Она засунула в мешок все, что могло пригодиться, и вышла.
– Бэнни!
Голос отца раздался, когда она уже почти миновала «Дансинг Эль». О, Господи, этого только не хватало. Элизабет замерла, закрыв глаза, и глубоко вздохнула.
Спокойно. Она должна быть абсолютно спокойной. Дочь повернулась лицом к отцу.
– Где ты была? Я заметил, что Паффи все еще рядом с конюшней… Я думал, что ты поведешь их всех в поле.
– Да. Просто у меня не было времени.
Он показал головой в том направлении, откуда она шла.
– А, ты была…
– У Брэндана в мастерской.
– В мастерской? – Отец вопросительно посмотрел на нее: – А что тебе нужно было там так рано?
«Спокойно», – приказала она себе:
– Я забыла там кое-что, когда в последний раз наводила порядок.
– Вот это, в мешке?
– Да, – Бэнни облегченно вздохнула.
– Что же ты там забыла?
Рано было радоваться.
– Так, тряпье. И мне нужно было лекарство.
– А, что-нибудь женское?
– Да.
Он прищурился и внимательно глянул на нее:
– Ты что-то совсем расклеилась и на себя не похожа, а ведь никогда не была такой, как все эти слабые неженки.
– Я думаю, что это жара, папа.
– Да. Сегодня будет еще хуже.
– О, черт!
«Джону от этой духоты станет совсем плохо», – чуть не вслух подумала она.
– Может быть, тебе лучше отдохнуть, Бэн? Ты слишком много работаешь.
– Да, наверное.
– Поиграй, если хочешь, на скрипке. У тебя, наверное, не было уже давно времени на это.
– Да, хотелось бы, – никто не мешал ей, когда она играла. И можно будет целый день провести с Джоном.
– Я скажу Исааку, чтобы он вывел лошадей.
– Нет, – слишком поспешно возразила Бэнни.
Отец снова посмотрел на нее.
– Я имею в виду… Я хотела бы сделать это сама. А все остальное время я буду отдыхать, обещаю.
– Обещаешь?
– Да, – не дожидаясь еще вопросов, она быстро пошла прочь.
Элизабет положила мешок у двери конюшни и направилась к колодцу.
Бэнни вернулась с полным ведром, из которого то и дело выплескивалась ей на ноги вода. Она вошла в конюшню и остановилась. Он был там, по-прежнему без движений лежал на соломе. Абсолютно неподвижный и бледный. Ей вдруг стало страшно, что она пришла слишком поздно.
Глава 18
Осторожно, заранее боясь, что она может обнаружить, Бесс положила руку ему на грудь. Через тонкую, в клочья изорванную ткань рубашки Бэнни ощутила тепло и облегченно вздохнула. Потом она увидела, что его грудь слабо поднимается и опускается.
– Слава Богу!
– Ты здесь, – прошептал он, не открывая глаз.
– Да.
Его лицо было мертвенно-бледным, и ни один его мускул не двигался. Кого она пытается обмануть? Она не лекарь, и знает только, как перевязывать раны. И если он никогда больше не откроет свои чудесные глаза, она не вынесет, что невольно стала тому причиной.
– Джон. Неужели никого нельзя позвать? Может быть, я отвезу тебя куда-нибудь? Я не уверена, что могу тебе помочь.
– Я… больше… – он пытался дотронуться до нее рукой, но не смог, поморщился от боли и бессильно уронил руку, – никому не доверяю.
Бэнни глубоко вздохнула.
– Ну, хорошо. Что мне нужно делать?
– Просто… вытащи пулю.
– Где она?
– В спине.
В спине? О, Боже! Если бы у него была ранена рука или нога… Спина… Это так сложно. Но она сумеет сделать все для него. Должна суметь. Взяв ведро и все принадлежности, Бэнни обошла раненого, стараясь ни в коем случае ничем не задеть, и опустилась на колени.
Она быстро прикрыла рот рукой, чтобы подавить испуганный возглас – не хотела, чтобы он понял, как ей страшно. На спине странного камзола, в который Джон почему-то был одет, зияла огромная рваная дыра. Причем она находилась слева. И если пуля прошла глубоко, то сейчас она была очень близко от сердца.
Но если бы пуля задела сердце, Джон не смог бы добраться сюда. Поэтому, скорее всего, пуля где-то близко. Камзол вокруг раны был пропитан темной засохшей кровью. Так много крови! Но Бэнни показалось, что кровотечение, если и не прекратилось, то значительно уменьшилось.
Начнем с самого начала. Чтобы добраться до раны, нужно снять с него камзол и рубашку, – сказала она себе и потянулась за ножницами.
Бесс надрезала плотную вышитую ткань и стянула с него камзол. У нее вырвался вздох облегчения. Первый шаг сделан. За все это время он даже не шевельнулся.
– Джон?
– Да?
– Просто проверяю, не потерял ли ты сознание.
Вокруг его талии был обмотан какой-то странной толщины пояс. Сначала она подумала, что Джон ранен и в живот, но потом поняла, что это не повязка. Ладно, об этом можно подумать и потом.
Теперь рубашка. Разрезать тонкое полотно было не трудно, но вот снять оказалось невозможно. Кровь засохла, и поэтому ткань прилипла к ране. Если Бэнни просто дернет ее, боль будет невыносимой. Но что еще хуже, снова откроется кровотечение, и было даже страшно подумать, сколько еще крови он может потерять.
Она несколько секунд размышляла над этой неожиданно возникшей проблемой, потом вытащила чистую тряпку из своей сумки и намочила ее в воде. Когда Бэнни набирала воду в колодце, та была ледяной, но из-за жары нагрелась почти до температуры тела.
– Сейчас я положу на рану мокрую тряпку. Тебе не будет больно.
Как будто ее руки могут причинить ему боль. Он знал, что находится где-то на грани реальности. Его мир был сейчас расплывчатым, постоянно меняющим форму, и большая часть происходящего не достигала его сознания. Он едва вспомнил эту конюшню, когда добрался сюда глубокой ночью. У него не оставалось сил даже на то, чтобы пойти и позвать Бесс. Он просто свалился на сено и, уже не сопротивляясь, позволил темноте поглотить его.
Эта темнота и сейчас еще окружала его, но он ясно мог различить одно – лицо Бесс. Нежные, успокаивающие прикосновения ее пальцев, мягкий, переполненный тревогой о нем голос. Сейчас она делала с его раной что-то такое, что уменьшало, как бы остужало, жгучую боль, которую он чувствовал с… неужели, это было всего лишь прошедшей ночью?
– Ну вот. А теперь я попробую оторвать прилипшую к ране ткань. Чтобы она не мешала мне.
Очень медленно, очень осторожно, Бэнни оторвала рубашку от его израненного тела.
«Ну, давай же, давай», – повторяла она, как будто могла заставить боль уйти вместе с остатками ткани.
– Ну, вот.
При виде этой жуткой раны, Бэнни почувствовала тошноту. Не то, чтобы у нее был слабый желудок – ее братья излечили ее от этого еще в очень раннем возрасте. Но ведь это был Джон! Ее нежный великан не способен был никого обидеть, и он не заслуживал такой боли.
Бэнни снова намочила в воде тряпку и начала аккуратно промывать рану, очищая ее от мелких остатков ткани и запекшейся крови. Она надеялась, что рана окажется неглубокой, и она скоро увидит пулю. Нет, зря надеялась. Она уже очистила рану насколько могла, но не обнаружила никаких признаков того, что пуля ушла неглубоко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Бэнни!
Голос отца раздался, когда она уже почти миновала «Дансинг Эль». О, Господи, этого только не хватало. Элизабет замерла, закрыв глаза, и глубоко вздохнула.
Спокойно. Она должна быть абсолютно спокойной. Дочь повернулась лицом к отцу.
– Где ты была? Я заметил, что Паффи все еще рядом с конюшней… Я думал, что ты поведешь их всех в поле.
– Да. Просто у меня не было времени.
Он показал головой в том направлении, откуда она шла.
– А, ты была…
– У Брэндана в мастерской.
– В мастерской? – Отец вопросительно посмотрел на нее: – А что тебе нужно было там так рано?
«Спокойно», – приказала она себе:
– Я забыла там кое-что, когда в последний раз наводила порядок.
– Вот это, в мешке?
– Да, – Бэнни облегченно вздохнула.
– Что же ты там забыла?
Рано было радоваться.
– Так, тряпье. И мне нужно было лекарство.
– А, что-нибудь женское?
– Да.
Он прищурился и внимательно глянул на нее:
– Ты что-то совсем расклеилась и на себя не похожа, а ведь никогда не была такой, как все эти слабые неженки.
– Я думаю, что это жара, папа.
– Да. Сегодня будет еще хуже.
– О, черт!
«Джону от этой духоты станет совсем плохо», – чуть не вслух подумала она.
– Может быть, тебе лучше отдохнуть, Бэн? Ты слишком много работаешь.
– Да, наверное.
– Поиграй, если хочешь, на скрипке. У тебя, наверное, не было уже давно времени на это.
– Да, хотелось бы, – никто не мешал ей, когда она играла. И можно будет целый день провести с Джоном.
– Я скажу Исааку, чтобы он вывел лошадей.
– Нет, – слишком поспешно возразила Бэнни.
Отец снова посмотрел на нее.
– Я имею в виду… Я хотела бы сделать это сама. А все остальное время я буду отдыхать, обещаю.
– Обещаешь?
– Да, – не дожидаясь еще вопросов, она быстро пошла прочь.
Элизабет положила мешок у двери конюшни и направилась к колодцу.
Бэнни вернулась с полным ведром, из которого то и дело выплескивалась ей на ноги вода. Она вошла в конюшню и остановилась. Он был там, по-прежнему без движений лежал на соломе. Абсолютно неподвижный и бледный. Ей вдруг стало страшно, что она пришла слишком поздно.
Глава 18
Осторожно, заранее боясь, что она может обнаружить, Бесс положила руку ему на грудь. Через тонкую, в клочья изорванную ткань рубашки Бэнни ощутила тепло и облегченно вздохнула. Потом она увидела, что его грудь слабо поднимается и опускается.
– Слава Богу!
– Ты здесь, – прошептал он, не открывая глаз.
– Да.
Его лицо было мертвенно-бледным, и ни один его мускул не двигался. Кого она пытается обмануть? Она не лекарь, и знает только, как перевязывать раны. И если он никогда больше не откроет свои чудесные глаза, она не вынесет, что невольно стала тому причиной.
– Джон. Неужели никого нельзя позвать? Может быть, я отвезу тебя куда-нибудь? Я не уверена, что могу тебе помочь.
– Я… больше… – он пытался дотронуться до нее рукой, но не смог, поморщился от боли и бессильно уронил руку, – никому не доверяю.
Бэнни глубоко вздохнула.
– Ну, хорошо. Что мне нужно делать?
– Просто… вытащи пулю.
– Где она?
– В спине.
В спине? О, Боже! Если бы у него была ранена рука или нога… Спина… Это так сложно. Но она сумеет сделать все для него. Должна суметь. Взяв ведро и все принадлежности, Бэнни обошла раненого, стараясь ни в коем случае ничем не задеть, и опустилась на колени.
Она быстро прикрыла рот рукой, чтобы подавить испуганный возглас – не хотела, чтобы он понял, как ей страшно. На спине странного камзола, в который Джон почему-то был одет, зияла огромная рваная дыра. Причем она находилась слева. И если пуля прошла глубоко, то сейчас она была очень близко от сердца.
Но если бы пуля задела сердце, Джон не смог бы добраться сюда. Поэтому, скорее всего, пуля где-то близко. Камзол вокруг раны был пропитан темной засохшей кровью. Так много крови! Но Бэнни показалось, что кровотечение, если и не прекратилось, то значительно уменьшилось.
Начнем с самого начала. Чтобы добраться до раны, нужно снять с него камзол и рубашку, – сказала она себе и потянулась за ножницами.
Бесс надрезала плотную вышитую ткань и стянула с него камзол. У нее вырвался вздох облегчения. Первый шаг сделан. За все это время он даже не шевельнулся.
– Джон?
– Да?
– Просто проверяю, не потерял ли ты сознание.
Вокруг его талии был обмотан какой-то странной толщины пояс. Сначала она подумала, что Джон ранен и в живот, но потом поняла, что это не повязка. Ладно, об этом можно подумать и потом.
Теперь рубашка. Разрезать тонкое полотно было не трудно, но вот снять оказалось невозможно. Кровь засохла, и поэтому ткань прилипла к ране. Если Бэнни просто дернет ее, боль будет невыносимой. Но что еще хуже, снова откроется кровотечение, и было даже страшно подумать, сколько еще крови он может потерять.
Она несколько секунд размышляла над этой неожиданно возникшей проблемой, потом вытащила чистую тряпку из своей сумки и намочила ее в воде. Когда Бэнни набирала воду в колодце, та была ледяной, но из-за жары нагрелась почти до температуры тела.
– Сейчас я положу на рану мокрую тряпку. Тебе не будет больно.
Как будто ее руки могут причинить ему боль. Он знал, что находится где-то на грани реальности. Его мир был сейчас расплывчатым, постоянно меняющим форму, и большая часть происходящего не достигала его сознания. Он едва вспомнил эту конюшню, когда добрался сюда глубокой ночью. У него не оставалось сил даже на то, чтобы пойти и позвать Бесс. Он просто свалился на сено и, уже не сопротивляясь, позволил темноте поглотить его.
Эта темнота и сейчас еще окружала его, но он ясно мог различить одно – лицо Бесс. Нежные, успокаивающие прикосновения ее пальцев, мягкий, переполненный тревогой о нем голос. Сейчас она делала с его раной что-то такое, что уменьшало, как бы остужало, жгучую боль, которую он чувствовал с… неужели, это было всего лишь прошедшей ночью?
– Ну вот. А теперь я попробую оторвать прилипшую к ране ткань. Чтобы она не мешала мне.
Очень медленно, очень осторожно, Бэнни оторвала рубашку от его израненного тела.
«Ну, давай же, давай», – повторяла она, как будто могла заставить боль уйти вместе с остатками ткани.
– Ну, вот.
При виде этой жуткой раны, Бэнни почувствовала тошноту. Не то, чтобы у нее был слабый желудок – ее братья излечили ее от этого еще в очень раннем возрасте. Но ведь это был Джон! Ее нежный великан не способен был никого обидеть, и он не заслуживал такой боли.
Бэнни снова намочила в воде тряпку и начала аккуратно промывать рану, очищая ее от мелких остатков ткани и запекшейся крови. Она надеялась, что рана окажется неглубокой, и она скоро увидит пулю. Нет, зря надеялась. Она уже очистила рану насколько могла, но не обнаружила никаких признаков того, что пуля ушла неглубоко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62