Не нравилось бы, подумал он, как обычно, старым анекдотом, не ели бы. Собственно, додумал он построение до конца, каждый народ и есть сам себе ресторатор в широком смысле слова.
Тем временем подошел срок расплачиваться, и, после жеманных препирательств с приятелем и пихания каждым денег за всех, No 1 вложил свою долю - дама, понятное дело, не платила, хотя пила, само собой, не дешевую водку, а дорогой мартини. Подавив очередной приступ сожалений, No 1 выполз на воздух, сердечно расцеловался с друзьями и немедленно свернул за угол, чтобы перебить вкус, оставшийся от еды и общения, нормальной рюмкой в одиночестве малюсенькой полустоячей забегаловки, в которой с ним уже давно здоровались.
Здесь нас настигло следующее обострение не прерывающегося, к сожалению, ни на минуту мыслительного процесса, неизменным предметом которого оставался сам No 1.
20
Прогрессирующее ослабление памяти, думали я и No 1, связано не только с вредными привычками (в объявлениях пишут "без в/п", а мы, если бы нанимались в водители "на инофирму", в охранники или в мужья к "молодой сексуальной блондинке с ч/ю, без мат. и жил. проблем", должны были бы написать "с в/о и с в/п" ) и вызванным ими склерозом, но и именно с разрывом между временем и рассматриваемым субъектом.
На первый взгляд, парадокс, но на самом деле вполне логично. В ушедшем прежнем времени, с которым еще не было таких противоречий, все слилось в ясную, не раздражающую ум картину, где свет и тени распределены нормальным, естественным образом - а потому в воспоминаниях остались только отдельные сцены, пейзажи, ощущения, последовательности же и связи выветрились - незачем помнить то, что полностью подчинено известным и простым закономерностям, достаточно знать сами закономерности. Хранится как бы рассыпанный puzzle и общий рисунок, который нужно сложить... А во времени настоящем (как будто бывает искусственное! идиотский оборот) так много раздражающего, задевающего и оскорбляющего разум и вкус, чувства и даже инстинкты, что царапины постепенно покрывают все зеркало памяти, на нем появляются темные ободранные углы, расползаются пятна как бы плесени - сдирается амальгама.
И в результате возникают провалы во времени, а оно смыкается, срастается, поглощая эти разрывы, - и укорачивается, как неправильно сросшаяся сломанная нога. Человек становится хром, ходит медленно, переваливаясь и припадая на плохо сросшееся время, а когда смотрится, бреясь по утрам, в зеркало, видит свое лицо в темных пятнах и провалах, будто уже начавшее распадаться...
Да гори оно огнем, это накручивание метафор одна на другую!
Конечно, грустно.
Быстро прошло все, что не проходило, быстро пройдет и сама эта грусть... Все я забыл... Да и ты ведь забыла? Ладно, оставим. Потом разберусь...
Это начало романса. Ладно... Лучше подумаю о том, решил No 1, беря из рук сочувственно улыбнувшейся ему буфетчицы вторую рюмку, почему так часто люди, разделяющие - или высказывающие - социалистические идеи, склонны хамить прислуге, не отдавать долги, подделывать документы на подотчетные суммы и пить на чужой счет.
Однако ответ оказался очевидным, попросту лежащим на поверхности самого вопроса, поэтому No 1 рюмку выпил быстро и вышел на мокрую и грязную, как всегда, улицу.
21
На улице, под влиянием окружающего, он вернулся к размышлениям о времени, прежде всего о прошедшем - прошедшем длившемся (Past Continuous), прошедшем совершенном (Past Perfect), ну и, конечно, о прошедшем, черт его возьми, неопределенном (Past Indefinite fucking Tense).
Начнем с длившегося.
То ли так коротка человеческая жизнь, то ли так мало людей живет на земле, но, обратите внимание: вы постоянно встречаете одних и тех же. Начавшись в раннем детстве, приобретение друзей, приятелей и знакомых идет с переменной скоростью - достигает максимума в то же время, когда вы сами находитесь в зените, когда достигли в завоевательном своем походе, подобно Александру Македонскому, границ представимого мира; потом замедляется довольно быстро, сходит к началу старости до нуля, чем, собственно, и можно определить это невеселое начало; и дальше до конца движется в отрицательном направлении через Николо-Архангельское, Митинское, Востряковское и другие пересечения координат... Но пока вы живы, время от времени выплывают из прошлого знакомые очертания, иногда, правда, с трудом узнаваемые, однако присмотришься - нет, даже и изменились мало. Кто-то как бы совсем исчезает, отплывает в невообразимую удаленность, в Австралию или Южную Африку, не пишет, конечно, никогда после первого года, растворяется и стирается из той памяти, которая занята только еще действующими факторами прежней жизни - бывшей женой, которую встречаешь на улице с каким-то нескладным малым, прежним начальником, от которого так нахлебался, что до сих пор вкус во рту, другом, раза три в год наезжающим в командировки и ночующим на диване... Но вдруг раздается телефонный звонок - а то и у двери - и снова длившееся уже однажды прошедшее начинает длиться. В разгар текущего жизненного процесса, в мешанину новых связей, отношений и интересов влетает нечто совершенно постороннее, ненужное, безразличное: твоя старая жизнь. Инстинктивно пытаешься изолировать зону вторжения, не знакомишь с новыми приятелями, разве что близким покажешь: вот, видите, это тот самый, о ком рассказывал, помните, когда в армии служил, он был сержантом... Потом выпиваете вдвоем, после твоего короткого рассказа о теперешней жене и квартире, о нынешней работе и осторожного сообщения о заработках - кто его знает, может, ему не везло все это время - говорить абсолютно не о чем. Женщина в ответ показывает фотографии внуков, а мужчина переходит на политику и, понося начальников, вскользь материт твоего хорошего знакомого, милого и честного парня. У метро вы прощаетесь, но знай - теперь эта тень будет возникать часто, пока снова не рассеется надолго... Надолго. Не навсегда. И, появляясь, это будет все то же длившееся прошлое, а не настоящее, пусть даже досадное, никогда не возникнет снова тех ощущений, которые когда-то давно были испытаны, и даже завалявшиеся по углам разрозненные картинки воспоминаний, на которых вы вместе, не приобретут большей яркости - наоборот, нынешнее изображение заслонит их, размоет очертания, приглушит цвета.
Такова уж эта глагольная форма.
В отличие от прошедшего совершенного.
В нем до поры до времени хранятся именно эти самые картинки, в беспорядке, без всякой последовательности и иерархии пришпиленные вспомогательными глаголами. Никакого особого смысла в каждой из них нет.
Вот узкие, потрескавшиеся асфальтовые дорожки, ничем не обрамленные, и нечеткими, изъеденными краями сползающие в пыль, как ручейки, катящиеся от маленькой лужи у забора, а вдоль каждой дорожки, как лес вдоль просеки, стоят заросли таинственного кустарника - или высокой травы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Тем временем подошел срок расплачиваться, и, после жеманных препирательств с приятелем и пихания каждым денег за всех, No 1 вложил свою долю - дама, понятное дело, не платила, хотя пила, само собой, не дешевую водку, а дорогой мартини. Подавив очередной приступ сожалений, No 1 выполз на воздух, сердечно расцеловался с друзьями и немедленно свернул за угол, чтобы перебить вкус, оставшийся от еды и общения, нормальной рюмкой в одиночестве малюсенькой полустоячей забегаловки, в которой с ним уже давно здоровались.
Здесь нас настигло следующее обострение не прерывающегося, к сожалению, ни на минуту мыслительного процесса, неизменным предметом которого оставался сам No 1.
20
Прогрессирующее ослабление памяти, думали я и No 1, связано не только с вредными привычками (в объявлениях пишут "без в/п", а мы, если бы нанимались в водители "на инофирму", в охранники или в мужья к "молодой сексуальной блондинке с ч/ю, без мат. и жил. проблем", должны были бы написать "с в/о и с в/п" ) и вызванным ими склерозом, но и именно с разрывом между временем и рассматриваемым субъектом.
На первый взгляд, парадокс, но на самом деле вполне логично. В ушедшем прежнем времени, с которым еще не было таких противоречий, все слилось в ясную, не раздражающую ум картину, где свет и тени распределены нормальным, естественным образом - а потому в воспоминаниях остались только отдельные сцены, пейзажи, ощущения, последовательности же и связи выветрились - незачем помнить то, что полностью подчинено известным и простым закономерностям, достаточно знать сами закономерности. Хранится как бы рассыпанный puzzle и общий рисунок, который нужно сложить... А во времени настоящем (как будто бывает искусственное! идиотский оборот) так много раздражающего, задевающего и оскорбляющего разум и вкус, чувства и даже инстинкты, что царапины постепенно покрывают все зеркало памяти, на нем появляются темные ободранные углы, расползаются пятна как бы плесени - сдирается амальгама.
И в результате возникают провалы во времени, а оно смыкается, срастается, поглощая эти разрывы, - и укорачивается, как неправильно сросшаяся сломанная нога. Человек становится хром, ходит медленно, переваливаясь и припадая на плохо сросшееся время, а когда смотрится, бреясь по утрам, в зеркало, видит свое лицо в темных пятнах и провалах, будто уже начавшее распадаться...
Да гори оно огнем, это накручивание метафор одна на другую!
Конечно, грустно.
Быстро прошло все, что не проходило, быстро пройдет и сама эта грусть... Все я забыл... Да и ты ведь забыла? Ладно, оставим. Потом разберусь...
Это начало романса. Ладно... Лучше подумаю о том, решил No 1, беря из рук сочувственно улыбнувшейся ему буфетчицы вторую рюмку, почему так часто люди, разделяющие - или высказывающие - социалистические идеи, склонны хамить прислуге, не отдавать долги, подделывать документы на подотчетные суммы и пить на чужой счет.
Однако ответ оказался очевидным, попросту лежащим на поверхности самого вопроса, поэтому No 1 рюмку выпил быстро и вышел на мокрую и грязную, как всегда, улицу.
21
На улице, под влиянием окружающего, он вернулся к размышлениям о времени, прежде всего о прошедшем - прошедшем длившемся (Past Continuous), прошедшем совершенном (Past Perfect), ну и, конечно, о прошедшем, черт его возьми, неопределенном (Past Indefinite fucking Tense).
Начнем с длившегося.
То ли так коротка человеческая жизнь, то ли так мало людей живет на земле, но, обратите внимание: вы постоянно встречаете одних и тех же. Начавшись в раннем детстве, приобретение друзей, приятелей и знакомых идет с переменной скоростью - достигает максимума в то же время, когда вы сами находитесь в зените, когда достигли в завоевательном своем походе, подобно Александру Македонскому, границ представимого мира; потом замедляется довольно быстро, сходит к началу старости до нуля, чем, собственно, и можно определить это невеселое начало; и дальше до конца движется в отрицательном направлении через Николо-Архангельское, Митинское, Востряковское и другие пересечения координат... Но пока вы живы, время от времени выплывают из прошлого знакомые очертания, иногда, правда, с трудом узнаваемые, однако присмотришься - нет, даже и изменились мало. Кто-то как бы совсем исчезает, отплывает в невообразимую удаленность, в Австралию или Южную Африку, не пишет, конечно, никогда после первого года, растворяется и стирается из той памяти, которая занята только еще действующими факторами прежней жизни - бывшей женой, которую встречаешь на улице с каким-то нескладным малым, прежним начальником, от которого так нахлебался, что до сих пор вкус во рту, другом, раза три в год наезжающим в командировки и ночующим на диване... Но вдруг раздается телефонный звонок - а то и у двери - и снова длившееся уже однажды прошедшее начинает длиться. В разгар текущего жизненного процесса, в мешанину новых связей, отношений и интересов влетает нечто совершенно постороннее, ненужное, безразличное: твоя старая жизнь. Инстинктивно пытаешься изолировать зону вторжения, не знакомишь с новыми приятелями, разве что близким покажешь: вот, видите, это тот самый, о ком рассказывал, помните, когда в армии служил, он был сержантом... Потом выпиваете вдвоем, после твоего короткого рассказа о теперешней жене и квартире, о нынешней работе и осторожного сообщения о заработках - кто его знает, может, ему не везло все это время - говорить абсолютно не о чем. Женщина в ответ показывает фотографии внуков, а мужчина переходит на политику и, понося начальников, вскользь материт твоего хорошего знакомого, милого и честного парня. У метро вы прощаетесь, но знай - теперь эта тень будет возникать часто, пока снова не рассеется надолго... Надолго. Не навсегда. И, появляясь, это будет все то же длившееся прошлое, а не настоящее, пусть даже досадное, никогда не возникнет снова тех ощущений, которые когда-то давно были испытаны, и даже завалявшиеся по углам разрозненные картинки воспоминаний, на которых вы вместе, не приобретут большей яркости - наоборот, нынешнее изображение заслонит их, размоет очертания, приглушит цвета.
Такова уж эта глагольная форма.
В отличие от прошедшего совершенного.
В нем до поры до времени хранятся именно эти самые картинки, в беспорядке, без всякой последовательности и иерархии пришпиленные вспомогательными глаголами. Никакого особого смысла в каждой из них нет.
Вот узкие, потрескавшиеся асфальтовые дорожки, ничем не обрамленные, и нечеткими, изъеденными краями сползающие в пыль, как ручейки, катящиеся от маленькой лужи у забора, а вдоль каждой дорожки, как лес вдоль просеки, стоят заросли таинственного кустарника - или высокой травы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36