- На том стоим.
- Должно быть, теория мутации верна! Вас надо обследовать. Это же
одно из крупнейших открытий после... - и пошел чесать в том же духе. Я
мало что понял.
В конце концов я решил, что есть только два выхода, а после слов
шерифа Эбернати мне не хотелось убивать, пока шерифов гнев не остынет. Не
люблю скандалов.
- Допустим, я поеду с вами в Нью-Йорк, раз уж вам так хочется, -
сказал я. - Оставите вы мою семью в покое?
Он вроде бы пообещал, правда нехотя. Но все же уступил и забожился: я
пригрозил, что иначе разбужу крошку Сэма. Он-то, конечно, хотел повидать
крошку Сэма, но я объяснил, что это все равно без толку. Как ни верти, не
может крошка Сэм поехать в Нью-Йорк. Он лежит в цистерне, без нее ему
становится худо.
Вообще, прохвессор остался мною доволен и уехал, когда я пообещал
встретиться с ним наутро в городке. Но все же на душе у меня, по правде
сказать, было паскудно. Мне не доводилось еще ночевать под чужой крышей
после той заварушки в Старом Свете, когда нам пришлось в темпе уносить
ноги.
Мы тогда, помню, переехали в Голландию. Мамуля всегда была
неравнодушна к человеку, который помог нам выбраться из Лондона. В его
честь дала имя крошке Сэму. А фамилию того человека я уж позабыл. Не то
Гвинн, не то Стюард, не то Пипин - у меня в голове все путается, когда я
вспоминаю то, что было до войны Севера с Югом.
Вечер прошел, как всегда, нудно. Папуля, конечно, сидел невидимый, и
мамуля все злилась, подозревая, что он тянет маисовой больше, чем
положено. Но потом сменила гнев на милость и налила ему настоящего виски.
Все наказывали мне вести себя прилично.
- Этот прохвессор ужас до чего умный, - сказала мамуля. - Все
прохвессора такие. Не морочь ему голову. Будь паинькой, а не то я тебе
покажу, где раки зимуют.
- Буду паинькой, мамуля, - ответил я.
Папуля дал мне затрещину, что с его стороны было нечестно: ведь я-то
его не мог видеть!
- Это чтобы ты лучше запомнил, - сказал он.
- Мы люди простые, - ворчал дядя Лес. - И нечего прыгать выше головы,
никогда это к добру не приводит.
- Я не пробовал, честно! - сказал я. - Только я так считаю...
- Не наделай бед! - пригрозила мамуля, и тут мы услышали, как в
мезонине дедуля заворочался. Порой дедуля не двигался неделями, но в тот
вечер он был прямо-таки живчик.
Мы, само собой, поднялись узнать, чего он хочет. Он заговорил о
прохвессоре.
- Чужак-то, а? - сказал дедуля. - Продувная бестия! Редкостные
губошлепы собрались у моего ложа, когда я сам от старости слабею разумом!
Один Сонк не без хитрости, да и то, прости меня, господи, дурак дураком.
Я только поерзал на месте и что-то пробормотал, лишь бы не смотреть
дедуле в глаза - я этого не выношу. Но он на меня не обратил внимания. Все
бушевал:
- Значит, ты собрался в этот Нью-Йорк? Кровь христова, да разве ты
запамятовал, что мы как огня стережемся Лондона и Амстердама - да и
Нью-Амстердама - из боязни дознания? Уж не хочешь ли ты попасть в
ярмарочные уроды? Хоть это и не самое страшное.
Дедуля у нас старейший и иногда вставляет в разговор какие-то
допотопные словечки. Наверное, жаргон, к которому привыкнешь в юности,
прилипает на всю жизнь. Одного у дедули не отнимешь: ругается он лучше
всех, кого мне довелось послушать.
- Ерунда, - сказал я. - Я ведь хотел как лучше!
- Так он еще речет супротив, паршивый неслух! - возмутился дедуля. -
Во всем виноват ты, ты и твоя родительница. Это вы пресечению рода Хейли
споспешествовали. Когда б не вы, ученый бы сюда и не пожаловал.
- Он прохвессор, - сообщил я. - Звать его Томас Гэлбрейт.
- Знаю. Я прочитал его мысли через мозг крошки Сэма. Опасный человек.
Все мудрецы опасны. Кроме разве Роджера Бэкона, да и того мне пришлось
подкупить, дабы... Не важно. Роджер был незаурядный человек. Внимайте же:
никто из вас да не едет в Нью-Йорк. Стоит нам только покинуть сию тихую
заводь, стоит кому-то нами заинтересоваться - и мы пропали. Вся их волчья
стая вцепится и разорвет нас в клочья. А твои безрассудные полеты, Лестер,
помогут тебе как мертвому припарки - ты внемлешь?
- Но что же нам делать? - спросила мамуля.
- Да чего там, - сказал папуля. - Я этого прохвессора угомоню. Спущу
в цистерну, и дело с концом.
- И испортишь воду? - взвилась мамуля. - Попробуй только!
- Что за порочное племя вышло из моих чресел? - сказал дедуля,
рассвирепев окончательно. - Ужли не обещали вы шерифу, что убийства
прекратятся... хотя бы на ближайшее время? Ужли и слово Хогбена - ничто?
Две святыни пронесли мы сквозь века - нашу тайну и честь Хогбенов!
Посмейте только умертвить этого Гэлбрейта - вы мне ответите!
Мы все побледнели. Крошка Сэм опять проснулся и захныкал.
- Что же теперь делать? - спросил дядя Лес.
- Наша великая тайна должна остаться нерушимой, - сказал дедуля.
Поступайте как знаете, только без убийств. Я тоже обмозгую сию
головоломку.
Тут он, казалось, заснул, хотя точно про него никогда ничего не
знаешь.
На другой день мы встретились с Гэлбрейтом в городке, как и
договорились, но еще раньше я столкнулся на улице с шерифом Эбернати,
который, завидев меня, зло сверкнул глазами.
- Лучше не нарывайся, Сонк, - сказал он. - Помни, я тебя
предупреждал.
Очень неудобно получилось. Как бы там ни было, я увидел Гэлбрейта и
рассказал ему, что дедуля не пускает меня в Нью-Йорк. Гэлбрейт не очень-то
обрадовался, но понял, что тут уж ничего не поделаешь.
Его номер в отеле был забит научной дребеденью и мог напугать
всякого. Ружье стояло тут же, и Гэлбрейт как будто ничего в нем не менял.
Он стал меня переубеждать.
- Ничего не выйдет, - отрезал я. - Нас от этих гор не оттащишь. Вчера
я брякнул сдуру, никого не спросясь, вот и все.
- Послушай, Сонк, - сказал он. - Я расспрашивал в городке о Хогбенах,
но почти ничего не узнал. Люди здесь скрытные. Но все равно, их
свидетельство было бы только лишним подтверждением. Я не сомневаюсь, что
наши теории верны. Ты и вся твоя семья - мутанты, вас надо обследовать!
- Никакие мы не мутанты, - ответил я. - Вечно ученые обзывают нас
какими-то кличками. Роджер Бэкон окрестил нас гомункулами, но...
- Ч_т_о_?! - вскрикнул Гэлбрейт. - Что ты сказал?
- Э... Издольщик один из соседнего графства, - тут же опомнился я, но
видно было, что прохвессора не проведешь. Он стал расхаживать по номеру.
- Бесполезно, - сказал он. - Если ты не поедешь в Нью-Йорк, я
попрошу, чтобы институт выслал сюда комиссию. Тебя надо обследовать во
славу науки и ради прогресса человечества.
1 2 3 4 5