В то время мы еще наивно полагали, что однажды кто-нибудь его захомутает. Должен же он когда-нибудь влюбиться, рассуждали мы. Рано или поздно все влюбляются, и его избранница уж точно будет красивой, умной и преуспевающей женщиной. Но все эти красивые, умные и преуспевающие появлялись и исчезали. А он так и не влюбился.
Мы заблуждались. Сегодня Капоте ужинает в «Коко Паззо» и радуется собственной неприступности. Ему не нужны длительные отношения. Даже слышать об этом не желает. Его не интересуют чужие проблемы. Он прямо говорит женщинам, что предлагает им свою дружбу в обмен на секс, и это все, на что они могут рассчитывать.
И ему хорошо. И даже не грустно. Ну, не больше, чем раньше.
Любовь в баре «Бауэри»,
часть вторая
За моим столиком в «Бауэри» — Паркер, журналист тридцати двух лет, пишущий романы с неизбежно печальным концом; Роджер, его любовник; Скиппер Джонсон, юрист, специализирующийся на шоу-бизнесе.
Скипперу двадцать пять, и он само олицетворение поколения Икс и развенчанный идеал любви.
— Я просто не верю, что когда-нибудь встречу женщину своей мечты и женюсь, — говорит он. — Романы — это такой напряг. Верить в любовь — себе дороже. Никому нельзя доверять. Людишки насквозь прогнили…
— Да ведь нас только это на плаву и держит! — возразил Паркер. — Без любви мы бы давно погрязли в цинизме.
Скиппер был непреклонен.
— Сегодня все еще более запущено, чем двадцать пять лет назад! Я на стену лезу от одной мысли, что меня угораздило родиться именно сейчас. Ну что за гребаное поколение! Деньги, спид и любовь — все это между собой связано. Половине моих сверстников приличная работа вообще не светит. Когда у человека нет гарантий финансового благополучия, он не склонен заводить серьезные отношения.
Я разделяла его скептицизм — недавно я и сама говорила, что не хочу серьезных отношений, поскольку, как ни крути, все равно в конечном итоге остаешься у разбитого корыта. Разве что умудришься не выйти замуж.
Скиппер осушил бокал.
— У меня просто нет другого выбора! — Он явно завелся. — Дешевые интрижки я не признаю, вот и сижу ни с чем. Ни любви, ни секса. Может, и к лучшему. Кому все это нужно? Сплошная головная боль — болезни, беременности… Вот взять хотя бы меня — ни забот, ни хлопот! Никаких тебе болезней истерик, всяких заскоков. Почему нельзя просто общаться с друзьями и радоваться жизни?
— Чушь! — отрезал Паркер. — При чем здесь деньги? Деньгами мы, может, друг другу и не поможем, но разве в этом дело? Моральная поддержка тоже дорогого стоит. Чувства хлеба не просят. Зато есть к кому пойти. Есть близкий человек.
Я давно уже вынашивала теорию, что если в наше время в Нью-Йорке еще и можно где-нибудь найти любовь, то только среди геев — они еще не растеряли душевной щедрости и страсти, в то время как гетеросексуальная любовь давно уже свелась к торопливым обжиманиям в туалетных кабинках. Отчасти эта теория возникла благодаря недавней шумихе вокруг мультимиллионера, который бросил жену ради какого-то мальчика и тут же принялся таскать свою юную пассию по самым модным ресторанам Манхэттена прямо перед носом у желтой прессы. Вот это, подумалось мне, Настоящая Любовь.
Паркер лишний раз подтверждал мою теорию. К примеру, когда Паркер заболел, Роджер тут же примчался к нему домой, чтобы приготовить ужин и поухаживать за больным. В гетеросексуальных отношениях это просто невозможно: если бы девушка на заре отношений изъявила желание поухаживать за заболевшим мужчиной, у него бы глаза на лоб полезли — решил бы, что она его окрутить хочет. Тут-то дверь перед ее носом и захлопнулась бы.
— Любовь опасна, — произнес Скиппер.
— Чем больше это понимаешь, тем больше начинаешь ее ценить! — парировал Паркер.
— Любовные отношения неуправляемы, — гнул свое Скиппер.
— У тебя просто с головой не все в порядке, — заключил Паркер.
Но Роджер продолжал обрабатывать Скиппера:
— А как насчет неисправимых романтиков? Тут встряла в разговор моя подруга Кэрри.
Уж кто-кто, а она с этим типажом была хорошо знакома.
— Как только мужчина говорит мне, что он романтик, мне хочется орать благим матом, — произнесла она. — Это говорит только о том, что он тебя идеализирует, и стоит тебе перестать играть по его правилам и показать свое истинное лицо, как он тут же бежит в кусты. Вот чем опасны романтики. Держитесь от них подальше.
В этот момент один из таких опасных романтиков подсел за наш столик.
Дамская перчатка
— С появлением презервативов романтике пришел конец, зато стало намного легче затащить женщину в постель, — заявил мой приятель. — Презерватив создает иллюзию, что все это не всерьез. Исчезает интимность прикосновения. Поэтому женщину проще расколоть на секс.
Любовь в баре «Бауэри»,
часть третья
Баркли, художник двадцати пяти лет, и моя подруга Кэрри всего восемь дней как начали встречаться, то есть они появлялись вместе на людях, целовались, заглядывали друг другу в глаза, и все было трогательно до слез. Досконально изучив тридцатипятилетних мужчин с их великосветским цинизмом, Кэрри решила опустить возрастную планку и попробовать закрутить роман с кем-нибудь, кто еще не успел надышаться ядовитым воздухом Нью-Йорка.
Баркли признался Кэрри в том, что он романтик «по зову сердца», а также сообщил, что хочет по роману Паркера сделать сценарий. Кэрри предложила их познакомить, и таким образом Баркли оказался сегодня здесь, в баре «Бауэри».
Но стоило ему появиться, как они с Кэрри взглянули друг на друга и… не испытали ровным счетом ничего. Может, в предчувствии неизбежного Баркли привел с собой спутницу — странную девочку с блестками на лице. И тем не менее, усевшись, он изрек:
— Я безоговорочно верю в любовь. Без этого жизнь была бы невыносимой. Каждый человек — половинка. Любовь придает нашему существованию целостность.
— А потом тебя бросают, и ты разбиваешься вдребезги, — добавил Скиппер.
— Просто нужно уметь упаковывать собственную жизнь, — ответил Баркли.
Скиппер конкретизировал:
— Дом в Монтане, спутниковая антенна, факс и «рэнджровер» — и все тебе нипочем.
— А может, мы просто не того хотим? — предположил Паркер. — В смысле не того, что нужно?
— Лично мне нужна красота. Я должен быть рядом с красивой женщиной. Ничего не могу с собой поделать, — ответил Баркли. — Вот и оказываюсь все время с круглыми дурами.
Скиппер и Баркли принялись разглядывать свои мобильные телефоны.
— Таким убить можно, — заметил Баркли, кивнув на мобильный Скиппера.
А потом Кэрри и Баркли отправились в клуб «Туннель» глазеть на смазливую молодежь, курить сигареты и потягивать коктейли. Под финал Баркли отчалил с девочкой в блестках, а Кэрри осталась с Джеком, лучшим другом Баркли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Мы заблуждались. Сегодня Капоте ужинает в «Коко Паззо» и радуется собственной неприступности. Ему не нужны длительные отношения. Даже слышать об этом не желает. Его не интересуют чужие проблемы. Он прямо говорит женщинам, что предлагает им свою дружбу в обмен на секс, и это все, на что они могут рассчитывать.
И ему хорошо. И даже не грустно. Ну, не больше, чем раньше.
Любовь в баре «Бауэри»,
часть вторая
За моим столиком в «Бауэри» — Паркер, журналист тридцати двух лет, пишущий романы с неизбежно печальным концом; Роджер, его любовник; Скиппер Джонсон, юрист, специализирующийся на шоу-бизнесе.
Скипперу двадцать пять, и он само олицетворение поколения Икс и развенчанный идеал любви.
— Я просто не верю, что когда-нибудь встречу женщину своей мечты и женюсь, — говорит он. — Романы — это такой напряг. Верить в любовь — себе дороже. Никому нельзя доверять. Людишки насквозь прогнили…
— Да ведь нас только это на плаву и держит! — возразил Паркер. — Без любви мы бы давно погрязли в цинизме.
Скиппер был непреклонен.
— Сегодня все еще более запущено, чем двадцать пять лет назад! Я на стену лезу от одной мысли, что меня угораздило родиться именно сейчас. Ну что за гребаное поколение! Деньги, спид и любовь — все это между собой связано. Половине моих сверстников приличная работа вообще не светит. Когда у человека нет гарантий финансового благополучия, он не склонен заводить серьезные отношения.
Я разделяла его скептицизм — недавно я и сама говорила, что не хочу серьезных отношений, поскольку, как ни крути, все равно в конечном итоге остаешься у разбитого корыта. Разве что умудришься не выйти замуж.
Скиппер осушил бокал.
— У меня просто нет другого выбора! — Он явно завелся. — Дешевые интрижки я не признаю, вот и сижу ни с чем. Ни любви, ни секса. Может, и к лучшему. Кому все это нужно? Сплошная головная боль — болезни, беременности… Вот взять хотя бы меня — ни забот, ни хлопот! Никаких тебе болезней истерик, всяких заскоков. Почему нельзя просто общаться с друзьями и радоваться жизни?
— Чушь! — отрезал Паркер. — При чем здесь деньги? Деньгами мы, может, друг другу и не поможем, но разве в этом дело? Моральная поддержка тоже дорогого стоит. Чувства хлеба не просят. Зато есть к кому пойти. Есть близкий человек.
Я давно уже вынашивала теорию, что если в наше время в Нью-Йорке еще и можно где-нибудь найти любовь, то только среди геев — они еще не растеряли душевной щедрости и страсти, в то время как гетеросексуальная любовь давно уже свелась к торопливым обжиманиям в туалетных кабинках. Отчасти эта теория возникла благодаря недавней шумихе вокруг мультимиллионера, который бросил жену ради какого-то мальчика и тут же принялся таскать свою юную пассию по самым модным ресторанам Манхэттена прямо перед носом у желтой прессы. Вот это, подумалось мне, Настоящая Любовь.
Паркер лишний раз подтверждал мою теорию. К примеру, когда Паркер заболел, Роджер тут же примчался к нему домой, чтобы приготовить ужин и поухаживать за больным. В гетеросексуальных отношениях это просто невозможно: если бы девушка на заре отношений изъявила желание поухаживать за заболевшим мужчиной, у него бы глаза на лоб полезли — решил бы, что она его окрутить хочет. Тут-то дверь перед ее носом и захлопнулась бы.
— Любовь опасна, — произнес Скиппер.
— Чем больше это понимаешь, тем больше начинаешь ее ценить! — парировал Паркер.
— Любовные отношения неуправляемы, — гнул свое Скиппер.
— У тебя просто с головой не все в порядке, — заключил Паркер.
Но Роджер продолжал обрабатывать Скиппера:
— А как насчет неисправимых романтиков? Тут встряла в разговор моя подруга Кэрри.
Уж кто-кто, а она с этим типажом была хорошо знакома.
— Как только мужчина говорит мне, что он романтик, мне хочется орать благим матом, — произнесла она. — Это говорит только о том, что он тебя идеализирует, и стоит тебе перестать играть по его правилам и показать свое истинное лицо, как он тут же бежит в кусты. Вот чем опасны романтики. Держитесь от них подальше.
В этот момент один из таких опасных романтиков подсел за наш столик.
Дамская перчатка
— С появлением презервативов романтике пришел конец, зато стало намного легче затащить женщину в постель, — заявил мой приятель. — Презерватив создает иллюзию, что все это не всерьез. Исчезает интимность прикосновения. Поэтому женщину проще расколоть на секс.
Любовь в баре «Бауэри»,
часть третья
Баркли, художник двадцати пяти лет, и моя подруга Кэрри всего восемь дней как начали встречаться, то есть они появлялись вместе на людях, целовались, заглядывали друг другу в глаза, и все было трогательно до слез. Досконально изучив тридцатипятилетних мужчин с их великосветским цинизмом, Кэрри решила опустить возрастную планку и попробовать закрутить роман с кем-нибудь, кто еще не успел надышаться ядовитым воздухом Нью-Йорка.
Баркли признался Кэрри в том, что он романтик «по зову сердца», а также сообщил, что хочет по роману Паркера сделать сценарий. Кэрри предложила их познакомить, и таким образом Баркли оказался сегодня здесь, в баре «Бауэри».
Но стоило ему появиться, как они с Кэрри взглянули друг на друга и… не испытали ровным счетом ничего. Может, в предчувствии неизбежного Баркли привел с собой спутницу — странную девочку с блестками на лице. И тем не менее, усевшись, он изрек:
— Я безоговорочно верю в любовь. Без этого жизнь была бы невыносимой. Каждый человек — половинка. Любовь придает нашему существованию целостность.
— А потом тебя бросают, и ты разбиваешься вдребезги, — добавил Скиппер.
— Просто нужно уметь упаковывать собственную жизнь, — ответил Баркли.
Скиппер конкретизировал:
— Дом в Монтане, спутниковая антенна, факс и «рэнджровер» — и все тебе нипочем.
— А может, мы просто не того хотим? — предположил Паркер. — В смысле не того, что нужно?
— Лично мне нужна красота. Я должен быть рядом с красивой женщиной. Ничего не могу с собой поделать, — ответил Баркли. — Вот и оказываюсь все время с круглыми дурами.
Скиппер и Баркли принялись разглядывать свои мобильные телефоны.
— Таким убить можно, — заметил Баркли, кивнув на мобильный Скиппера.
А потом Кэрри и Баркли отправились в клуб «Туннель» глазеть на смазливую молодежь, курить сигареты и потягивать коктейли. Под финал Баркли отчалил с девочкой в блестках, а Кэрри осталась с Джеком, лучшим другом Баркли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58