал ее; несомненно, ему помогло то, что его стена была заполнена крылатыми людьми, изящно кружащимися друг около друга. Но Чайковский был бы крайне удивлен, если бы мог увидеть этот вариант "Лебединого Озера" – с балеринами, летающими на самом деле…
Очарованный, Пул наблюдал в течение нескольких минут, пока абсолютно твердо не уверился в том, что это происходило в действительности, а не было смоделировано: даже в его собственные дни об этом нельзя было сказать совершенно определенно. Вероятно, балет давали в помещении с низкой гравитацией, очень большом, судя по некоторым изображениям. Это могло бы происходить даже здесь, в Африканской Башне.
Я тоже хочу это попробовать, решил Пул. Он так до конца и не простил Космическое Агентство за запрет одного из величайших удовольствий –затяжных прыжков с парашютом – несмотря на то что знал точку зрения Агентства, не желающего рисковать ценным капиталовложением. Доктора и так сокрушались о его более раннем несчастном случае с планером; к счастью, его подростковые кости полностью срослись.
"Никто не остановит меня теперь, – думал он, – даже профессор Андерсон…"
К облегчению Пула, врач решил, что это превосходная идея, и он был счастлив узнать, что каждая Башня имела свой собственный "Птичий вольер" на уровне одной десятой g.
В течение нескольких дней его измеряли, чтобы подобрать собственные крылья, совсем непохожие на те изящные версии, которые носили исполнители Лебединого Озера. Вместо перьев была гибкая мембрана, и когда Пул схватился за держатели рук, приделанные к ребрам поддержки, то понял, что выглядит скорее как летучая мышь, а не птица. Однако его вопль "Посторонись, Дракула!" был полностью потрачен впустую, так как его инструктор, очевидно, не был знаком с вампирами.
Во время первых уроков его ограничивали легкими ремнями безопасности, чтобы он не мог никуда двигаться, пока не изучит основные приемы, в том числе наиболее важные изо всех – управление и стабилизацию. Подобно приобретению многих других навыков, это было не так легко, как выглядело со стороны.
Он чувствовал себя смешным в этих ремнях безопасности – как будто возможно причинить себе вред при тяготении в одну десятую g! – и был доволен, что ему потребовалось всего несколько уроков; несомненно, здесь помогла подготовка астронавта. Мастер Крыльев сказал ему, что он был лучшим учеником из тех, кому он когда-либо преподавал: но, возможно, то же самое он говорил и всем другим.
После нескольких свободных полетов в помещении размером сорок на сорок метров, переченном различными препятствиями, которых он легко избежал, Пул снова ощутил себя девятнадцатилетним, когда поднял антикварную "Сессну" в первый самостоятельный полет в аэроклубе Флагстаффа в Аризоне.
Невдохновляющее название "Птичий вольер" никак не подготовило его к месту первого свободного полета. Хотя оно и казалось гораздо более огромным, чем помещение с лесами и садами внизу на лунном уровне, но было почти того же самого размера, так как также занимало весь этаж плавно сужающейся Башни. Круглая пустота высотой в полкилометра и более чем четырехкилометровой ширины казалась действительно гигантской, так как там не было никаких особенностей, на которых мог бы отдохнуть глаз. Благодаря однообразию бледносиних стен создавалось впечатление бесконечного пространства.
Пул на самом деле не поверил хвастовству Мастера Крыльев: "Вы можете выбрать любой пейзаж, который вам нравится", и планировал в качестве вызова выбрать то, что сам считал невозможным. Но во время этого первого полета на головокружительной высоте в пятьдесят метров не было ничего, что могло бы отвлечь взгляд. Конечно, падение с эквивалентной высоты в пять метров при десятикратно большей земной гравитации могло бы сломать ему шею; однако, даже незначительные ушибы здесь были невозможны, поскольку весь пол был покрыт сетью гибких тросов. Целый зал занимал гигантский трамплин; Пул подумал, что здесь можно было бы здорово развлечься даже без крыльев.
Сильными нисходящими взмахами Пул поднял себя в воздух. Ему показалось, что почти мгновенно он вознесся на сотню метров и все еще продолжал подниматься.
– Помедленнее, – сказал Мастер Крыльев, – я не отстаю от вас.
Пул успокоился, потом попытался медленно повернуть. Он почувствовал головокружение и легкость во всем теле (менее десяти килограммов!) и подумал, не была ли увеличена концентрация кислорода.
Это было замечательно и весьма отличалось от невесомости, так как предполагало большие физические нагрузки. Наиболее близким к этому было подводное плавание: он хотел, чтобы здесь были птицы в подражание таким же красивым коралловым рыбкам, которые так часто сопровождали его над тропическими рифами.
Мастер Крыльев по очереди прогнал его через серию маневров – поворотов, петель, полетов верх-вниз, парения.
Наконец он сказал: "Больше я ничему не могу научить вас. Давайте теперь насладимся зрелищем."
Через мгновение Пул чуть было не потерял управление, так как совершенно не ожидал того, что произойдет дальше. Без малейшего предупреждения его окружили снежные горы, и он летел вниз по узкому ущелью всего в нескольких метрах от неприятно зубчатых камней.
Конечно, это не могло быть реальностью: горы были так же иллюзорны, как и облака, и он мог бы лететь прямо через них, если бы пожелал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Его другой опекун, Индра Уоллис, защищала его от навязчивых посетителей и подсказывала, какую просьбу он должен принять во внимание, а какую вежливо отклонить. Один он никогда не разобрался бы в социально-политической структуре этой невероятно сложной культуры, но вскоре сделал вывод, что хотя в теории все классовые различия исчезли, на практике существовало несколько тысяч супер-граждан. Джордж Оруэлл был прав; некоторые всегда были более равными, чем другие.
Наконец, наступило время, когда, руководствуясь опытом двадцать первого столетия, Пул задался вопросом, кто оплачивал все это гостеприимство – не предъявят ли ему однажды какой-либо эквивалент огромного счета за гостиницу? Но Индра быстро успокоила его: он был уникальным и бесценным музейным экспонатом, так что ему абсолютно незачем волноваться из-за таких мирских соображений. Все, что ему требовалось, было для него доступно, конечно, в пределах разумного: Пул гадал, где же были эти пределы, даже не представляя, что однажды попытается их обнаружить.
***
Все наиболее важные вещи в жизни происходят случайно. Пул установил свой настенный дисплей на случайный поиск, выключив громкость, когда вдруг поразительное изображение привлекло его внимание.
– Остановить сканирование! Включить звук!, – закричал он даже излишне громко.
Он узнал музыку, но прошло несколько минут прежде, чем он идентифицировал ее; несомненно, ему помогло то, что его стена была заполнена крылатыми людьми, изящно кружащимися друг около друга. Но Чайковский был бы крайне удивлен, если бы мог увидеть этот вариант "Лебединого Озера" – с балеринами, летающими на самом деле…
Очарованный, Пул наблюдал в течение нескольких минут, пока абсолютно твердо не уверился в том, что это происходило в действительности, а не было смоделировано: даже в его собственные дни об этом нельзя было сказать совершенно определенно. Вероятно, балет давали в помещении с низкой гравитацией, очень большом, судя по некоторым изображениям. Это могло бы происходить даже здесь, в Африканской Башне.
Я тоже хочу это попробовать, решил Пул. Он так до конца и не простил Космическое Агентство за запрет одного из величайших удовольствий –затяжных прыжков с парашютом – несмотря на то что знал точку зрения Агентства, не желающего рисковать ценным капиталовложением. Доктора и так сокрушались о его более раннем несчастном случае с планером; к счастью, его подростковые кости полностью срослись.
"Никто не остановит меня теперь, – думал он, – даже профессор Андерсон…"
К облегчению Пула, врач решил, что это превосходная идея, и он был счастлив узнать, что каждая Башня имела свой собственный "Птичий вольер" на уровне одной десятой g.
В течение нескольких дней его измеряли, чтобы подобрать собственные крылья, совсем непохожие на те изящные версии, которые носили исполнители Лебединого Озера. Вместо перьев была гибкая мембрана, и когда Пул схватился за держатели рук, приделанные к ребрам поддержки, то понял, что выглядит скорее как летучая мышь, а не птица. Однако его вопль "Посторонись, Дракула!" был полностью потрачен впустую, так как его инструктор, очевидно, не был знаком с вампирами.
Во время первых уроков его ограничивали легкими ремнями безопасности, чтобы он не мог никуда двигаться, пока не изучит основные приемы, в том числе наиболее важные изо всех – управление и стабилизацию. Подобно приобретению многих других навыков, это было не так легко, как выглядело со стороны.
Он чувствовал себя смешным в этих ремнях безопасности – как будто возможно причинить себе вред при тяготении в одну десятую g! – и был доволен, что ему потребовалось всего несколько уроков; несомненно, здесь помогла подготовка астронавта. Мастер Крыльев сказал ему, что он был лучшим учеником из тех, кому он когда-либо преподавал: но, возможно, то же самое он говорил и всем другим.
После нескольких свободных полетов в помещении размером сорок на сорок метров, переченном различными препятствиями, которых он легко избежал, Пул снова ощутил себя девятнадцатилетним, когда поднял антикварную "Сессну" в первый самостоятельный полет в аэроклубе Флагстаффа в Аризоне.
Невдохновляющее название "Птичий вольер" никак не подготовило его к месту первого свободного полета. Хотя оно и казалось гораздо более огромным, чем помещение с лесами и садами внизу на лунном уровне, но было почти того же самого размера, так как также занимало весь этаж плавно сужающейся Башни. Круглая пустота высотой в полкилометра и более чем четырехкилометровой ширины казалась действительно гигантской, так как там не было никаких особенностей, на которых мог бы отдохнуть глаз. Благодаря однообразию бледносиних стен создавалось впечатление бесконечного пространства.
Пул на самом деле не поверил хвастовству Мастера Крыльев: "Вы можете выбрать любой пейзаж, который вам нравится", и планировал в качестве вызова выбрать то, что сам считал невозможным. Но во время этого первого полета на головокружительной высоте в пятьдесят метров не было ничего, что могло бы отвлечь взгляд. Конечно, падение с эквивалентной высоты в пять метров при десятикратно большей земной гравитации могло бы сломать ему шею; однако, даже незначительные ушибы здесь были невозможны, поскольку весь пол был покрыт сетью гибких тросов. Целый зал занимал гигантский трамплин; Пул подумал, что здесь можно было бы здорово развлечься даже без крыльев.
Сильными нисходящими взмахами Пул поднял себя в воздух. Ему показалось, что почти мгновенно он вознесся на сотню метров и все еще продолжал подниматься.
– Помедленнее, – сказал Мастер Крыльев, – я не отстаю от вас.
Пул успокоился, потом попытался медленно повернуть. Он почувствовал головокружение и легкость во всем теле (менее десяти килограммов!) и подумал, не была ли увеличена концентрация кислорода.
Это было замечательно и весьма отличалось от невесомости, так как предполагало большие физические нагрузки. Наиболее близким к этому было подводное плавание: он хотел, чтобы здесь были птицы в подражание таким же красивым коралловым рыбкам, которые так часто сопровождали его над тропическими рифами.
Мастер Крыльев по очереди прогнал его через серию маневров – поворотов, петель, полетов верх-вниз, парения.
Наконец он сказал: "Больше я ничему не могу научить вас. Давайте теперь насладимся зрелищем."
Через мгновение Пул чуть было не потерял управление, так как совершенно не ожидал того, что произойдет дальше. Без малейшего предупреждения его окружили снежные горы, и он летел вниз по узкому ущелью всего в нескольких метрах от неприятно зубчатых камней.
Конечно, это не могло быть реальностью: горы были так же иллюзорны, как и облака, и он мог бы лететь прямо через них, если бы пожелал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55