– Почему вас это заинтересовало? – спросила она. Романов поднял голову.
– Галина захотела пригласить вас на свадьбу, поэтому я попросил своих людей навести справки о вас и о роде ваших занятий.
Огорошенная такой откровенностью, Рианон принялась рассматривать песок под ногами, чтобы дать себе время обдумать ответ.
– Вас раздражают все журналисты? – спросила она. – Или только те, кто, как вы опасаетесь, окажется недалеко от вас?
– В основном те, кто старается оказаться поближе.
– Я была приглашена, – напомнила ему Рианон.
Он по-прежнему улыбался, но темные глаза стали жесткими. Не говори ничего, внушала себе Рианон. Молчи. Пусть он объяснится.
– В субботу мы с Галиной уедем, чтобы провести вдвоем медовый месяц, – проговорил Макс. – Надеюсь, после этого мы вас больше не увидим.
Эти слова прозвучали как пощечина. Рианон вздрогнула, а Макс хладнокровно продолжал:
– Галина сказала вам, что я убил жену. Она не объяснила, да и не могла этого сделать, как мне удалось оправдаться, но вот что я вам скажу: если у вас хватает глупости надеяться, что вы сумеете заставить Галину или меня говорить на эту тему перед телекамерой, значит, у вас серьезные проблемы с психикой. Выражусь еще яснее: госпожа продюсер, поищите свой шанс в другом месте. Может быть, вы считаете, что Галина чем-то вам обязана, но будьте уверены, от меня вы ничего не получите.
Рианон смотрела на него, не веря своим ушам.
– В моем доме, – жестко говорил Романов, – нет ни беспроигрышных ставок, ни ламп Аладдина.
Она невольно приоткрыла рот, услышав из уст Макса свои собственные слова.
– Ваше намерение злоупотребить гостеприимством настолько, чтобы продать мою частную жизнь тому, кто больше предложит, низко. Впрочем, такова ваша профессия. Ничего у вас, конечно, не получится, но если вы строили такие планы, значит, вы человек недостойный и жалкий, а мне в доме не нужны такие люди. Поэтому, госпожа продюсер, тащите ваши камеры, ваши надежды на блеск и славу и ваши сладкие улыбки кому-нибудь другому. Наша личная жизнь не продается.
Несмотря на вспыхнувшую в глазах ярость, Рианон почувствовала укол стыда. За всю жизнь никто не говорил с ней в подобном тоне и не разоблачал так прямо низость ее побуждений.
Романов повернулся, чтобы уйти, но Рианон схватила его за руку и развернула лицом к себе.
– Галина знает, что вы прослушиваете ее разговоры? – гневно выкрикнула она.
– Спросите ее.
Его черные глаза также пылали от злости.
– Спрошу, можете быть уверены, – резко отозвалась Рианон. – А вы никогда больше не смейте говорить со мной в таком тоне, как сейчас. Да, когда я согласилась принять ее приглашение, мои намерения были не совсем бескорыстными. Да, я использовала бы Галину и вас для возобновления своей карьеры, если бы это было возможно. Но я здесь не только по этой причине, и если бы только могла предполагать, насколько это будет вам неприятно, мне бы и в голову не пришло лететь. Больше оправдываться не буду, потому что, если я хоть что-нибудь понимаю в людях, вы в последнюю очередь можете осуждать других за безнравственность!
– Вы закончили? – холодно осведомился Макс.
Рианон вдруг поняла, что все еще сжимает его предплечье, и отдернула руку. Но глаза ее не отрываясь смотрели в его глаза.
– Надеюсь, – сказала она, – я смогу вылететь в Лондон еще сегодня. А если нет, отправлюсь завтра первым утренним рейсом.
Макс удовлетворенно прищурился.
– Если у вашего приезда и были благородные причины, – сказал он, – то, я полагаю, вы желали оказать Галине необходимую поддержку.
– Ни в какой поддержке она не нуждается, – едко возразила Рианон.
Макс поднял брови, но выждал пару секунд, прежде чем заговорить:
– Она защищена. И она любима. Все это важно. Но ей недостает друга, которого она, могла бы считать только своим. Она выбрала вас.
– Разумеется, против вашей воли.
– Нет, я одобрил вашу кандидатуру, после того как собрал информацию. Похоже, я ошибся. Вы оказались типичным представителем своей профессии. Вы настолько лживы и настолько самодовольны, что вообразили, будто ваш трюк может пройти.
Рианон хотелось ущипнуть себя, чтобы поверить, что этот разговор происходит в действительности.
– Не можете же вы теперь всерьез ожидать, что я смогу остаться! – воскликнула она. – После всего, что вы мне наговорили!
– Ничего я от вас не жду. Просто хочу, чтобы вы знали: до тех пор, пока вы будете стараться раскопать что-то там, где не надо копать, вы не будете желанной гостьей в моем доме.
– И что же вы предлагаете мне делать? Убеждать вас, что я переродилась и стала бескорыстной, и умолять вас дать мне еще шанс?
Невзирая на ее явный сарказм, Макс глядел выжидающе. Рианон расхохоталась:
– И во сне вы этого не увидите! Я улечу ближайшим рейсом.
Он пожал плечами, отвернулся и зашагал туда, где оставил ботинки.
Рианон стояла, глядя ему вслед. Вода плескалась у ее щиколоток, ветер разметал волосы по плечам, противоречивые чувства раздирали сердце. Самым странным казалось то, что, несмотря на всю решительность брошенных в лицо Максу слов, она не собиралась уезжать. Притом она была вполне уверена, что Максу это известно. Более того, никогда в жизни она не чувствовала себя до такой степени оскорбленной, и в то же время грудь переполняло необыкновенное ликование. Так какой-нибудь смельчак катается в шторм по волнам на утлой доске, в любую минуту его может смыть, и он знает, что малейшее проявление слабости будет означать немедленное и окончательное поражение. А ей удалось каким-то образом удержаться на краю пучины и встретить врага с гордо поднятой головой. Да, она вышла из боя не без потерь, но скоро залечит раны, нанесенные ее гордости, и обретет обычное присутствие духа. Сейчас она была счастлива уже потому, что стояла на берегу одна, рокот волн успокаивал ее гнев, а рядом с горами-титанами все человеческие несчастья казались ничтожными.
Через некоторое время Рианон отбросила волосы назад и побрела, придерживая их рукой, к дому. Там ее поджидала Галина, сгоравшая от нетерпения, – так ей хотелось услышать, хорошо ли ее подруга поладила с женихом. Рианон держалась так весело и приветливо, что у Галины не осталось и тени сомнения. Ула же молча стояла в стороне и наблюдала за ними.
Вечером Эллис и Ула отвезли Рианон обратно в город.
По дороге она не переставала думать о том, что же так настораживает ее во всем происходящем. Пока она не могла определить, что именно, но ненависть Макса к журналистам, необъяснимое поведение Галины, отчаянные усилия всех остальных казаться счастливыми и умиротворенными, хотя было совершенно очевидно, насколько они далеки от этого состояния, – все указывало на то, что этой компании есть что скрывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140