На лестницу вылетела сиделка.
— Она встала! Я не могу ее удержать! — в ужасе выкрикнула она. — Мужчины, помогите мне!
Почти в тот же миг за спиной у нее появилась Барбара. Лицо ее искажали страх и отвращение, руки судорожно подергивались, она выкрикивала что-то, можно было понять лишь отдельные слова: «Край! Край! Я не могу остановиться! Это край!»
Грегори бросился к ней и сделал вид, что хочет удержать, однако она легко обогнула его и метнулась к лестнице. Внизу Кеннет и Лайонел поймали ее и тут же были отброшены в стороны неукротимой силой, которая владела несчастной женщиной. Герцог в ужасе попятился и налетел на архидиакона. Манассия спокойно вышел вперед и остановился на пути больной.
Голосом, страшным до дрожи, она кричала: «Край! Край!», и слепо двигалась вперед. Когда припадок достиг вершины, и казалось, что сейчас она рухнет замертво, все вдруг разом кончилось. Голос смолк. Конвульсии прекратились. Барбара пошатнулась и стала медленно оседать на пол. Манассия успел подхватить ее, повернул голову и встретился глазами с Грегори. В его взгляде застыло недоумение. Тут же все столпились возле больной. Кеннет и Лайонел перенесли ее на диван и осторожно уложили. Манассия склонился над ней. Барбара лежала в спокойной, расслабленной позе, говорящей о том, что кризис миновал. На ресницах закрытых глаз подрагивали слезинки. Временами по телу пробегала легкая дрожь, скорее всего — отголоски пережитого. Манассия выпрямился и оглядел собравшихся.
— Вот и все, — сказал он. — Понадобятся время и терпение, но воля ее поймана и возвращена назад Рассудок теперь в безопасности, но окончательно или нет, я смогу сказать лишь через несколько дней. Возможен еще один приступ, полегче, но, может быть, обойдется без него. — Он достал из кармана маленькую бутылочку. — Когда она проснется, дайте ей две капли, не больше, на рюмку воды, и потом — через каждые двенадцать часов. Я зайду послезавтра.
Кеннет истерически хихикнул. Слова Манассии походили на обычную врачебную скороговорку в конце визита. Наверное, все доктора в мире одинаковы, но черный саквояж в руках у архидиакона и страх, только что искажавший лицо Барбары, требовали более значительной концовки. Впрочем, смешок остался незамеченным. Архидиакон протягивал Манассии саквояж.
— Здесь то, чего вы так добивались, — сказал он, отдал саквояж, повернулся, сделал шаг к двери и добавил, ни к кому особо не обращаясь:
— Но еще ни одна сделка в мире не помогла взыскующему Грааля приблизиться к престолу его Владыки. — Архидиакон слегка поклонился Манассии, совсем чуть-чуть — Персиммонсу и вышел.
На ступеньках он подождал друзей, и они пошли к воротам. Герцог мрачно шагал, не обращая ни на что внимания. У ворот они взглянули друг на друга.
— Ну, — будничным тоном сказал архидиакон, — я возвращаюсь к себе в приход. Кто со мной?
— Я — нет, — покачал головой герцог. — Наше дело закончено. Я возвращаюсь в замок. Морнингтон, не составите мне компанию? Вы ведь собирались.
Кеннет задумался. Надо было искать работу, но два-три дня ничего не решали. И что-то там герцог говорил насчет секретаря… Он постарался забыть об этом.
— Пожалуй, — сказал он. — Я все равно собирался посмотреть окрестности, а дня через два загляну к Лайонелу, справлюсь, как Барбара.
— Если она захворает, мы ничем не сможем помочь, — проговорил герцог. — Мы лишились всех наших сокровищ, — Лишились сокровищ? — переспросил архидиакон. — Как можно лишиться священного и славного Грааля?
Да полноте, дорогой мой!
Герцог смутился. Он и в самом деле сказал, не подумав.
И все-таки он пробормотал себе под нос:
— Мы могли бы хоть поторговаться.
Минуты две архидиакон сосредоточенно размышлял, потом ответил:
— Я никогда больше не собираюсь торговаться, особенно если можно без этого обойтись. Разве можно выторговать хоть что-то, по-настоящему ценное? И что стоит того, чтобы из-за него торговаться?
— Если никогда не торговаться, будет ли что-нибудь ценным? — проворчал Морнингтон.
Выйдя за ворота, архидиакон весело повернулся к нему.
— Если вы все равно собираетесь наведаться в Калли, может, и ко мне заглянете? Я отпущу Бетсби…
— Конечно, загляну, — ответил Кеннет, пожимая ему руку.
— Ну вот, я думаю, все кончилось, — не без печали заметил герцог.
— Я бы не торопился с выводами, — улыбнулся архидиакон. — Как бы Манассия не обманулся в своих ожиданиях. По-моему, он возлагает на Грааль слишком большие надежды.
Если судить по тому, как Манассия вцепился в саквояж, архидиакон был прав. Грегори понаблюдал за Лайонелом, осторожно поправлявшим подушку Барбары, оставил его на часах и присоединился к сообщнику.
— Прекрасно проделано, — тихо сказал он, — идя… это не вы?
Манассия ответил не сразу, а когда ответил, в голосе его звучало беспокойство.
— В том-то и дело, что я ни при чем. Я как раз прикидывал, как бы взяться за нее, и тут она остановилась. Я хотел загнать ее сознание еще глубже, а она как будто прозрела. Словно кто-то сказал ей, что все в порядке, беспокоиться не о чем. И это на самом краю!
— «Ангелам Своим заповедает»… о ней, — усмехнулся Грегори. — Может, успел на этот раз. Обычно они опаздывают, что к моей жене, что к Стивену, что к бедняге Петтисону.
Ну и черт с ними!
— Это верно, — согласился Манассия и вдруг добавил:
— Но мне не нравится, что она может ускользнуть. Вы понимаете, она подошла к самому краю, за ним — уничтожение! Там она бы рассыпалась на части, а вместо этого взяла и заснула! Может быть, еще раз попробовать мазь?
— Незачем, — отрезал Грегори. — Чаша у вас, вот и забирайте ее. Я приеду либо сегодня к ночи, либо завтра с утра.
Вы ничего не будете делать до моего приезда?
— Нет, — проворчал Манассия. — Приведете мальчишку, тогда и поговорим с Димитрием. Пока мы выигрываем.
— Слава богу — нашему, конечно, — сказал Грегори.
Но Манассия улыбнулся и покачал головой.
— Он — последнее таинство, и, уничтожая, он уничтожает все.
Глава 13
Так говорил человек в сером
Сэр Джайлс прибыл на станцию, и первым, кого он встретил там, оказался человек в сером. Они встретились возле касс и воззрились друг на друга с неподдельным интересом.
— Бежите, сэр Джайлс? — громко спросил незнакомец.
— Нет, — сразу ответил сэр Джайлс. — Это вас, что ли, приставили наблюдать за Персиммонсом?
— Нет, — отвечал незнакомец, — скорее за вами. Хочу посмотреть на ваше бегство.
— Я не бегу! — сэр Джайлс почти кричал. — Я давно собирался уехать и сто раз говорил Персиммонсу, что не намерен участвовать в его похождениях. Он мне надоел. Я что-то не припомню, мы с вами разве встречались?
— Встречались, — подтвердил собеседник, — и еще встретимся. Мне интересно наблюдать за работой вашего сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Она встала! Я не могу ее удержать! — в ужасе выкрикнула она. — Мужчины, помогите мне!
Почти в тот же миг за спиной у нее появилась Барбара. Лицо ее искажали страх и отвращение, руки судорожно подергивались, она выкрикивала что-то, можно было понять лишь отдельные слова: «Край! Край! Я не могу остановиться! Это край!»
Грегори бросился к ней и сделал вид, что хочет удержать, однако она легко обогнула его и метнулась к лестнице. Внизу Кеннет и Лайонел поймали ее и тут же были отброшены в стороны неукротимой силой, которая владела несчастной женщиной. Герцог в ужасе попятился и налетел на архидиакона. Манассия спокойно вышел вперед и остановился на пути больной.
Голосом, страшным до дрожи, она кричала: «Край! Край!», и слепо двигалась вперед. Когда припадок достиг вершины, и казалось, что сейчас она рухнет замертво, все вдруг разом кончилось. Голос смолк. Конвульсии прекратились. Барбара пошатнулась и стала медленно оседать на пол. Манассия успел подхватить ее, повернул голову и встретился глазами с Грегори. В его взгляде застыло недоумение. Тут же все столпились возле больной. Кеннет и Лайонел перенесли ее на диван и осторожно уложили. Манассия склонился над ней. Барбара лежала в спокойной, расслабленной позе, говорящей о том, что кризис миновал. На ресницах закрытых глаз подрагивали слезинки. Временами по телу пробегала легкая дрожь, скорее всего — отголоски пережитого. Манассия выпрямился и оглядел собравшихся.
— Вот и все, — сказал он. — Понадобятся время и терпение, но воля ее поймана и возвращена назад Рассудок теперь в безопасности, но окончательно или нет, я смогу сказать лишь через несколько дней. Возможен еще один приступ, полегче, но, может быть, обойдется без него. — Он достал из кармана маленькую бутылочку. — Когда она проснется, дайте ей две капли, не больше, на рюмку воды, и потом — через каждые двенадцать часов. Я зайду послезавтра.
Кеннет истерически хихикнул. Слова Манассии походили на обычную врачебную скороговорку в конце визита. Наверное, все доктора в мире одинаковы, но черный саквояж в руках у архидиакона и страх, только что искажавший лицо Барбары, требовали более значительной концовки. Впрочем, смешок остался незамеченным. Архидиакон протягивал Манассии саквояж.
— Здесь то, чего вы так добивались, — сказал он, отдал саквояж, повернулся, сделал шаг к двери и добавил, ни к кому особо не обращаясь:
— Но еще ни одна сделка в мире не помогла взыскующему Грааля приблизиться к престолу его Владыки. — Архидиакон слегка поклонился Манассии, совсем чуть-чуть — Персиммонсу и вышел.
На ступеньках он подождал друзей, и они пошли к воротам. Герцог мрачно шагал, не обращая ни на что внимания. У ворот они взглянули друг на друга.
— Ну, — будничным тоном сказал архидиакон, — я возвращаюсь к себе в приход. Кто со мной?
— Я — нет, — покачал головой герцог. — Наше дело закончено. Я возвращаюсь в замок. Морнингтон, не составите мне компанию? Вы ведь собирались.
Кеннет задумался. Надо было искать работу, но два-три дня ничего не решали. И что-то там герцог говорил насчет секретаря… Он постарался забыть об этом.
— Пожалуй, — сказал он. — Я все равно собирался посмотреть окрестности, а дня через два загляну к Лайонелу, справлюсь, как Барбара.
— Если она захворает, мы ничем не сможем помочь, — проговорил герцог. — Мы лишились всех наших сокровищ, — Лишились сокровищ? — переспросил архидиакон. — Как можно лишиться священного и славного Грааля?
Да полноте, дорогой мой!
Герцог смутился. Он и в самом деле сказал, не подумав.
И все-таки он пробормотал себе под нос:
— Мы могли бы хоть поторговаться.
Минуты две архидиакон сосредоточенно размышлял, потом ответил:
— Я никогда больше не собираюсь торговаться, особенно если можно без этого обойтись. Разве можно выторговать хоть что-то, по-настоящему ценное? И что стоит того, чтобы из-за него торговаться?
— Если никогда не торговаться, будет ли что-нибудь ценным? — проворчал Морнингтон.
Выйдя за ворота, архидиакон весело повернулся к нему.
— Если вы все равно собираетесь наведаться в Калли, может, и ко мне заглянете? Я отпущу Бетсби…
— Конечно, загляну, — ответил Кеннет, пожимая ему руку.
— Ну вот, я думаю, все кончилось, — не без печали заметил герцог.
— Я бы не торопился с выводами, — улыбнулся архидиакон. — Как бы Манассия не обманулся в своих ожиданиях. По-моему, он возлагает на Грааль слишком большие надежды.
Если судить по тому, как Манассия вцепился в саквояж, архидиакон был прав. Грегори понаблюдал за Лайонелом, осторожно поправлявшим подушку Барбары, оставил его на часах и присоединился к сообщнику.
— Прекрасно проделано, — тихо сказал он, — идя… это не вы?
Манассия ответил не сразу, а когда ответил, в голосе его звучало беспокойство.
— В том-то и дело, что я ни при чем. Я как раз прикидывал, как бы взяться за нее, и тут она остановилась. Я хотел загнать ее сознание еще глубже, а она как будто прозрела. Словно кто-то сказал ей, что все в порядке, беспокоиться не о чем. И это на самом краю!
— «Ангелам Своим заповедает»… о ней, — усмехнулся Грегори. — Может, успел на этот раз. Обычно они опаздывают, что к моей жене, что к Стивену, что к бедняге Петтисону.
Ну и черт с ними!
— Это верно, — согласился Манассия и вдруг добавил:
— Но мне не нравится, что она может ускользнуть. Вы понимаете, она подошла к самому краю, за ним — уничтожение! Там она бы рассыпалась на части, а вместо этого взяла и заснула! Может быть, еще раз попробовать мазь?
— Незачем, — отрезал Грегори. — Чаша у вас, вот и забирайте ее. Я приеду либо сегодня к ночи, либо завтра с утра.
Вы ничего не будете делать до моего приезда?
— Нет, — проворчал Манассия. — Приведете мальчишку, тогда и поговорим с Димитрием. Пока мы выигрываем.
— Слава богу — нашему, конечно, — сказал Грегори.
Но Манассия улыбнулся и покачал головой.
— Он — последнее таинство, и, уничтожая, он уничтожает все.
Глава 13
Так говорил человек в сером
Сэр Джайлс прибыл на станцию, и первым, кого он встретил там, оказался человек в сером. Они встретились возле касс и воззрились друг на друга с неподдельным интересом.
— Бежите, сэр Джайлс? — громко спросил незнакомец.
— Нет, — сразу ответил сэр Джайлс. — Это вас, что ли, приставили наблюдать за Персиммонсом?
— Нет, — отвечал незнакомец, — скорее за вами. Хочу посмотреть на ваше бегство.
— Я не бегу! — сэр Джайлс почти кричал. — Я давно собирался уехать и сто раз говорил Персиммонсу, что не намерен участвовать в его похождениях. Он мне надоел. Я что-то не припомню, мы с вами разве встречались?
— Встречались, — подтвердил собеседник, — и еще встретимся. Мне интересно наблюдать за работой вашего сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62