Ее губы растянулись в узкой улыбке. Неожиданно я увидела, какой она станет лет через тридцать. Личность человека рисует узоры на его лице, и Хелен сейчас читалась как открытая книга.
– Ты хочешь сказать, что он сделал тебе укол инсулина? – спросил Хьюго. – Ты делала инъекции сегодня вечером? Фиалка! Это очень важно! Мы должны вызвать «скорую».
– Нет, – ответила Фиалка, начиная приходить в себя. Она вытерла слезы салфеткой, которую предложила ей Софи. – Сегодня я не кололась. И ему не удалось толком сделать укол. Все в порядке, Хьюго, не волнуйся. Кома мне не грозит.
Насколько я знакома с действием инсулина, сейчас было бы уже поздно что-либо предпринимать, если бы преступнику удалось впрыснуть ей достаточное количество этого вещества. Через пять минут после введения второй капсулы она уже была бы в коме. Филип Кэнтли использовал – или кто-то ему помог это сделать – три капсулы, но Фиалка – крошечное существо. Для нее и две капсулы – верная смерть.
– Ты уверена, что это сделал мужчина? – спросила я.
Фиалка озадаченно посмотрела на меня:
– Да, это был мужчина. Хотя я его не видела.
– Но почему ты так решила? – не отставала я. Пытаясь сосредоточиться, Фиалка закрыла глаза:
– Он был гораздо выше меня, по-моему. Хотя на самом деле я вовсе не уверена. Все произошло так быстро…
– Постарайся припомнить детали. В чем он был?
– Хватит к ней цепляться! – взорвалась Софи. – Ты что, не видишь – у нее шок?
– Перестань, Софи, – пришел мне на подмогу Хьюго. – Это очень важно. Продолжай, Фиалка.
– Ботинки. На нем были мужские ботинки. Твердые. Я наступила ему на ногу, попыталась его лягнуть. Мне кажется, он был в брюках. И мне удалось его ударить. Он отпрыгнул назад, я выдернула руку, игла упала на землю. Потом я начала разворачиваться, но он схватил меня и швырнул об стену. Я потеряла равновесие и ударилась головой. И рукой, – Фиалка подняла руку, чтобы всем было видно. На предплечье темнела длинная рваная рана, точно кто-то провел по руке ножом для чистки картошки. – Нет, – поправилась Фиалка, – на самом деле сначала я ударилась о стену рукой, а потом уже головой.
– Ты можешь еще что-нибудь о нем вспомнить? – без особой надежды спросила я. Фиалка намного лучше запомнила, в каком порядке получила свои травмы, чем то, как выглядел нападавший. – Почему ты решила, что он был высокого роста?
– Мне так показалось, – раздраженно ответила Фиалка. – Он был высоким и сильным.
– А что ты можешь сказать о его руках? Ты их видела? Не помнишь запаха лосьона после бритья или еще чего-нибудь?
– Что это такое? – съязвила Хелен. – Допрос? – Сэм задает Фиалке очень важные вопросы, – оборвал ее Хьюго. – А если кого-то не интересуют ответы, то незачем тут ошиваться.
– Это оскорбление! – в бешенстве выкрикнула Хелен.
– Хелен, прошу тебя, – шикнула Джейни. Фиалка не обратила внимания на перепалку.
Она морщила лоб, пытаясь что-нибудь вспомнить.
На ее лице постепенно проступали краски. Ей явно шло на пользу всеобщее внимание.
– Ничего особенного не помню, к сожалению, – наконец объявила она. – У него были обычные руки. Никакого сильного запаха. Не мужской «Ангел» и не «Комм», их бы я сразу узнала… Хотя немного пахло лосьоном после бритья. Может быть, «Калвин Кляйн».
– Великолепно, – вздохнул Хьюго. – Круг подозреваемых резко сокращается.
– Он был белым, – сварливо добавила Фиалка. – Я совершенно уверена. Было, конечно, темно, но мне кажется, по рукам я бы заметила, если бы он был темным.
– К сожалению, это тоже мало чего дает, – устало сказал Хьюго. – Можно точно сказать, что это был не Фишер, который достаточно темен, но вряд ли ты смогла бы отличить меня, например, от Ранджита.
– Нет, поклясться не могу, – серьезно сказала Фиалка. – О боже! – Собственные слова навели ее на какую-то идею. – Мы ведь не будем вызывать полицию, да? Я больше этого не вынесу! ММ? – Она обвела собравшихся глазами. Мелани подошла к ней поближе. – Я ведь не обязана сообщать об этом в полицию, да?
– Фиалка, – сдержанно заговорила Мелани, – по-моему, кто-то только что попытался тебя убить.
– Но ведь… то, о чем я говорила тебе только что… – Фиалка умоляюще смотрела на Мелани. – Все эти скандалы… Это хорошо для таких актрисок, как Лиз Херли, которые не умеют играть. Та просто цветет от рекламы, но мы говорили о том, что надо, чтобы к тебе относились серьезно… Мне скоро играть Нору, я очень хочу работать, а пока меня знают только как Фуксию и по этой чудовищной рекламе пива… – Фиалка, судя по всему, вошла в эмоциональный штопор, и в ее голосе появились прежние капризные интонации. – Просто будет больше заголовков – не таких, каких нужно, – а они его все равно никогда не поймают.
– Разве ты не боишься, что такое может произойти еще раз? – спросила Мелани с искренним изумлением.
– Боюсь! – призналась Фиалка. – Но полиция так беспомощна. Я же говорила, что они до сих пор истязают меня своими тупыми вопросами: откуда я достала инсулин, – а это не имеет никакого отношения к делу, потому что Филип-то получил его от меня. Я уже объяснила им. Я не понимаю, почему я должна им рассказывать, откуда я достала инсулин. Но они считают, будто я что-то от них скрываю. Если мы им сообщим о сегодняшнем, они никогда не оставят меня в покое. А мне совершенно не нравятся их вопросы. Они меня на чем-то ловят. Вот Хьюго наверняка понравилось бы, он бы славно повеселился. А мне совсем не нравится.
– Это правда? – послышался голос с крыльца. Там стояла Табита, и ее трясло от возбуждения. Убедившись, что все смотрят на нее, она сбежала по лестнице, вытянув вперед руки. Но, подбежав к кучке собравшихся, она сложила руки на груди и пошла вперед. Люди расступались перед ней, как воды Красного моря.
– О, нет! – прошептала она, глядя на Фиалку, которая уже сидела прямо, опираясь на Джейни, и не хватало лишь Табиты, чтобы она вернулась в полную боеготовность. Щеки Фиалки мигом покраснели, движения стали быстрыми.
– Фиалка, – продолжала Табита. – Какой ужас! Я жутко тебе сочувствую!
Я задумалась, случайно ли интонации Табиты так похожи на Фиалкины. Создавалось впечатление, что она пытается копировать не только ее манеру одеваться.
Она опустилась на колени перед Фиалкой и умоляюще посмотрела ей в глаза, как Линда Дарнелл в финале фильма «Кровь и песок».
– Ты простишь меня? – почти неслышно пролепетала она.
– Табита, ты хочешь сказать, что это ты набросилась на Фиалку? – спросил Хьюго сухим, как мартини без вермута, голосом.
Табита резко вскинула голову. Вслед за ней к нам спустился и Пол. Услышав слова Хьюго, он протиснулся вперед и агрессивно спросил:
– Что ты хочешь сказать?
– Именно то, что сказал, – с пугающим спокойствием ответил Хьюго. – По-моему, Табита только что в чем-то себя обвинила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Ты хочешь сказать, что он сделал тебе укол инсулина? – спросил Хьюго. – Ты делала инъекции сегодня вечером? Фиалка! Это очень важно! Мы должны вызвать «скорую».
– Нет, – ответила Фиалка, начиная приходить в себя. Она вытерла слезы салфеткой, которую предложила ей Софи. – Сегодня я не кололась. И ему не удалось толком сделать укол. Все в порядке, Хьюго, не волнуйся. Кома мне не грозит.
Насколько я знакома с действием инсулина, сейчас было бы уже поздно что-либо предпринимать, если бы преступнику удалось впрыснуть ей достаточное количество этого вещества. Через пять минут после введения второй капсулы она уже была бы в коме. Филип Кэнтли использовал – или кто-то ему помог это сделать – три капсулы, но Фиалка – крошечное существо. Для нее и две капсулы – верная смерть.
– Ты уверена, что это сделал мужчина? – спросила я.
Фиалка озадаченно посмотрела на меня:
– Да, это был мужчина. Хотя я его не видела.
– Но почему ты так решила? – не отставала я. Пытаясь сосредоточиться, Фиалка закрыла глаза:
– Он был гораздо выше меня, по-моему. Хотя на самом деле я вовсе не уверена. Все произошло так быстро…
– Постарайся припомнить детали. В чем он был?
– Хватит к ней цепляться! – взорвалась Софи. – Ты что, не видишь – у нее шок?
– Перестань, Софи, – пришел мне на подмогу Хьюго. – Это очень важно. Продолжай, Фиалка.
– Ботинки. На нем были мужские ботинки. Твердые. Я наступила ему на ногу, попыталась его лягнуть. Мне кажется, он был в брюках. И мне удалось его ударить. Он отпрыгнул назад, я выдернула руку, игла упала на землю. Потом я начала разворачиваться, но он схватил меня и швырнул об стену. Я потеряла равновесие и ударилась головой. И рукой, – Фиалка подняла руку, чтобы всем было видно. На предплечье темнела длинная рваная рана, точно кто-то провел по руке ножом для чистки картошки. – Нет, – поправилась Фиалка, – на самом деле сначала я ударилась о стену рукой, а потом уже головой.
– Ты можешь еще что-нибудь о нем вспомнить? – без особой надежды спросила я. Фиалка намного лучше запомнила, в каком порядке получила свои травмы, чем то, как выглядел нападавший. – Почему ты решила, что он был высокого роста?
– Мне так показалось, – раздраженно ответила Фиалка. – Он был высоким и сильным.
– А что ты можешь сказать о его руках? Ты их видела? Не помнишь запаха лосьона после бритья или еще чего-нибудь?
– Что это такое? – съязвила Хелен. – Допрос? – Сэм задает Фиалке очень важные вопросы, – оборвал ее Хьюго. – А если кого-то не интересуют ответы, то незачем тут ошиваться.
– Это оскорбление! – в бешенстве выкрикнула Хелен.
– Хелен, прошу тебя, – шикнула Джейни. Фиалка не обратила внимания на перепалку.
Она морщила лоб, пытаясь что-нибудь вспомнить.
На ее лице постепенно проступали краски. Ей явно шло на пользу всеобщее внимание.
– Ничего особенного не помню, к сожалению, – наконец объявила она. – У него были обычные руки. Никакого сильного запаха. Не мужской «Ангел» и не «Комм», их бы я сразу узнала… Хотя немного пахло лосьоном после бритья. Может быть, «Калвин Кляйн».
– Великолепно, – вздохнул Хьюго. – Круг подозреваемых резко сокращается.
– Он был белым, – сварливо добавила Фиалка. – Я совершенно уверена. Было, конечно, темно, но мне кажется, по рукам я бы заметила, если бы он был темным.
– К сожалению, это тоже мало чего дает, – устало сказал Хьюго. – Можно точно сказать, что это был не Фишер, который достаточно темен, но вряд ли ты смогла бы отличить меня, например, от Ранджита.
– Нет, поклясться не могу, – серьезно сказала Фиалка. – О боже! – Собственные слова навели ее на какую-то идею. – Мы ведь не будем вызывать полицию, да? Я больше этого не вынесу! ММ? – Она обвела собравшихся глазами. Мелани подошла к ней поближе. – Я ведь не обязана сообщать об этом в полицию, да?
– Фиалка, – сдержанно заговорила Мелани, – по-моему, кто-то только что попытался тебя убить.
– Но ведь… то, о чем я говорила тебе только что… – Фиалка умоляюще смотрела на Мелани. – Все эти скандалы… Это хорошо для таких актрисок, как Лиз Херли, которые не умеют играть. Та просто цветет от рекламы, но мы говорили о том, что надо, чтобы к тебе относились серьезно… Мне скоро играть Нору, я очень хочу работать, а пока меня знают только как Фуксию и по этой чудовищной рекламе пива… – Фиалка, судя по всему, вошла в эмоциональный штопор, и в ее голосе появились прежние капризные интонации. – Просто будет больше заголовков – не таких, каких нужно, – а они его все равно никогда не поймают.
– Разве ты не боишься, что такое может произойти еще раз? – спросила Мелани с искренним изумлением.
– Боюсь! – призналась Фиалка. – Но полиция так беспомощна. Я же говорила, что они до сих пор истязают меня своими тупыми вопросами: откуда я достала инсулин, – а это не имеет никакого отношения к делу, потому что Филип-то получил его от меня. Я уже объяснила им. Я не понимаю, почему я должна им рассказывать, откуда я достала инсулин. Но они считают, будто я что-то от них скрываю. Если мы им сообщим о сегодняшнем, они никогда не оставят меня в покое. А мне совершенно не нравятся их вопросы. Они меня на чем-то ловят. Вот Хьюго наверняка понравилось бы, он бы славно повеселился. А мне совсем не нравится.
– Это правда? – послышался голос с крыльца. Там стояла Табита, и ее трясло от возбуждения. Убедившись, что все смотрят на нее, она сбежала по лестнице, вытянув вперед руки. Но, подбежав к кучке собравшихся, она сложила руки на груди и пошла вперед. Люди расступались перед ней, как воды Красного моря.
– О, нет! – прошептала она, глядя на Фиалку, которая уже сидела прямо, опираясь на Джейни, и не хватало лишь Табиты, чтобы она вернулась в полную боеготовность. Щеки Фиалки мигом покраснели, движения стали быстрыми.
– Фиалка, – продолжала Табита. – Какой ужас! Я жутко тебе сочувствую!
Я задумалась, случайно ли интонации Табиты так похожи на Фиалкины. Создавалось впечатление, что она пытается копировать не только ее манеру одеваться.
Она опустилась на колени перед Фиалкой и умоляюще посмотрела ей в глаза, как Линда Дарнелл в финале фильма «Кровь и песок».
– Ты простишь меня? – почти неслышно пролепетала она.
– Табита, ты хочешь сказать, что это ты набросилась на Фиалку? – спросил Хьюго сухим, как мартини без вермута, голосом.
Табита резко вскинула голову. Вслед за ней к нам спустился и Пол. Услышав слова Хьюго, он протиснулся вперед и агрессивно спросил:
– Что ты хочешь сказать?
– Именно то, что сказал, – с пугающим спокойствием ответил Хьюго. – По-моему, Табита только что в чем-то себя обвинила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81