Это касалось всех и то, что говорил один, имели право услышать другие.
— Тогда во что же ты веришь, Сэм? Не расскажешь ли нам, что же, по-твоему, здесь происходит?
— Все это мы делаем сами. Мэгги умерла от сердечного приступа, Дрю и Барри погибли в аварии. Мы ищем объяснения, — он показал на окно, — и это тоже мы написали.
Джоанна устало откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она была слишком разбита, чтобы спорить, и слишком не уверена в своей правоте. Кроме того, какая разница? Случилось то, что случилось, — и даже если понять, почему, ничего уже не изменится.
Долгое время в комнате была тишина. Потом Райли нарушил молчание.
— Joie de vivre, — пробормотал он. — Это расхожее французское выражение, которому нет эквивалента в английском языке. Мы не говорим «радость бытия», а употребляем его.
Пит посмотрел на окно, где еще не до конца исчезла пугающая надпись.
— Надо быть полным психом, чтобы объяснять свою тягу к убийствам joie de vivre.
Сэм снова взял аппарат и сделал еще несколько снимков, только со вспышкой.
— Разве что, — сказала Джоанна в ответ на замечание Пита, — радость его бытия каким-то образом не совместима с радостью бытия его жертв.
Пит взглянул на нее.
— С чего бы это?
— Разные миры, — сказал Роджер скорее самому себе, чем в ответ на вопрос Пита.
— Простите? — переспросила Джоанна.
Роджер сидел в кресле и сосредоточенно рассматривал свои руки. Услышав Джоанну, он выпрямился и ответил:
— Мир, в котором существовал Адам, не может включать в себя будущее, где живут создавшие его люди. Как правильно сказала Джоанна, это вопрос совместимости.
Сэм вынул из фотоаппарата отснятую катушку.
— Тебе не кажется, что все это чересчур умозрительно, Роджер? Даже для того, что ты когда-то называл «либеральными стандартами исследования паранормального»?
— Я просто выдвинул гипотезу, — тонко улыбнулся Роджер.
— Которая звучит до обидного правдоподобно, — заметил Уорд. — Тем больше у нас оснований уничтожить эту штуку.
— Но что, по-вашему, «эта штука» собой представляет? — спросил Сэм.
— В принципе я разделяю ваш взгляд на вещи, — сказал Уорд. — Адам — наше творение, овеществленная мысль. Имеет ли он отношение к этим смертям, я не знаю. В любом случае доказать ничего нельзя. Но я знаю, что он или оно — короче говоря, эта сила — больше нас не слушается и, боюсь, нам придется прибегнуть к посторонней помощи.
Сэм посмотрел на него с подозрением:
— Какую именно помощь вы имеете в виду?
Уорд уклонился от ответа. Рассеянно покачав головой, он сказал:
— Я хотел бы кое с кем поговорить.
— Можно поинтересоваться, кто эти люди?
Вопрос Сэма прозвучал агрессивно, однако услышать ответ не прочь были все. Уорд это понял и ответил охотно:
— На самом деле это один человек. Вы, вероятно, назвали бы его «гуру» или еще как-нибудь в этом роде, хотя я не знаю, какие тут еще есть рода. Мы с ним знакомы двадцать лет. Он не исповедует никакой религии, и у него нет общины — по крайней мере такой, где все члены друг друга знают. Я встречался с двумя людьми, которые у него учились, и один из них свел меня с ним. Я не знаю, откуда он родом и где он живет. Он постоянно в пути, но в нужный момент ему всегда можно позвонить по телефону.
— А что он умеет на бис? Петь дуэтом с самим собой? Или танцевать с дождем? — с неожиданным сарказмом спросил Роджер.
Однако Уорд не обиделся.
— Учитывая, что нам пришлось увидеть за последнее время, я не собираюсь оправдываться за свои слова, пусть даже они звучат как самое кондовое суеверие. Честно говоря, я думал, мы все уже перестали этого стесняться, — он поглядел на запотевшее стекло, где еще сохранялась надпись, только теперь ее перечеркивали стекающие капли. — Нравится вам это или не нравится, — продолжал он, — что-то пустило в нашу жизнь корни. Пусть это бред с нормальной точки зрения, но мы все знаем, что произошло именно это. Я не знаю, оно ли убило Мэгги, Барри и Дрю, и не знаю, хочет ли оно убить нас всех... Но я хочу рассказать о нем этому человеку, потому что он единственный из тех, кого я знаю, способен в этом разобраться, — он снял со спинки свой плащ. Пока Райли одевался, остальные сидели молча. — Кстати говоря, — добавил он в качестве послесловия, — этот человек двенадцать лет назад вылечил меня от рака. Причем исключительно с помощью диеты и медитаций. Разумеется, доктора говорят, что это была спонтанная ремиссия, которая произошла бы сама по себе, как это бывает, хотя и очень редко, — он пожал плечами. — Кто может сказать? Я-то знаю, чему я верю, — он направился к двери, но снова обернулся и сказал Сэму: — Я с вами свяжусь через два дня. Максимум — через три.
Роджер пошел за ним:
— Я с вами. Мы можем взять одно такси, — он попрощался с Джоанной, поцеловал ее в щеку и пошел за Уордом: — Послушайте, я вовсе не хотел принизить вашу идею, наоборот — при нынешнем состоянии дел в физике, я не удивлюсь, если кто-нибудь откроет новую частицу под названием «суеверие»...
Пит ушел с ними. Пока Сэм провожал их до лифта, Джоанна стояла и смотрела на три насмешливых слова. Следы от капель вдруг показались ей потеками крови. Наконец, чтобы разрушить чары, она шагнула вперед и протерла стекло рукавом.
Когда Сэм вернулся, она собирала вещи.
— Ты уходишь?
Джоанна молча кивнула. Он заметил, что окно вытерто, но не стал об этом говорить.
— Пожалуйста, останься.
— Мне правда нужно побыть одной.
Сэм, казалось, хотел возразить, но поборол себя и уступил ей дорогу.
— Между прочим, — сказал он, — мне сегодня звонил твой редактор.
Джоанна остановилась:
— Тэйлор Фристоун? Зачем?
— Чтобы предложить денежную помощь нашему отделению. Или просто щедрое пожертвование. Я все хотел тебя поблагодарить, но не было подходящего времени.
— Тебе не за что меня благодарить. Я об этом впервые слышу.
— Он объяснил, что ты рассказала ему про Барри и Дрю. Он хотел выразить свои соболезнования и заодно удостовериться, что мы не бросим это дело. Наверное, ему сильно нравится, что ты пишешь.
— Надо думать, нравится, — она снова двинулась к выходу.
— Я не уперся. Ты ошибаешься, — Сэму пришлось повернуться, поскольку Джоанна уже прошла мимо него, но он не стал ее догонять. — Меня так же, как тебя все это беспокоит.
Она снова остановилась и обернулась к нему:
— Но тебе ведь не страшно? Ты спокоен и рассудителен. Вот это меня немножечко задевает.
— Я просто не спешу с выводами. Сожалею, если тебя это огорчает.
Джоанна потеряла терпение:
— Если эта штука убила наших товарищей, то это наша вина! Почему же тебя это ничуть не волнует? Ты это спокойно признаешь, и единственный вопрос, который у тебя возникает, это, как она работает?
— Единственный вопрос, который у меня возникает, это, какие у нас доказательства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Тогда во что же ты веришь, Сэм? Не расскажешь ли нам, что же, по-твоему, здесь происходит?
— Все это мы делаем сами. Мэгги умерла от сердечного приступа, Дрю и Барри погибли в аварии. Мы ищем объяснения, — он показал на окно, — и это тоже мы написали.
Джоанна устало откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она была слишком разбита, чтобы спорить, и слишком не уверена в своей правоте. Кроме того, какая разница? Случилось то, что случилось, — и даже если понять, почему, ничего уже не изменится.
Долгое время в комнате была тишина. Потом Райли нарушил молчание.
— Joie de vivre, — пробормотал он. — Это расхожее французское выражение, которому нет эквивалента в английском языке. Мы не говорим «радость бытия», а употребляем его.
Пит посмотрел на окно, где еще не до конца исчезла пугающая надпись.
— Надо быть полным психом, чтобы объяснять свою тягу к убийствам joie de vivre.
Сэм снова взял аппарат и сделал еще несколько снимков, только со вспышкой.
— Разве что, — сказала Джоанна в ответ на замечание Пита, — радость его бытия каким-то образом не совместима с радостью бытия его жертв.
Пит взглянул на нее.
— С чего бы это?
— Разные миры, — сказал Роджер скорее самому себе, чем в ответ на вопрос Пита.
— Простите? — переспросила Джоанна.
Роджер сидел в кресле и сосредоточенно рассматривал свои руки. Услышав Джоанну, он выпрямился и ответил:
— Мир, в котором существовал Адам, не может включать в себя будущее, где живут создавшие его люди. Как правильно сказала Джоанна, это вопрос совместимости.
Сэм вынул из фотоаппарата отснятую катушку.
— Тебе не кажется, что все это чересчур умозрительно, Роджер? Даже для того, что ты когда-то называл «либеральными стандартами исследования паранормального»?
— Я просто выдвинул гипотезу, — тонко улыбнулся Роджер.
— Которая звучит до обидного правдоподобно, — заметил Уорд. — Тем больше у нас оснований уничтожить эту штуку.
— Но что, по-вашему, «эта штука» собой представляет? — спросил Сэм.
— В принципе я разделяю ваш взгляд на вещи, — сказал Уорд. — Адам — наше творение, овеществленная мысль. Имеет ли он отношение к этим смертям, я не знаю. В любом случае доказать ничего нельзя. Но я знаю, что он или оно — короче говоря, эта сила — больше нас не слушается и, боюсь, нам придется прибегнуть к посторонней помощи.
Сэм посмотрел на него с подозрением:
— Какую именно помощь вы имеете в виду?
Уорд уклонился от ответа. Рассеянно покачав головой, он сказал:
— Я хотел бы кое с кем поговорить.
— Можно поинтересоваться, кто эти люди?
Вопрос Сэма прозвучал агрессивно, однако услышать ответ не прочь были все. Уорд это понял и ответил охотно:
— На самом деле это один человек. Вы, вероятно, назвали бы его «гуру» или еще как-нибудь в этом роде, хотя я не знаю, какие тут еще есть рода. Мы с ним знакомы двадцать лет. Он не исповедует никакой религии, и у него нет общины — по крайней мере такой, где все члены друг друга знают. Я встречался с двумя людьми, которые у него учились, и один из них свел меня с ним. Я не знаю, откуда он родом и где он живет. Он постоянно в пути, но в нужный момент ему всегда можно позвонить по телефону.
— А что он умеет на бис? Петь дуэтом с самим собой? Или танцевать с дождем? — с неожиданным сарказмом спросил Роджер.
Однако Уорд не обиделся.
— Учитывая, что нам пришлось увидеть за последнее время, я не собираюсь оправдываться за свои слова, пусть даже они звучат как самое кондовое суеверие. Честно говоря, я думал, мы все уже перестали этого стесняться, — он поглядел на запотевшее стекло, где еще сохранялась надпись, только теперь ее перечеркивали стекающие капли. — Нравится вам это или не нравится, — продолжал он, — что-то пустило в нашу жизнь корни. Пусть это бред с нормальной точки зрения, но мы все знаем, что произошло именно это. Я не знаю, оно ли убило Мэгги, Барри и Дрю, и не знаю, хочет ли оно убить нас всех... Но я хочу рассказать о нем этому человеку, потому что он единственный из тех, кого я знаю, способен в этом разобраться, — он снял со спинки свой плащ. Пока Райли одевался, остальные сидели молча. — Кстати говоря, — добавил он в качестве послесловия, — этот человек двенадцать лет назад вылечил меня от рака. Причем исключительно с помощью диеты и медитаций. Разумеется, доктора говорят, что это была спонтанная ремиссия, которая произошла бы сама по себе, как это бывает, хотя и очень редко, — он пожал плечами. — Кто может сказать? Я-то знаю, чему я верю, — он направился к двери, но снова обернулся и сказал Сэму: — Я с вами свяжусь через два дня. Максимум — через три.
Роджер пошел за ним:
— Я с вами. Мы можем взять одно такси, — он попрощался с Джоанной, поцеловал ее в щеку и пошел за Уордом: — Послушайте, я вовсе не хотел принизить вашу идею, наоборот — при нынешнем состоянии дел в физике, я не удивлюсь, если кто-нибудь откроет новую частицу под названием «суеверие»...
Пит ушел с ними. Пока Сэм провожал их до лифта, Джоанна стояла и смотрела на три насмешливых слова. Следы от капель вдруг показались ей потеками крови. Наконец, чтобы разрушить чары, она шагнула вперед и протерла стекло рукавом.
Когда Сэм вернулся, она собирала вещи.
— Ты уходишь?
Джоанна молча кивнула. Он заметил, что окно вытерто, но не стал об этом говорить.
— Пожалуйста, останься.
— Мне правда нужно побыть одной.
Сэм, казалось, хотел возразить, но поборол себя и уступил ей дорогу.
— Между прочим, — сказал он, — мне сегодня звонил твой редактор.
Джоанна остановилась:
— Тэйлор Фристоун? Зачем?
— Чтобы предложить денежную помощь нашему отделению. Или просто щедрое пожертвование. Я все хотел тебя поблагодарить, но не было подходящего времени.
— Тебе не за что меня благодарить. Я об этом впервые слышу.
— Он объяснил, что ты рассказала ему про Барри и Дрю. Он хотел выразить свои соболезнования и заодно удостовериться, что мы не бросим это дело. Наверное, ему сильно нравится, что ты пишешь.
— Надо думать, нравится, — она снова двинулась к выходу.
— Я не уперся. Ты ошибаешься, — Сэму пришлось повернуться, поскольку Джоанна уже прошла мимо него, но он не стал ее догонять. — Меня так же, как тебя все это беспокоит.
Она снова остановилась и обернулась к нему:
— Но тебе ведь не страшно? Ты спокоен и рассудителен. Вот это меня немножечко задевает.
— Я просто не спешу с выводами. Сожалею, если тебя это огорчает.
Джоанна потеряла терпение:
— Если эта штука убила наших товарищей, то это наша вина! Почему же тебя это ничуть не волнует? Ты это спокойно признаешь, и единственный вопрос, который у тебя возникает, это, как она работает?
— Единственный вопрос, который у меня возникает, это, какие у нас доказательства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78