Располагай мы
временем, можно было бы попробовать взобраться на пригорок с другой
стороны, но для этого сперва надо было преодолеть десяток-другой
километров. Вариант небезопасный, а может быть, и вовсе неосуществимый за
те несколько часов, которые оставались до наступления темноты.
Ученые не склонны пасовать, и перед натиском такого числа
изобретательных (подчас излишне изобретательных) умов проблема не могла
долго устоять. Трое одновременно нашли решение. Тревор поразмыслил, потом
ровным голосом произнес:
- Что ж, попробуем.
На подготовку ушло какое-то время, и мы с беспокойством смотрели, как
лучи заходящего солнца поднимаются все выше по нависшей над нами каменной
стене. "Даже если Тревор сумеет забросить туда шнур с крюком, - говорил я
себе, - карабкаться вверх в космическом скафандре будет отнюдь не легко".
Я плохо переношу высоту; слава богу, среди нас нашлось достаточно
добровольных скалолазов.
Но вот наконец все готово. Шнур сложен так, чтобы без помех
отрываться от грунта. В метре ниже стрелы к шнуру привязан крюк. Хоть бы
он зацепился и не подвел нас...
Однако теперь Тревор не ограничился одной стрелкой. Четыре стрелы
были прикреплены к шнуру с интервалом двести метров. Никогда не забуду
причудливое зрелище: человек в космическом скафандре, поблескивающем в
свете угасающего дня, целится луком в небо.
Первая стрела устремилась к звездам; она не успела пролететь и
пятнадцати метров, когда Тревор положил на тетиву вторую, и та полетела
вдогонку, увлекая нижний конец возносящейся вверх длинной петли. Тотчас с
тетивы сорвалась третья стрела со своим витком шнура, и я готов
поклясться, что четвертая метнулась следом прежде, чем первая заметно
замедлила свой полет.
Теперь, когда нагрузка распределилась на несколько стрел, нетрудно
было достичь нужной высоты. Дважды крюк срывался, но на третий раз прочно
зацепился наверху, и первый доброволец полез на пригорок. Конечно, он
здесь весил всего около пятнадцати килограммов, но все же падать с такой
высоты несладко.
Он не упал. Через час грузы с корабля начали поступать вниз, и еще до
ночи удалось выгрузить все самое главное. Правда, моя радость была
несколько омрачена, когда один из инженеров с гордостью показал мне
полученную с Земли губную гармонику. Я сразу заподозрил, что этот
инструмент успеет основательно осточертеть нам до исхода долгой лунной
ночи...
Понятно, Тревор тут был ни при чем. Когда мы вместе возвращались на
базу, пересекая расползающиеся по равнине тени, я услышал от него
предложение, которое, надо думать, озадачило не одну тысячу людей после
опубликования подробных карт нашей лунной экспедиции.
В самом деле, как не удивиться тому, что плоская безжизненная равнина
с одним-единственным пригорком отныне на всех лунных картах носит
наименование "Шервудский лес".
1 2
временем, можно было бы попробовать взобраться на пригорок с другой
стороны, но для этого сперва надо было преодолеть десяток-другой
километров. Вариант небезопасный, а может быть, и вовсе неосуществимый за
те несколько часов, которые оставались до наступления темноты.
Ученые не склонны пасовать, и перед натиском такого числа
изобретательных (подчас излишне изобретательных) умов проблема не могла
долго устоять. Трое одновременно нашли решение. Тревор поразмыслил, потом
ровным голосом произнес:
- Что ж, попробуем.
На подготовку ушло какое-то время, и мы с беспокойством смотрели, как
лучи заходящего солнца поднимаются все выше по нависшей над нами каменной
стене. "Даже если Тревор сумеет забросить туда шнур с крюком, - говорил я
себе, - карабкаться вверх в космическом скафандре будет отнюдь не легко".
Я плохо переношу высоту; слава богу, среди нас нашлось достаточно
добровольных скалолазов.
Но вот наконец все готово. Шнур сложен так, чтобы без помех
отрываться от грунта. В метре ниже стрелы к шнуру привязан крюк. Хоть бы
он зацепился и не подвел нас...
Однако теперь Тревор не ограничился одной стрелкой. Четыре стрелы
были прикреплены к шнуру с интервалом двести метров. Никогда не забуду
причудливое зрелище: человек в космическом скафандре, поблескивающем в
свете угасающего дня, целится луком в небо.
Первая стрела устремилась к звездам; она не успела пролететь и
пятнадцати метров, когда Тревор положил на тетиву вторую, и та полетела
вдогонку, увлекая нижний конец возносящейся вверх длинной петли. Тотчас с
тетивы сорвалась третья стрела со своим витком шнура, и я готов
поклясться, что четвертая метнулась следом прежде, чем первая заметно
замедлила свой полет.
Теперь, когда нагрузка распределилась на несколько стрел, нетрудно
было достичь нужной высоты. Дважды крюк срывался, но на третий раз прочно
зацепился наверху, и первый доброволец полез на пригорок. Конечно, он
здесь весил всего около пятнадцати килограммов, но все же падать с такой
высоты несладко.
Он не упал. Через час грузы с корабля начали поступать вниз, и еще до
ночи удалось выгрузить все самое главное. Правда, моя радость была
несколько омрачена, когда один из инженеров с гордостью показал мне
полученную с Земли губную гармонику. Я сразу заподозрил, что этот
инструмент успеет основательно осточертеть нам до исхода долгой лунной
ночи...
Понятно, Тревор тут был ни при чем. Когда мы вместе возвращались на
базу, пересекая расползающиеся по равнине тени, я услышал от него
предложение, которое, надо думать, озадачило не одну тысячу людей после
опубликования подробных карт нашей лунной экспедиции.
В самом деле, как не удивиться тому, что плоская безжизненная равнина
с одним-единственным пригорком отныне на всех лунных картах носит
наименование "Шервудский лес".
1 2