Коммуникативная функция аффектов в качестве медиаторов субъективно значимых посланий между индивидами обеспечивает основу для понимания людьми друг друга в целом и для фазово-специфически настроенных, связанных с развитием и терапевтических взаимодействий в частности. Однако среди специалистов, наблюдающих за поведением ребенка, имеет место общая взрослообразная тенденция приписывать младенцам активное использование аффектов в целях коммуникации, а также рассматривать их телесные и поведенческие выражения как указывающие на психически представленные аффекты часто задолго до того, как, вероятно, в психике ребенка возникнут репрезентативные предпосылки для такого переживания и такой передачи информации.
То, что вначале напоминает и выглядит как выражение аффектов и передача информации посредством аффектов, более вероятно отражает колебания в состоянии физиологического напряжения младенца. Эти поведенческие манифестации содержат скорее информацию не о приятных и неприятных аффектах, а о совокупных состояниях организмического расстройства и их облегчении у младенца. Такое состояние дел рассматривается здесь как справедливое и для негативных аффектов до тех пор, пока дифференциация восприятия Собственного Я не сделает переживание их обоих неизбежным и необходимым. Однако, так как наблюдаемые поведенческие выражения организмического дискомфорта у младенца являются по сути теми же самыми, что и те, которые позднее будут сопровождать психически переживаемую боль и неудовольствие, мать будет реагировать на них соответственно более позднему положению дел. Со стороны кажется, что эти знаки физиологического расстройства являются коммуникативными в биологическом смысле, функционирующими в качестве сигналов для матери о жизненно важной потребности младенца в объекте и его услугах задолго до того, как будет иметь место какая-либо психически представленная боль или субъективное желание и поиск психически представленного объекта, фазово-специфичес-кие сигналы о потребности младенца в объекте будут мобилизовывать дополнительные и оберегающие импульсы у настроенной на них матери, которая как правило наполняет первоначальную психическую пустоту сигналов младенца элементами, проистекающими из ее собственного репрезентативного мира.
Согласно изложенной здесь точке зрения, любое психически представленное аффективное состояние до дифференциации объектных и самостных репрезентаций может быть лишь приятным по своей природе. Однако, хотя поведенчески позитивные аффекты ребенка объектно ориентированы, при отсутствии дифференцированных образов Собственного Я и объекта они не могут еще активно искать объект. До первичной дифференциации эмпирического мира на Собственное Я и объект переживания и выражения аффектов или их поведенческие дубликаты склонны быть нуждающимися в объекте, однако еще не ищущими объект. Во второй части этой книги будет рассказано о том, что данное положение дел первостепенно важно в попытках аналитика понять и установить отношения с пациентами с тяжелыми нарушениями и/или глубокими регрессиями.
В качестве дериватов удовольствия и неудовольствия аффекты обеспечивают центральные директивы и мотивацию для всех субъективных переживаний, выборов и поведения на всем протяжении жизни. Они являются главными проводниками и барометрами субъективного смысла в психическом мире переживания индивида. Знание себя и других неразрывно переплетено с осознанием собственных чувств, а также с осознанием чувств других людей. Аффекты играют центральную роль в психоаналитическом понимании и в способности психоаналитического лечения реактивировать рост и помогать преодолению задержек роста у пациентов.
Глава 5. Обращение с потерей объекта [*]
Введение
Потеря значимого объекта (здесь для простоты изложения я сконцентрируюсь вокруг потери человеческого объекта любви) постоянно активизирует в человеке различного рода внутренние попытки сопротивляться реальности потери либо путем ее отрицания, либо путем замещения объекта потери новым объектом, либо попыткой сохранить его посредством различных форм интернализации. Конечный результат будет зависеть от природы отношений к утраченному объекту, а также от форм интернализации или других ранее использовавшихся механизмов и от того, насколько успешным было их использование.
С момента выхода работы Фрейда «Траур и меланхо-лия» [*]. (1917) траур и депрессия считаются двумя главными альтернативами человеческого способа справиться с потерей значимых объектов. Другими предложенными и описанными в качестве главных альтернативами были отрицание потери или ее значения с идеализацией утраченного объекта или без таковой, быстрая замена его новым объектом, патологическая печаль по «связанным» с ним объектам или идеям (Volkan, 1981), развитие соматического или психосоматического заболевания, а также пристрастие к алкоголю, наркотикам или перееданию. Согласно общепринятому мнению, чем в большей степени инфантильно, зависимо и амбивалентно отношение субъекта к утраченному объекту, тем больше вероятность того, что вместо более или менее нормального процесса траура (mourning process) его реакцией на потерю будет одна или сразу несколько патологических альтернатив. Моя цель в данном исследовании — внимательное рассмотрение способов обращения взрослой личности с утратой объекта под новым углом зрения, благодаря чему, я надеюсь, можно будет вынести на обсуждение некоторые новые аспекты для более глубокого понимания этого процесса. В частности, я подробно рассмотрю, что подразумевается под традиционной концепцией работы горя (mourning work) и из каких различных составляющих процессов эта работа горя, по всей видимости, состоит.
Интернализация
Концепция интернализации как непременного проводника психического развития, а также ее последовательные уровни и формы, подробно рассматривались в предыдущих главах. Несмотря на то, что формирование недифференцированных представлений ребенка, с объективной точки зрения, является результатом удовлетворительных взаимоотношений между ним и первым опекающим его лицом, внешнее и внутреннее Собственное Я и объект должны быть дифференцированны в мире переживаний ребенка, прежде чем Интернализация станет возможной в качестве субъективного переживания.
Как было сказано выше, эмпирическая дихотомия между Собственным Я и объектом, будучи основой и предпосылкой для субъективного существования человека, поддерживая, защищая и улучшая переживания Собственного Я, рассматривается здесь как центральная мотивация для всего последующего психического развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166