Они стреляли, только ориентируясь на шум. Значит, я мог позволить себе перевести дух.
Я позволил себе не шевелиться в течение нескольких минут, наблюдая за машинами, проезжающими внизу, по 101-му шоссе. Они выглядели, как игрушечные автомобильчики, а их фары казались фонариками на рождественской елке. По ту сторону дороги мерцали огоньки – это светились окна в крайних домиках Малибу.
Я высвободился из расщелины и снова пополз вниз, то и дело натыкаясь на острые камни или теряя точку опоры. Последние ярдов восемьдесят были самыми трудными. Я осторожно спустился, дюйм за дюймом, стараясь, как насекомое, прилепиться к скале. Раза два я уже думал, что ветер сбросит меня вниз. Пальцы занемели от напряжения, ноги начали дрожать. И все-таки я добрался до подножия утеса. Прислонившись к скале, я в изнеможении закрыл глаза и потерял всякое представление о времени.
Потом, найдя небольшую лужицу, я умылся и кое-как привел одежду в порядок. Правда, на обеих коленях были дырки.
После этого я направился вдоль побережья в сторону неоновой рекламы бара. Перед баром я вышел на шоссе. Там я встал на такое место, где бы я не очень бросался в глаза, но где меня все-таки было видно, и вытягивал большой палец всякий раз, когда мимо меня проезжала машина, следовавшая в южном направлении.
Наконец мне повезло. Машина остановилась.
– Куда путь держишь, моряк? – спросил меня шофер.
– А вы куда? – спросил я, вместо того чтобы ответить.
– В Даго, – ответил он.
– Отлично! – сказал я и сел в машину. Руку с наручником я спрятал в карман.
– С какого судна, моряк? С пассажирского или грузового?
– С грузового, – ответил я, все еще тяжело дыша. – Почему вы взяли меня с собой? Когда-нибудь тоже служили в торговом флоте?
Он смущенно улыбнулся.
– Угадали. В конторе портового капитана. В Педро. Очень важный пост занимал. Стучал на пишущей машинке.
Если бы он только прибавил скорости! Не хотел бы я снова предстать перед законниками в "Пурпурном попугае"! Я бы с удовольствием вытолкал его из машины и сам сел за руль. Вместо этого я лишь вежливо улыбнулся:
– Бумажная война – тоже важная штука.
– Может быть, – согласился он.
Он прибавил газу. Я предоставил ему вести разговор.
Он покосился на меня и улыбнулся.
– Видимо, попали там в переделку, моряк? Там, где я вас подобрал?
– Угу, – ограничился я этим.
Чтобы доказать, что он отчаянный парень, он начал мне долго и нудно рассказывать, в какую драку он однажды ввязался с одним из механиков Локхида.
Я слушал его лишь краем уха и поддакивал в подходящих местах. При этом я все время продолжал думать о Корлисс. О ее словах. И о деле с утюгом. Корлисс утверждала, что это она постирала и выгладила мне вещи. А ожог от утюга был на руке Мэмми. Я должен был понять все это раньше. Но я был околдован белокурой русалкой.
Теперь я понял, почему Уэлли и Мик подсмеивались надо мной. Я мог выкрутиться из аферы с Волковичем или Липпи Сальцем. Но Корлисс оставалась моей женой – независимо от того, будет найдет труп или нет. И за это дело все равно повесят меня.
Я попытался вспомнить юридическую формулировку, но мне никак не удавалось этого сделать. Зато я вспомнил аналогичный случай, когда один человек был уличен в убийстве своей жены и приговорен к смерти. Труп так и не был найден, но суду было достаточно косвенных улик, чтобы приговорить человека к смерти.
Я попытался продумать свое положение.
Корлисс и я повздорили. Она выставила меня за дверь, перед свидетелями кричала, что не желает меня больше видеть. С другой стороны, всем было известно, что я очень вспыльчивый человек. Был отпущен из-под ареста под залог за то, что неистово избил человека. Целых четыре дня я пьянствовал. Мы вместе с ней уехали из мотеля. Через пять часов меня задержали в девяноста милях от мотеля. При мне нашли оружие, из которого недавно стреляли, нашли кровь на ее одежде и на сиденье машины. Эта кровь соответствовала группе крови Корлисс, а сама она исчезла. Вполне достаточно, чтобы вынести приговор на основании косвенных улик.
Парень за рулем внезапно заметил, что он все говорит и говорит, а я не слушаю, и смущенно кашлянул.
– Ну, а как вы сами выпутались из драки, моряк?
– Об этом нужно спросить мою шапочку, – ответил я.
19
Мы миновали Бальбоа, потом Корону-дель-Мар. Шофер спросил, не остановиться ли выпить по кружечке пива. Мне очень хотелось выпить, но я отказался.
Он пожал плечами и как улитка погрузился в молчание. Когда мы делали поворот у Лагуна Бич, свет прожекторов осветил заведение, в котором когда-то работал Липпи Сальц. Теперь за стойкой стоял новый бармен и в заведении было полно народу. Люди танцевали, пили и смеялись, а сам Волкович, он же Липпи Сальц, служил кормом для рыб. Скорее всего он сейчас находился или в брюхе акулы, или запутался в водорослях, где его пожирают рыбы. И ему теперь совсем не нужна была эта четверть миллиона, которую он обманным путем выудил у Пальмера.
Мне стало душно и я спросил у шофера, нельзя ли открыть окно с моей стороны.
– Конечно, можно, – ответил он.
Сейчас мы ехали довольно быстро. Мимо нас мелькали населенные пункты.
Я опять задумался. Ведь капитану Марксу или шерифу Куперу вряд ли придет в голову мысль, что я захочу вернуться назад. Они посчитают, что я буду пробираться вверх по побережью или спрячусь в Лос-Анджелесе. Тем не менее не исключалось, что они выставят в Пальм-Гроув засаду только на тот случай, если я задумаю пробраться в Мексику.
– Сигарету? – спросил шофер.
Я ответил утвердительно и неловко вытащил левой рукой сигарету из пачки.
– Что с вами, моряк? – участливо спросил он. – Уж не сломали ли вам руку?
– Во всяком случае, болит. – Я использовал зажигалку на щитке водителя. – Высадите меня вон там, перед освещенными пальмами.
Он затормозил за несколько ярдов от мотеля.
– Почему вдруг тут? Я думал, вы хотели в Даго.
– Разве я это говорил?
Он мгновение подумал.
– Нет.
Я открыл дверцу.
– Я только спросил, куда вы едете. И большое спасибо за то, что подвезли.
Он уставился на мою спрятанную руку.
– Пустяки, – пробормотал он, и нажав на педаль, быстро скрылся за поворотом.
Купер счел нелишним поставить здесь часового. Перед баром не было ни одной машины. Исчез даже "форд" Уэлли. В баре горел только ночной свет, все остальные огни были выключены.
Я заглянул в окно. В баре был только Мик. Он сидел на табурете, задумчиво уставившись на свою пустую рюмку, словно хотел снова наполнить ее, но боялся превысить норму.
Пока я наблюдал за ним, внезапно раздался телефонный звонок с другого конца стойки. Мик соскользнул с табурета. Некоторое время он напряженно слушал, что ему говорили, отвечая односложными фразами, а потом повесил трубку и вытер пот со лба своим грязным носовым платком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Я позволил себе не шевелиться в течение нескольких минут, наблюдая за машинами, проезжающими внизу, по 101-му шоссе. Они выглядели, как игрушечные автомобильчики, а их фары казались фонариками на рождественской елке. По ту сторону дороги мерцали огоньки – это светились окна в крайних домиках Малибу.
Я высвободился из расщелины и снова пополз вниз, то и дело натыкаясь на острые камни или теряя точку опоры. Последние ярдов восемьдесят были самыми трудными. Я осторожно спустился, дюйм за дюймом, стараясь, как насекомое, прилепиться к скале. Раза два я уже думал, что ветер сбросит меня вниз. Пальцы занемели от напряжения, ноги начали дрожать. И все-таки я добрался до подножия утеса. Прислонившись к скале, я в изнеможении закрыл глаза и потерял всякое представление о времени.
Потом, найдя небольшую лужицу, я умылся и кое-как привел одежду в порядок. Правда, на обеих коленях были дырки.
После этого я направился вдоль побережья в сторону неоновой рекламы бара. Перед баром я вышел на шоссе. Там я встал на такое место, где бы я не очень бросался в глаза, но где меня все-таки было видно, и вытягивал большой палец всякий раз, когда мимо меня проезжала машина, следовавшая в южном направлении.
Наконец мне повезло. Машина остановилась.
– Куда путь держишь, моряк? – спросил меня шофер.
– А вы куда? – спросил я, вместо того чтобы ответить.
– В Даго, – ответил он.
– Отлично! – сказал я и сел в машину. Руку с наручником я спрятал в карман.
– С какого судна, моряк? С пассажирского или грузового?
– С грузового, – ответил я, все еще тяжело дыша. – Почему вы взяли меня с собой? Когда-нибудь тоже служили в торговом флоте?
Он смущенно улыбнулся.
– Угадали. В конторе портового капитана. В Педро. Очень важный пост занимал. Стучал на пишущей машинке.
Если бы он только прибавил скорости! Не хотел бы я снова предстать перед законниками в "Пурпурном попугае"! Я бы с удовольствием вытолкал его из машины и сам сел за руль. Вместо этого я лишь вежливо улыбнулся:
– Бумажная война – тоже важная штука.
– Может быть, – согласился он.
Он прибавил газу. Я предоставил ему вести разговор.
Он покосился на меня и улыбнулся.
– Видимо, попали там в переделку, моряк? Там, где я вас подобрал?
– Угу, – ограничился я этим.
Чтобы доказать, что он отчаянный парень, он начал мне долго и нудно рассказывать, в какую драку он однажды ввязался с одним из механиков Локхида.
Я слушал его лишь краем уха и поддакивал в подходящих местах. При этом я все время продолжал думать о Корлисс. О ее словах. И о деле с утюгом. Корлисс утверждала, что это она постирала и выгладила мне вещи. А ожог от утюга был на руке Мэмми. Я должен был понять все это раньше. Но я был околдован белокурой русалкой.
Теперь я понял, почему Уэлли и Мик подсмеивались надо мной. Я мог выкрутиться из аферы с Волковичем или Липпи Сальцем. Но Корлисс оставалась моей женой – независимо от того, будет найдет труп или нет. И за это дело все равно повесят меня.
Я попытался вспомнить юридическую формулировку, но мне никак не удавалось этого сделать. Зато я вспомнил аналогичный случай, когда один человек был уличен в убийстве своей жены и приговорен к смерти. Труп так и не был найден, но суду было достаточно косвенных улик, чтобы приговорить человека к смерти.
Я попытался продумать свое положение.
Корлисс и я повздорили. Она выставила меня за дверь, перед свидетелями кричала, что не желает меня больше видеть. С другой стороны, всем было известно, что я очень вспыльчивый человек. Был отпущен из-под ареста под залог за то, что неистово избил человека. Целых четыре дня я пьянствовал. Мы вместе с ней уехали из мотеля. Через пять часов меня задержали в девяноста милях от мотеля. При мне нашли оружие, из которого недавно стреляли, нашли кровь на ее одежде и на сиденье машины. Эта кровь соответствовала группе крови Корлисс, а сама она исчезла. Вполне достаточно, чтобы вынести приговор на основании косвенных улик.
Парень за рулем внезапно заметил, что он все говорит и говорит, а я не слушаю, и смущенно кашлянул.
– Ну, а как вы сами выпутались из драки, моряк?
– Об этом нужно спросить мою шапочку, – ответил я.
19
Мы миновали Бальбоа, потом Корону-дель-Мар. Шофер спросил, не остановиться ли выпить по кружечке пива. Мне очень хотелось выпить, но я отказался.
Он пожал плечами и как улитка погрузился в молчание. Когда мы делали поворот у Лагуна Бич, свет прожекторов осветил заведение, в котором когда-то работал Липпи Сальц. Теперь за стойкой стоял новый бармен и в заведении было полно народу. Люди танцевали, пили и смеялись, а сам Волкович, он же Липпи Сальц, служил кормом для рыб. Скорее всего он сейчас находился или в брюхе акулы, или запутался в водорослях, где его пожирают рыбы. И ему теперь совсем не нужна была эта четверть миллиона, которую он обманным путем выудил у Пальмера.
Мне стало душно и я спросил у шофера, нельзя ли открыть окно с моей стороны.
– Конечно, можно, – ответил он.
Сейчас мы ехали довольно быстро. Мимо нас мелькали населенные пункты.
Я опять задумался. Ведь капитану Марксу или шерифу Куперу вряд ли придет в голову мысль, что я захочу вернуться назад. Они посчитают, что я буду пробираться вверх по побережью или спрячусь в Лос-Анджелесе. Тем не менее не исключалось, что они выставят в Пальм-Гроув засаду только на тот случай, если я задумаю пробраться в Мексику.
– Сигарету? – спросил шофер.
Я ответил утвердительно и неловко вытащил левой рукой сигарету из пачки.
– Что с вами, моряк? – участливо спросил он. – Уж не сломали ли вам руку?
– Во всяком случае, болит. – Я использовал зажигалку на щитке водителя. – Высадите меня вон там, перед освещенными пальмами.
Он затормозил за несколько ярдов от мотеля.
– Почему вдруг тут? Я думал, вы хотели в Даго.
– Разве я это говорил?
Он мгновение подумал.
– Нет.
Я открыл дверцу.
– Я только спросил, куда вы едете. И большое спасибо за то, что подвезли.
Он уставился на мою спрятанную руку.
– Пустяки, – пробормотал он, и нажав на педаль, быстро скрылся за поворотом.
Купер счел нелишним поставить здесь часового. Перед баром не было ни одной машины. Исчез даже "форд" Уэлли. В баре горел только ночной свет, все остальные огни были выключены.
Я заглянул в окно. В баре был только Мик. Он сидел на табурете, задумчиво уставившись на свою пустую рюмку, словно хотел снова наполнить ее, но боялся превысить норму.
Пока я наблюдал за ним, внезапно раздался телефонный звонок с другого конца стойки. Мик соскользнул с табурета. Некоторое время он напряженно слушал, что ему говорили, отвечая односложными фразами, а потом повесил трубку и вытер пот со лба своим грязным носовым платком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40