предписывалось привести в готовность бомбо — и газоубежища, обеспечить полную светомаскировку зданий и транспорта. К 19 часам на позициях находилась 102 зенитные артиллерийские батареи и 18 прожекторных рот в боевой готовности.
Комендант Кремля, несший персональную ответственность за сохранение тела В. И. Ленина, счел, что, видимо, придется перенести его из Мавзолея в специально подготовленное убежище, сооруженное еще до войны. Однако стремительно развивавшиеся события изменили этот план.
К концу вторых суток войны, в 3 часа утра 24 июня, москвичей разбудили заводские гудки и вой сирен воздушной тревоги.
Защитники Кремля заняли боевые посты у зенитных пулеметов, прикрывая воздушные подступы к резиденции правительства и усыпальнице Ленина. Всматриваясь в небо, красноармейцы напряженно прислушивались к глухим, отдаленным ударам — первым выстрелам зенитных орудий. Разрывы снарядов некоторые приняли за купола вражеских парашютов. Но вскоре выяснилось, что произошла ошибка: наши бомбардировщики, возвращаясь с боевого задания, потеряли ориентировку и появились над Москвой. Их приняли за вражеские.
«Я сделал вывод, — вспоминал генерал Н. К. Спиридонов, — что в связи с неизбежными налетами фашистской авиации, а также быстрым продвижением врага сохранить тело Ленина в Москве даже в специальном убежище не удастся. Я возбудил вопрос об эвакуации…
26 июня предложение рассмотрело Политбюро ЦК партии. Я изложил свои соображения и высказался за эвакуацию тела Владимира Ильича в Тюмень. На вопрос Сталина, почему туда, ответил: «Малонаселенный тыловой город. Нет промышленных и военных объектов. Не привлекает внимания немецкой авиации». Кто-то рекомендовал Свердловск. Но я сказал, что это крупный индустриальный город и вполне вероятно, что фашистские летчики будут пытаться бомбить его. Одобрили Тюмень».
В Кремль вызвали профессора Б. И. Збарского, возглавлявшего группу ученых, работавших в Мавзолее. Члены правительства сообщили ему о принятом решении и спросили, что нужно медикам для такого рейса.
Б. И. Збарский, особенно отчетливо понимавший всю сложность и ответственность такого переезда, был, по его словам, ошеломлен и потрясен. Ведь 17 лет работа ученых протекала на одном месте, что облегчало создание нужных строгих условий температуры, влажности, света. И вдруг дорожная тряска, разная погода, разная температура, и так — более полутора тысяч километров!
Члены правительства сказали, что решение окончательное, пересмотру не подлежит. Собравшись с мыслями, профессор попросил оборудовать вагон установками для обеспечения максимального микроклимата и специальными амортизаторами для ослабления вредных воздействий на стыках рельсов и уменьшения естественной вибрации вагона; нужен также специальный гроб.
На сборы дали сутки; предупредили Б. И. Збарекого и просили предупредить его сотрудников, что все должно храниться в полном секрете.
Были тщательно (насколько позволяло время) продуманы все детали переезда, и продолжения научной работы в эвакуации. Специальный вагон оборудовали установками и приборами, создавшими нужный микроклимат, устранили малейшую тряску. На спецбазе, обслуживавшей членов правительства, был подготовлен поезд особого назначения: паровоз и три вагона.
Ночью, накануне эвакуации, Мавзолей посетил И. В. Сталин. Как вспоминал бывший кремлевский чекист А. Т. Рыбин, Сталин молча постоял у саркофага, глядя на лицо Владимира Ильича. Потом медленно обошел вокруг саркофага. И тихо сказал, как бы говоря сам с собой (по словам А. Т. Рыбина, у Сталина была такая привычка):
— Под знаменем Ленина мы победили в гражданской войне. Под знаменем Ленина мы победили этого коварного врага.
Поздним вечером спецпоезд покинул Москву. Его вели машинисты — лейтенанты государственной безопасности Н. Н. Комов и М. П. Ерошин. В одном вагоне покоился Ленин, в других ехали взвод охраны, медики, работавшие над созданием нового, более совершенного саркофага, обслуживающий персонал, их семьи. О пункте назначения знали только двое: Б. И. Збарский и начальник поезда капитан государственной безопасности К. П. Лукин.
…За окнами поезда мелькали березы, дубы, потом пошли ели и сосны. Казалось, родная природа встала в тысячекилометровый почетный караул… А навстречу ехали воинские эшелоны, зачехленные пушки, танки. На запад, на защиту Отечества.
В ленинском вагоне несли почетный караул красноармейцы Г. Игнатов, П. Гапоненко, Д. Коняхин, Ф. Паутов, А. Саввинов и другие. Их ставили на пост разводящие младшие сержанты Н. Корнуков и В. Жерин. Часовые сменялись каждые два часа.
Позже Б. И. Збарский рассказал об этом драматургу А. Штейну, который записал его воспоминания:
«Збарский не смыкал глаз, ночь была бессонная.
Для того чтобы войти в вагон, где покоился Ленин, нужно обязательно остановить состав — вход был только снаружи… Каждый толчок на стыках рельсов отражался на лице Бориса Ильича. Впервые через шесть часов после выезда он согласился на. предложение начальника поезда Лукина остановить поезд.
Дали команду. Поезд замер на глухом полустанке. Борис Ильич вышел на перрон и вошел в ленинский вагон.
Проверив действие амортизаторов и установок для нужного микроклимата и убедившись, что ничего не нарушено и все благополучно, он благодарно взглянул на Лукина…
Таких остановок за всю дорогу было три или четыре».
…3 июля первому секретарю Тюменского горкома партии Д. С. Купцову позвонил и по ВЧ из Москвы. Звонил, вспоминал он через много лет, то ли комендант Кремля генерал Спиридонов, то ли помощник Сталина Поскребышев.
— Товарищ Купцов, к вам прибудет на днях очень ответственный объект. Наша просьба, чтобы встретили и оказали всяческое содействие.
— Какой объект? — спросил Д. С. Купцов.
— Товарищи приедут, вам скажут. Будьте все эти дни в городе, не отлучайтесь.
В то время в Тюмень широким потоком прибывали эвакуированные предприятия и организации. И Д. С. Купцов подумал: «Какая-то организация из Кремля».
В начале июля 1941 года начальник НКГБ на Тюменском отделении Свердловской железной дороги С. А. Блохин вызвал к себе капитана госбезопасности П. Д. Ведерникова.
— Тебе поручается, — сказал он, — чрезвычайно ответственное задание с соблюдением строжайшей государственной тайны: подготовить три паровоза для спецрейса из Тюмени в Свердловск и обратно. Осмотри их с комиссией депо, подпиши акты.
Бывший помощник машиниста, питомец Томского электромеханического института инженеров транспорта П. Д. Ведерников был единственным чекистом Тюменского отделения Свердловской железной дороги с дипломом инженера-путейца. Поэтому обеспечить безопасность следования спецпоезда и его прибытия в Тюмень поручили ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Комендант Кремля, несший персональную ответственность за сохранение тела В. И. Ленина, счел, что, видимо, придется перенести его из Мавзолея в специально подготовленное убежище, сооруженное еще до войны. Однако стремительно развивавшиеся события изменили этот план.
К концу вторых суток войны, в 3 часа утра 24 июня, москвичей разбудили заводские гудки и вой сирен воздушной тревоги.
Защитники Кремля заняли боевые посты у зенитных пулеметов, прикрывая воздушные подступы к резиденции правительства и усыпальнице Ленина. Всматриваясь в небо, красноармейцы напряженно прислушивались к глухим, отдаленным ударам — первым выстрелам зенитных орудий. Разрывы снарядов некоторые приняли за купола вражеских парашютов. Но вскоре выяснилось, что произошла ошибка: наши бомбардировщики, возвращаясь с боевого задания, потеряли ориентировку и появились над Москвой. Их приняли за вражеские.
«Я сделал вывод, — вспоминал генерал Н. К. Спиридонов, — что в связи с неизбежными налетами фашистской авиации, а также быстрым продвижением врага сохранить тело Ленина в Москве даже в специальном убежище не удастся. Я возбудил вопрос об эвакуации…
26 июня предложение рассмотрело Политбюро ЦК партии. Я изложил свои соображения и высказался за эвакуацию тела Владимира Ильича в Тюмень. На вопрос Сталина, почему туда, ответил: «Малонаселенный тыловой город. Нет промышленных и военных объектов. Не привлекает внимания немецкой авиации». Кто-то рекомендовал Свердловск. Но я сказал, что это крупный индустриальный город и вполне вероятно, что фашистские летчики будут пытаться бомбить его. Одобрили Тюмень».
В Кремль вызвали профессора Б. И. Збарского, возглавлявшего группу ученых, работавших в Мавзолее. Члены правительства сообщили ему о принятом решении и спросили, что нужно медикам для такого рейса.
Б. И. Збарский, особенно отчетливо понимавший всю сложность и ответственность такого переезда, был, по его словам, ошеломлен и потрясен. Ведь 17 лет работа ученых протекала на одном месте, что облегчало создание нужных строгих условий температуры, влажности, света. И вдруг дорожная тряска, разная погода, разная температура, и так — более полутора тысяч километров!
Члены правительства сказали, что решение окончательное, пересмотру не подлежит. Собравшись с мыслями, профессор попросил оборудовать вагон установками для обеспечения максимального микроклимата и специальными амортизаторами для ослабления вредных воздействий на стыках рельсов и уменьшения естественной вибрации вагона; нужен также специальный гроб.
На сборы дали сутки; предупредили Б. И. Збарекого и просили предупредить его сотрудников, что все должно храниться в полном секрете.
Были тщательно (насколько позволяло время) продуманы все детали переезда, и продолжения научной работы в эвакуации. Специальный вагон оборудовали установками и приборами, создавшими нужный микроклимат, устранили малейшую тряску. На спецбазе, обслуживавшей членов правительства, был подготовлен поезд особого назначения: паровоз и три вагона.
Ночью, накануне эвакуации, Мавзолей посетил И. В. Сталин. Как вспоминал бывший кремлевский чекист А. Т. Рыбин, Сталин молча постоял у саркофага, глядя на лицо Владимира Ильича. Потом медленно обошел вокруг саркофага. И тихо сказал, как бы говоря сам с собой (по словам А. Т. Рыбина, у Сталина была такая привычка):
— Под знаменем Ленина мы победили в гражданской войне. Под знаменем Ленина мы победили этого коварного врага.
Поздним вечером спецпоезд покинул Москву. Его вели машинисты — лейтенанты государственной безопасности Н. Н. Комов и М. П. Ерошин. В одном вагоне покоился Ленин, в других ехали взвод охраны, медики, работавшие над созданием нового, более совершенного саркофага, обслуживающий персонал, их семьи. О пункте назначения знали только двое: Б. И. Збарский и начальник поезда капитан государственной безопасности К. П. Лукин.
…За окнами поезда мелькали березы, дубы, потом пошли ели и сосны. Казалось, родная природа встала в тысячекилометровый почетный караул… А навстречу ехали воинские эшелоны, зачехленные пушки, танки. На запад, на защиту Отечества.
В ленинском вагоне несли почетный караул красноармейцы Г. Игнатов, П. Гапоненко, Д. Коняхин, Ф. Паутов, А. Саввинов и другие. Их ставили на пост разводящие младшие сержанты Н. Корнуков и В. Жерин. Часовые сменялись каждые два часа.
Позже Б. И. Збарский рассказал об этом драматургу А. Штейну, который записал его воспоминания:
«Збарский не смыкал глаз, ночь была бессонная.
Для того чтобы войти в вагон, где покоился Ленин, нужно обязательно остановить состав — вход был только снаружи… Каждый толчок на стыках рельсов отражался на лице Бориса Ильича. Впервые через шесть часов после выезда он согласился на. предложение начальника поезда Лукина остановить поезд.
Дали команду. Поезд замер на глухом полустанке. Борис Ильич вышел на перрон и вошел в ленинский вагон.
Проверив действие амортизаторов и установок для нужного микроклимата и убедившись, что ничего не нарушено и все благополучно, он благодарно взглянул на Лукина…
Таких остановок за всю дорогу было три или четыре».
…3 июля первому секретарю Тюменского горкома партии Д. С. Купцову позвонил и по ВЧ из Москвы. Звонил, вспоминал он через много лет, то ли комендант Кремля генерал Спиридонов, то ли помощник Сталина Поскребышев.
— Товарищ Купцов, к вам прибудет на днях очень ответственный объект. Наша просьба, чтобы встретили и оказали всяческое содействие.
— Какой объект? — спросил Д. С. Купцов.
— Товарищи приедут, вам скажут. Будьте все эти дни в городе, не отлучайтесь.
В то время в Тюмень широким потоком прибывали эвакуированные предприятия и организации. И Д. С. Купцов подумал: «Какая-то организация из Кремля».
В начале июля 1941 года начальник НКГБ на Тюменском отделении Свердловской железной дороги С. А. Блохин вызвал к себе капитана госбезопасности П. Д. Ведерникова.
— Тебе поручается, — сказал он, — чрезвычайно ответственное задание с соблюдением строжайшей государственной тайны: подготовить три паровоза для спецрейса из Тюмени в Свердловск и обратно. Осмотри их с комиссией депо, подпиши акты.
Бывший помощник машиниста, питомец Томского электромеханического института инженеров транспорта П. Д. Ведерников был единственным чекистом Тюменского отделения Свердловской железной дороги с дипломом инженера-путейца. Поэтому обеспечить безопасность следования спецпоезда и его прибытия в Тюмень поручили ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58