»), предложил перейти в другую комнату, где в центре, на большом овальном столе, значилась ваза с фруктами (так принято обозначать с полдюжины яблок, уже присыпанных упоминавшимся виноградом).
Теперь о главном. Им надлежит уехать из Нью-Йорка. Им необходимо какое-то время побыть втроем, он должен к ним приглядеться, фильм — дело очень ответственное, и поэтому, когда дело дойдет до съемок, уже не будет времени что-либо исправлять. Чтобы зрители поверили вам, надо играть как жить. И никогда, никогда наоборот, угрожающе добавил он.
Теперь снова о главном. После выхода мерзкой книги его мерзкого соотечественника о том, как пожилой негодяй похитил и растлил ангелочка женского пола, все вокруг озираются с удвоенным вниманием, что в нашем случае, учитывая ваше четное количество, оправдано только с арифметической точки зрения. Во всех остальных отношениях подобный интерес к нам вредоносен и даже опасен. Вдруг ближайший полицейский окажется книгочеем и фантазером, вдруг он скажет, какие еще фильмы, какие еще репетиции, в тюрьму, в тюрьму его!.. Нет, этот поворот событий следует считать совершенно невозможным, и поэтому, дорогие мои, никаких телячьих нежностей после того, как вы полюбите меня как дядюшку своего, как опекуна и бескорыстного доброго заступника. Тут же следует обговорить все возможные поцелуи, случайные касания руками и тому подобное. Будут ситуации внезапной радости, когда вам, например, что, кстати, есть и в сценарии, будет преподнесена пара велосипедов или один — тандемный красавец. Скромное «merci» в ответ, и ни в коем случае никаких киданий на шею.
Да, не забыли чуть самого главного. Маршрут поездки пока неизвестен, но в его обсуждении совместное творчество исключено и противопоказано, хотя пожелания частных лиц (кивок в их сторону) могут быть учтены без гарантии выполнения.
Он сам, например, любил — если позволите прогулочку по прошлому — крутить перед собою глобус или вычерчивать карандашом на картах маршруты самых необычных и невозможных путешествий.
Господи, да разве знают дети о каких-либо препятствиях в любых перемещениях? Начнем с простого, скажем, таможенников. «Огонь вашего сердца должен быть задекларирован, а затем вам надлежит получить отказ во ввозе его в нашу страну». Или пограничники. Их вечное иноязычие, равнодушная угрюмость их. «Цель вашего визита в нашу страну? Указанная вами причина «каприз» не является весомой для беспрепятственного въезда».
Упомянуть что-нибудь о падающих самолетах или о складывающихся гусеницей поездах? Нет, про это не надо, господин Пикус. Хорошо, про это не буду, буду про другое. Я родился в России, где, может быть, родились вы или гуляли… Она мне снится, и такая безделица, такой пустяк, как обычное сновидение, вдруг в данном случае приобретает щемящий, нежный и безжалостный характер. Так может сниться любимый умерший родственник, которому всю жизнь хотелось сказать что-то важное, но все откладывалось и откладывалось на потом… И вот он умер, и теперь еженощно донимает вас своими появлениями — таращит глаза из своего прохладного небытия да немо раскрывает рот, мол, хоть сейчас-то скажи. Говорю, кричу, прикалываю к одеялу бумагу с той самой несказанной фразой, но он оттуда не слышит, не видит…
— А можно ли попроще и пояснее, господин Пикус?
— Нет, нельзя, а можно посложнее и потуманнее. Я родился в России, но где она и что она теперь? Я не имею в виду политику и всякие темные социальные силы. Я имею в виду ее без себя. Неужели, когда меня нет там теперь, ничего в ней не изменилось? Неужели ничто не заметило моего исчезновения? Помнится, я каждое утро покупал теплые булочки в хлебном магазине, и вот в одно утро я не пришел. Мои булочки бесчувственными пальцами взял другой покупатель, но разве это равнозначная замена? А если, доведись, я снова там окажусь — лишь самого себя я буду искать там, ведь продолжает еще там жить некто, даже не подозревающий, что является точным моим повторением.
— Что-то подобное вы уже нам говорили, господин Пикус, и, признаться, все это нас немножко пугает.
Тем временем кофе, конечно, остыл, а следом и солнце остыло за окнами, посерело, свистанул ветер, словно кто-то рукой кинул прямо в стекло горсть твердых дождевых капель. Зато сразу всем дело нашлось: все забегали, закрывая поплотнее окна, включая свет, разжигая огонь под кофейником, отвечая на телефонный звонок, коим эта несносная Леонида Леонидовна опять напоминала о себе, выбрав предлог самый пустячный, самый глупый, а не хотят ли девочки сходить с ней в zoo. Нет, девочки не хотят, девочки хотят показать Пикусу, как они умеют готовить.
Дальше яичницы дело не пошло, но последняя получилась на славу — яркие и ровные, будто сделанные циркулем, желтки, тоненький ноздреватый поджаренный белок, и вот уже снова кофейник заглядывал в чашки, и вот уже по-снежному хрустел жареный хлеб, и так хорошо было им всем троим!
Потом Пикус ушел в свой кабинет с целью простой и понятной — прямо сегодня же составить план предстоящей поездки, для чего нужно было заглянуть в путеводители, в автомобильные атласы, в расписание самолетов и поездов, так как способ передвижения был еще не определен.
Девочки остались одни. Убедившись, что он не подслушивает их, они тихо обменялись впечатлениями: несомненно, он был сумасшедший, но сумасшествие его, кажется, не представляло особой опасности.
Это подтвердилось спустя час или около того, когда Пикус вышел из своей комнаты с лицом совершенно осмысленным, озадаченным и деловым. Бледное его ухо прижимало карандаш, поры щек были увеличены очками, съехавшими на самый кончик носа.
— Значит, так, — сказал он тоном, будто речь шла о деле уже решенном (что, собственно, так и было), — день отправления назначен на послезавтра. Пункт назначения — Дулут, это в Миннесоте, недалеко от границы с Канадой. Преимущества: лес, много белок и мало людей. Недостаток: отдаленность от нашего нынешнего местопребывания. Мы снимем большой бревенчатый дом на берегу озера, где и продолжим знакомство. От вас ровным счетом ничего не требуется, вы должны сохранить все повадки своего естественного поведения, которые и интересуют меня прежде всего для того, чтобы решить, насколько вы подходите к тем ролям, которые запланированы для вас в будущем фильме. Мы не превратимся в дикарей, так как будем ездить в магазины и рестораны — в первых мы будем что-нибудь есть, во вторых — покупать. И наоборот, во время ненастья мы будем заказывать все по телефону. Эти посыльные порою бывают чрезвычайно забавны. В общем, вам понравится, я уверен.
Не очень было понятно со средством передвижения. Первым приходил на ум автомобиль, несомненное удобство которого заключалось в гарантированном отсутствии кого бы то ни было из посторонних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Теперь о главном. Им надлежит уехать из Нью-Йорка. Им необходимо какое-то время побыть втроем, он должен к ним приглядеться, фильм — дело очень ответственное, и поэтому, когда дело дойдет до съемок, уже не будет времени что-либо исправлять. Чтобы зрители поверили вам, надо играть как жить. И никогда, никогда наоборот, угрожающе добавил он.
Теперь снова о главном. После выхода мерзкой книги его мерзкого соотечественника о том, как пожилой негодяй похитил и растлил ангелочка женского пола, все вокруг озираются с удвоенным вниманием, что в нашем случае, учитывая ваше четное количество, оправдано только с арифметической точки зрения. Во всех остальных отношениях подобный интерес к нам вредоносен и даже опасен. Вдруг ближайший полицейский окажется книгочеем и фантазером, вдруг он скажет, какие еще фильмы, какие еще репетиции, в тюрьму, в тюрьму его!.. Нет, этот поворот событий следует считать совершенно невозможным, и поэтому, дорогие мои, никаких телячьих нежностей после того, как вы полюбите меня как дядюшку своего, как опекуна и бескорыстного доброго заступника. Тут же следует обговорить все возможные поцелуи, случайные касания руками и тому подобное. Будут ситуации внезапной радости, когда вам, например, что, кстати, есть и в сценарии, будет преподнесена пара велосипедов или один — тандемный красавец. Скромное «merci» в ответ, и ни в коем случае никаких киданий на шею.
Да, не забыли чуть самого главного. Маршрут поездки пока неизвестен, но в его обсуждении совместное творчество исключено и противопоказано, хотя пожелания частных лиц (кивок в их сторону) могут быть учтены без гарантии выполнения.
Он сам, например, любил — если позволите прогулочку по прошлому — крутить перед собою глобус или вычерчивать карандашом на картах маршруты самых необычных и невозможных путешествий.
Господи, да разве знают дети о каких-либо препятствиях в любых перемещениях? Начнем с простого, скажем, таможенников. «Огонь вашего сердца должен быть задекларирован, а затем вам надлежит получить отказ во ввозе его в нашу страну». Или пограничники. Их вечное иноязычие, равнодушная угрюмость их. «Цель вашего визита в нашу страну? Указанная вами причина «каприз» не является весомой для беспрепятственного въезда».
Упомянуть что-нибудь о падающих самолетах или о складывающихся гусеницей поездах? Нет, про это не надо, господин Пикус. Хорошо, про это не буду, буду про другое. Я родился в России, где, может быть, родились вы или гуляли… Она мне снится, и такая безделица, такой пустяк, как обычное сновидение, вдруг в данном случае приобретает щемящий, нежный и безжалостный характер. Так может сниться любимый умерший родственник, которому всю жизнь хотелось сказать что-то важное, но все откладывалось и откладывалось на потом… И вот он умер, и теперь еженощно донимает вас своими появлениями — таращит глаза из своего прохладного небытия да немо раскрывает рот, мол, хоть сейчас-то скажи. Говорю, кричу, прикалываю к одеялу бумагу с той самой несказанной фразой, но он оттуда не слышит, не видит…
— А можно ли попроще и пояснее, господин Пикус?
— Нет, нельзя, а можно посложнее и потуманнее. Я родился в России, но где она и что она теперь? Я не имею в виду политику и всякие темные социальные силы. Я имею в виду ее без себя. Неужели, когда меня нет там теперь, ничего в ней не изменилось? Неужели ничто не заметило моего исчезновения? Помнится, я каждое утро покупал теплые булочки в хлебном магазине, и вот в одно утро я не пришел. Мои булочки бесчувственными пальцами взял другой покупатель, но разве это равнозначная замена? А если, доведись, я снова там окажусь — лишь самого себя я буду искать там, ведь продолжает еще там жить некто, даже не подозревающий, что является точным моим повторением.
— Что-то подобное вы уже нам говорили, господин Пикус, и, признаться, все это нас немножко пугает.
Тем временем кофе, конечно, остыл, а следом и солнце остыло за окнами, посерело, свистанул ветер, словно кто-то рукой кинул прямо в стекло горсть твердых дождевых капель. Зато сразу всем дело нашлось: все забегали, закрывая поплотнее окна, включая свет, разжигая огонь под кофейником, отвечая на телефонный звонок, коим эта несносная Леонида Леонидовна опять напоминала о себе, выбрав предлог самый пустячный, самый глупый, а не хотят ли девочки сходить с ней в zoo. Нет, девочки не хотят, девочки хотят показать Пикусу, как они умеют готовить.
Дальше яичницы дело не пошло, но последняя получилась на славу — яркие и ровные, будто сделанные циркулем, желтки, тоненький ноздреватый поджаренный белок, и вот уже снова кофейник заглядывал в чашки, и вот уже по-снежному хрустел жареный хлеб, и так хорошо было им всем троим!
Потом Пикус ушел в свой кабинет с целью простой и понятной — прямо сегодня же составить план предстоящей поездки, для чего нужно было заглянуть в путеводители, в автомобильные атласы, в расписание самолетов и поездов, так как способ передвижения был еще не определен.
Девочки остались одни. Убедившись, что он не подслушивает их, они тихо обменялись впечатлениями: несомненно, он был сумасшедший, но сумасшествие его, кажется, не представляло особой опасности.
Это подтвердилось спустя час или около того, когда Пикус вышел из своей комнаты с лицом совершенно осмысленным, озадаченным и деловым. Бледное его ухо прижимало карандаш, поры щек были увеличены очками, съехавшими на самый кончик носа.
— Значит, так, — сказал он тоном, будто речь шла о деле уже решенном (что, собственно, так и было), — день отправления назначен на послезавтра. Пункт назначения — Дулут, это в Миннесоте, недалеко от границы с Канадой. Преимущества: лес, много белок и мало людей. Недостаток: отдаленность от нашего нынешнего местопребывания. Мы снимем большой бревенчатый дом на берегу озера, где и продолжим знакомство. От вас ровным счетом ничего не требуется, вы должны сохранить все повадки своего естественного поведения, которые и интересуют меня прежде всего для того, чтобы решить, насколько вы подходите к тем ролям, которые запланированы для вас в будущем фильме. Мы не превратимся в дикарей, так как будем ездить в магазины и рестораны — в первых мы будем что-нибудь есть, во вторых — покупать. И наоборот, во время ненастья мы будем заказывать все по телефону. Эти посыльные порою бывают чрезвычайно забавны. В общем, вам понравится, я уверен.
Не очень было понятно со средством передвижения. Первым приходил на ум автомобиль, несомненное удобство которого заключалось в гарантированном отсутствии кого бы то ни было из посторонних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77