Уж чего-чего, а слез можно было позволить
в волюшку! Ты не поверишь: душа слезами отмывается, дышать легче! Плакал
бы раньше каждый день понемножку, так, может, сейчас и пятидесяти еще не
было! Обидно до слез!
- Дедушка, можно я с вами поплачу! Уж больно заразительно вы это де-
лаете! Я не буду мешать, я тихонечко.
- Вот те раз! Такая молодая и плачет! Тебе-то что плакать, вся жизнь
впереди!
- Оттого и плачу! Как подумаю, что с нами будет, дурно делается!
(Всхлипывает.)
- Господи! Такая молодая и плачет! Да что ж это за жизнь! (Рыдают
вдвоем.)
Останавливается прохожий.
- Что случилось?
- Видишь, люди плачут. Горе у нас. Ступай себе.
- А почему это я не могу посочувствовать чужому горю! Извините! Как
раз полчаса делать нечего, так хоть поплачу с людьми, а то всю жизнь
один как перст! Ни выпить не с кем, ни всплакнуть! Сирота я, сиротинуш-
ка! (Плачут втроем.)
Останавливается экскурсионный автобус. Кто-то спрашивает: "Что это у
вас люди на улицах плачут?"
Экскурсовод объясняет: "Руководство города пошло навстречу гражданам.
Выделило участок в центре города. Теперь каждый может плакать тут о чем
угодно! Это любимое место отдыха горожан".
- А нам можно с ними?
- Пожалуйста! Это входит в стоимость экскурсии!
(Весь автобус выходит на улицу и начинает рыдать.)
Двое подвыпивших мужиков, обнявшись, размазывают слезы.
- Ну что ты плачешь! Прекрати!
- А сам чего плачешь! Ты плачешь, и я плачу за друга! Как тебя зовут?
- Как же мне не плакать, от меня жена ушла!
- Тьфу! От тебя ушла, ко мне пришла, я же не плачу! А вчера двести
тысяч потерял. Такое горе, а я держусь. (Всхлипывает.)
- Сравнил двести тысяч и мою жену! Ты ж ее не видел! Красавица!
- А ты мои двести тысяч видел? И молчи!
(Прохожие останавливаются у плачущей группы людей.)
- Ух ты! Смотри, сколько народу рыдает! Может, трубу прорвало с неп-
риятностями?
- Коль, глянь, что делается! Как народ убивается! Может, Ленин второй
раз умер?
- Галина Степановна, вы послушайте, как у них получается! Прямо хор
Пятницкого! Мужики басом! Бабы сопраном! А три пацана в соплях тенором
выдают!
- Прекратите хлопать! Вы не в филармонии!
- Дайте человеку ногу поставить! Мозоль у меня, сил больше нету, хоть
плачь!
- Ну ты, дяденька, даешь! У людей горе, дом, говорят, рухнул, а ты
туда же со своими мозолями лезешь! Совесть есть?
- Я же не знал! Все! Плачу за ваш дом!
- Не обманываешь?
- Чтоб мне провалиться! Надо же, какое горе! Дом рухнул и прямо на
любимую мозоль! (Рыдает.)
Старичок со слезящимися от времени глазками доковылял до плачущей
толпы.
- Товарищи! Позвольте присоединиться! Жена умерла, а вы так хорошо
плачете, будто мы все скорбим о ней. Жене будет приятно!
- С какой стати мы должны плакать о твоей жене! Нам что, плакать не о
чем? Когда умерла?
- Пять лет назад!
- А ну, дед, чеши отсюда! Не примазывайся к чужому горю. Она пять лет
назад умерла и он тут вспомнил! Перейди через дорогу, там плачь о своей
жене отдельно. Внимание! Все, у кого умерли жены, идите отсюда! Вам на
ту сторону!
Старичок топчется на месте:
- Но хотелось бы вместе. Если горе разделить, то на каждого приходит-
ся меньше...
- Я тебе сказал: дуй отсюда!
- Оставь деда в покое! Дед, рыдай, рви волосы, ни в чем себе не отка-
зывай! А ну, мужики, взвоем так, чтобы чертям тошно стало! Дед! Будешь
нашим завывалой! Три, четыре!..
- Я сказал, уберите деда! Счас по башке дам - обрыдаешься, я гаранти-
рую!
- Отстань от деда! А то он на твоих похоронах плакать будет!
- Чего это вы воете, а глаза сухие?! На халяву, да?
- Эй! Почему в мой платочек сморкаетесь?
- А надо, как тот мужчина, в пиджак товарища?
- Бумажник украли! Держи его!
- Ах ты гад!
- Помогите!
(Крик, плач, шум.)
- Что там случилось?
- Не видите, что ли - люди горе не поделили...
Завтрак на траве
На окраине немецкого города Дюссельдорфа лагерь для прибывших из Рос-
сии эмигрантов. Это комфортабельные вагончики, отдельная квартирка на
колесах со всеми удобствами, только не едет.
Тут наши немцы из Казахстана, евреи из разных мест, но, в основном,
люди прочих национальностей, которые правдами и неправдами выправили до-
кументы, что они якобы чистокровные немцы или евреи, и рванули в Герма-
нию в надежде на лучшую жизнь, наивно думая, что счастье понятие геогра-
фическое.
Время такое: одни уезжают из России, другие остаются, причем те, кто
уехал, считают себя умнее тех, кто остался. И наоборот. Дай Бог, чтобы
все оказались умнее.
Раньше сюда приезжали из России богатые, за все платили, а теперь на-
оборот: приехал, за что тебе же доплачивают пособие. Чем плохо? Курорт.
Баден-Баден. Единственный минус - надо учить немецкий язык.
Вчера новая партия из России приехала. Решили это дело отметить, как
у нас принято.
Трое армян из Казахстана, с документами, что они чистокровные немцы,
выставили ящик армянского коньяка. Причем настоящего! Не на продажу, а
для себя. Вкус райский, тянет грецким орехом, мягонький и чем больше
пьешь, тем умнее делаешься. Протрезвел - все как рукой, дурак дураком, а
пока в тебе коньяк бродит - заслушаешься.
Цыгане из Махачкалы, естественно, немцы, где-то умыкнули барана, а
может, протащили через таможню с собой. Чеченец - по документам приобс-
кий баварец - тут же пырнул барана ножом, содрал шкуру. Узбеки из Таш-
кента, косящие под евреев, тушу барана разрезали, чего-то заскворчало,
запахло пловом до невозможности. Грузин с немецкой фамилией Енукидзер
шашлык замариновал. В итоге над лагерем такой запах сгустился, перелет-
ные птицы от головокружения кувыркались, юг с пловом путая.
Люди слюной истекли. Наконец, в восемь вечера все было готово. Распо-
ложились рядом в лесу, то ли в парке, у немцем же не поймешь: порядок
как на плацу, все деревца в линеечку, кусты стрижены под полубокс, трав-
ка равнение на юг держит, о мусоре можно только мечтать. Красиво, но уж
чересчур чисто, не по-людски!
Ясное дело, костерок развели, баранину на шампуры насадили, над углем
вертят, поливают вином, уксусом, лук, помидоры, зелень... Все перечис-
лить - слюны не хватит.
И, наконец, коньяк по бумажным стаканчикам выплеснули. Ну, с богом!
Чокнулись! Выпили! Ах! Закусили! М-м-м-м... Хороша страна Германия, не
хуже России.
Кто ж знал, что там в этой Германии каждый кустик чей-то и без разре-
шения бесплатно не везде ступить можно. А ломать ветки, костры жечь в
зеленой зоне - уголовное преступление, хуже чем изнасилование. Или луч-
ше.
И тут, как говорится, откуда ни возьмись, полицейский патруль
собственной персоной. Они как этот "завтрак на траве" увидели, чуть не
гробанулись в кювет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
в волюшку! Ты не поверишь: душа слезами отмывается, дышать легче! Плакал
бы раньше каждый день понемножку, так, может, сейчас и пятидесяти еще не
было! Обидно до слез!
- Дедушка, можно я с вами поплачу! Уж больно заразительно вы это де-
лаете! Я не буду мешать, я тихонечко.
- Вот те раз! Такая молодая и плачет! Тебе-то что плакать, вся жизнь
впереди!
- Оттого и плачу! Как подумаю, что с нами будет, дурно делается!
(Всхлипывает.)
- Господи! Такая молодая и плачет! Да что ж это за жизнь! (Рыдают
вдвоем.)
Останавливается прохожий.
- Что случилось?
- Видишь, люди плачут. Горе у нас. Ступай себе.
- А почему это я не могу посочувствовать чужому горю! Извините! Как
раз полчаса делать нечего, так хоть поплачу с людьми, а то всю жизнь
один как перст! Ни выпить не с кем, ни всплакнуть! Сирота я, сиротинуш-
ка! (Плачут втроем.)
Останавливается экскурсионный автобус. Кто-то спрашивает: "Что это у
вас люди на улицах плачут?"
Экскурсовод объясняет: "Руководство города пошло навстречу гражданам.
Выделило участок в центре города. Теперь каждый может плакать тут о чем
угодно! Это любимое место отдыха горожан".
- А нам можно с ними?
- Пожалуйста! Это входит в стоимость экскурсии!
(Весь автобус выходит на улицу и начинает рыдать.)
Двое подвыпивших мужиков, обнявшись, размазывают слезы.
- Ну что ты плачешь! Прекрати!
- А сам чего плачешь! Ты плачешь, и я плачу за друга! Как тебя зовут?
- Как же мне не плакать, от меня жена ушла!
- Тьфу! От тебя ушла, ко мне пришла, я же не плачу! А вчера двести
тысяч потерял. Такое горе, а я держусь. (Всхлипывает.)
- Сравнил двести тысяч и мою жену! Ты ж ее не видел! Красавица!
- А ты мои двести тысяч видел? И молчи!
(Прохожие останавливаются у плачущей группы людей.)
- Ух ты! Смотри, сколько народу рыдает! Может, трубу прорвало с неп-
риятностями?
- Коль, глянь, что делается! Как народ убивается! Может, Ленин второй
раз умер?
- Галина Степановна, вы послушайте, как у них получается! Прямо хор
Пятницкого! Мужики басом! Бабы сопраном! А три пацана в соплях тенором
выдают!
- Прекратите хлопать! Вы не в филармонии!
- Дайте человеку ногу поставить! Мозоль у меня, сил больше нету, хоть
плачь!
- Ну ты, дяденька, даешь! У людей горе, дом, говорят, рухнул, а ты
туда же со своими мозолями лезешь! Совесть есть?
- Я же не знал! Все! Плачу за ваш дом!
- Не обманываешь?
- Чтоб мне провалиться! Надо же, какое горе! Дом рухнул и прямо на
любимую мозоль! (Рыдает.)
Старичок со слезящимися от времени глазками доковылял до плачущей
толпы.
- Товарищи! Позвольте присоединиться! Жена умерла, а вы так хорошо
плачете, будто мы все скорбим о ней. Жене будет приятно!
- С какой стати мы должны плакать о твоей жене! Нам что, плакать не о
чем? Когда умерла?
- Пять лет назад!
- А ну, дед, чеши отсюда! Не примазывайся к чужому горю. Она пять лет
назад умерла и он тут вспомнил! Перейди через дорогу, там плачь о своей
жене отдельно. Внимание! Все, у кого умерли жены, идите отсюда! Вам на
ту сторону!
Старичок топчется на месте:
- Но хотелось бы вместе. Если горе разделить, то на каждого приходит-
ся меньше...
- Я тебе сказал: дуй отсюда!
- Оставь деда в покое! Дед, рыдай, рви волосы, ни в чем себе не отка-
зывай! А ну, мужики, взвоем так, чтобы чертям тошно стало! Дед! Будешь
нашим завывалой! Три, четыре!..
- Я сказал, уберите деда! Счас по башке дам - обрыдаешься, я гаранти-
рую!
- Отстань от деда! А то он на твоих похоронах плакать будет!
- Чего это вы воете, а глаза сухие?! На халяву, да?
- Эй! Почему в мой платочек сморкаетесь?
- А надо, как тот мужчина, в пиджак товарища?
- Бумажник украли! Держи его!
- Ах ты гад!
- Помогите!
(Крик, плач, шум.)
- Что там случилось?
- Не видите, что ли - люди горе не поделили...
Завтрак на траве
На окраине немецкого города Дюссельдорфа лагерь для прибывших из Рос-
сии эмигрантов. Это комфортабельные вагончики, отдельная квартирка на
колесах со всеми удобствами, только не едет.
Тут наши немцы из Казахстана, евреи из разных мест, но, в основном,
люди прочих национальностей, которые правдами и неправдами выправили до-
кументы, что они якобы чистокровные немцы или евреи, и рванули в Герма-
нию в надежде на лучшую жизнь, наивно думая, что счастье понятие геогра-
фическое.
Время такое: одни уезжают из России, другие остаются, причем те, кто
уехал, считают себя умнее тех, кто остался. И наоборот. Дай Бог, чтобы
все оказались умнее.
Раньше сюда приезжали из России богатые, за все платили, а теперь на-
оборот: приехал, за что тебе же доплачивают пособие. Чем плохо? Курорт.
Баден-Баден. Единственный минус - надо учить немецкий язык.
Вчера новая партия из России приехала. Решили это дело отметить, как
у нас принято.
Трое армян из Казахстана, с документами, что они чистокровные немцы,
выставили ящик армянского коньяка. Причем настоящего! Не на продажу, а
для себя. Вкус райский, тянет грецким орехом, мягонький и чем больше
пьешь, тем умнее делаешься. Протрезвел - все как рукой, дурак дураком, а
пока в тебе коньяк бродит - заслушаешься.
Цыгане из Махачкалы, естественно, немцы, где-то умыкнули барана, а
может, протащили через таможню с собой. Чеченец - по документам приобс-
кий баварец - тут же пырнул барана ножом, содрал шкуру. Узбеки из Таш-
кента, косящие под евреев, тушу барана разрезали, чего-то заскворчало,
запахло пловом до невозможности. Грузин с немецкой фамилией Енукидзер
шашлык замариновал. В итоге над лагерем такой запах сгустился, перелет-
ные птицы от головокружения кувыркались, юг с пловом путая.
Люди слюной истекли. Наконец, в восемь вечера все было готово. Распо-
ложились рядом в лесу, то ли в парке, у немцем же не поймешь: порядок
как на плацу, все деревца в линеечку, кусты стрижены под полубокс, трав-
ка равнение на юг держит, о мусоре можно только мечтать. Красиво, но уж
чересчур чисто, не по-людски!
Ясное дело, костерок развели, баранину на шампуры насадили, над углем
вертят, поливают вином, уксусом, лук, помидоры, зелень... Все перечис-
лить - слюны не хватит.
И, наконец, коньяк по бумажным стаканчикам выплеснули. Ну, с богом!
Чокнулись! Выпили! Ах! Закусили! М-м-м-м... Хороша страна Германия, не
хуже России.
Кто ж знал, что там в этой Германии каждый кустик чей-то и без разре-
шения бесплатно не везде ступить можно. А ломать ветки, костры жечь в
зеленой зоне - уголовное преступление, хуже чем изнасилование. Или луч-
ше.
И тут, как говорится, откуда ни возьмись, полицейский патруль
собственной персоной. Они как этот "завтрак на траве" увидели, чуть не
гробанулись в кювет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119