Сельма с непроницаемым выражением потерла глаз, пытаясь намекнуть мужу, чтобы он помолчал. Но Оливье гнул свое:
— В одной парижской газете я наткнулся на устрашающий заголовок: «А как повела бы себя в аналогичных обстоятельствах наша армия?» Это было всего лишь исследование, но, если встать на такую позицию, можно далеко зайти.
— Перейдем к нашим делам, Оливье, хорошо? Оливье терпеливо ждал. Эта привычка сворачивать
себе цигарки, задумчиво смачивать их слюной — своеобразный прием, которым пользуется господин Мерсье, чтобы подчеркнуть свое добродушие.
— Условимся сразу: памятная записка — закон для всех, не так ли? А теперь поглядим, о чем идет речь. Я вызвал вас обоих, — продолжал патрон, — чтобы обсудить ситуацию с Альковаром и его приятельницей. Для Марии, которую никто не ищет, если, правда, ее уже не обвинили в содействии врагу общества, проблемы нет: она сможет выехать из страны и без нашей помощи. А вот Альковар, того и гляди, останется у нас на шее вместе с десятком бывших руководителей, для которых мне не удается пока добыть пропуск. Разве что мы сумеем их обменять. Хунта поняла, что, отпуская своих заклятых врагов, она в любую минуту может оказаться перед фактом создания законного правительства в изгнании. Теперь она будет отчаянно торговаться за каждую голову.
— Погодите! — сказала Сельма. — Дайте передохнуть.
— Прекрасно тебя понимаю, — отозвался господин Мерсье. — В твоем состоянии героизм противопоказан.
Он пощелкал зажигалкой. От сигареты поднялась голубая струйка дыма, и, почти не разжимая губ, Мерсье добавил:
— Что касается сенатора, то новый министр внутренних дел, его личный враг, только что лишил Альковара гражданства. Кроме того, он прибегнул к процедуре, столь дорогой сердцу наших конституционалистов: объявил сенатора вне закона, в силу чего теперь любой человек, желающий получить награду, может доставить себе удовольствие и прикончить его. Чтобы спасти сенатора, я лично вижу один лишь выход: обратиться к американцам.
— Что? — изумился Оливье.
— А вы прикиньте все сами, Легарно! Они столь явно замешаны в событиях, что им необходимо как-то себя обелить. Хунта ни в чем не может им отказать, а они, я почти убежден, уцепятся за такую возможность.
— Но вы опасаетесь, — вкрадчиво заметил Оливье, — что заинтересованное лицо откажется от помощи тех, кто оставил его в дураках, и собираетесь просить нас его уломать.
— От вас ничего нельзя скрыть…
Зазвонил телефон. Господин Мерсье снял трубку.
— Да, — сказал он, — Легарно у меня, даю его вам… Оливье, вас ищет телефонистка, кажется, что-то срочное.
И, выпуская дым через нос, господин Мерсье стал с любопытством наблюдать за своим советником, который, прижав к уху трубку, вдруг застыл, как соляной столп.
* * *
И было от чего. На другом конце провода — какая чудовищная неосторожность! — прозвучал знакомый голос:
— Алло, мосье Легарно? Это Мария — та девушка, которую вы наняли для помощи по хозяйству. Простите, но я считала необходимым предупредить вас о том, что произошло с вашей служанкой Фиделией.
— Секундочку! Мне звонят по другому телефону, — прервал ее Оливье, начиная понимать, в чем дело. — Возьмите отводную трубку, — прошептал он, прикрыв рукой мембрану. — Скорее! Это Мария, она пошла на уловку, чтобы обмануть службу подслушивания. — И, сняв руку с мембраны, спросил:— Так что вы говорили, мадемуазель?
Склонив голову и выпятив нижнюю губу, господин Мерсье одобрил Сельму, которая, быстро нажав на кнопку, включила магнитофон.
— Так вот, мосье, это говорит Мария, — вновь зазвучал голос, — девушка, которую вы наняли для помощи по хозяйству. Как мы с вами условились, я пришла к двенадцати и видела, как от вас выходили трое мужчин; один — седоватый, маленький, наверное врач, и двое других, довольно высоких; они вынесли молодую женщину без сознания и положили ее на заднее сиденье машины. Я решила, что это, должно быть, мадам Фиделия.
— А вы не знаете, в какую больницу ее повезли? — спросил Оливье, включаясь в игру.
— Нет, мосье, я не успела подбежать к машине — они очень быстро уехали. Вообще-то, ее увезли не на «скорой помощи», а в машине с радиоантенной. Я только слышала, как доктор крикнул в телефон: «Это Прелато, все в порядке, едем».
— Прелато? Вы уверены? Вы должны были тут же сообщить мне об этом, — сказал Оливье.
— Извините, мосье, но я не знала, как поступить. Я вошла в дом с черного хода, который отперла тем ключом, что вы мне дали. Убралась и начала стирать замоченное белье. Мадам Легарно мне говорила, что постарается зайти около часа, в обеденный перерыв. Вот я и ждала ее…
— Извините ее, она вынуждена была задержаться, — произнес Оливье. — И не волнуйтесь: я приму необходимые меры.
Господин Мерсье уже положил отводную трубку, выключил магнитофон, выбросил окурок в напольную пепельницу на высокой ножке, нажав на кнопку, которая поворачивает крышку; лоб его перерезала глубокая складка.
— Что они имеют против этой вашей служанки? — спросил он.
— Ее муж, как я недавно узнала, был секретарем ячейки, — ответила Сельма.
— Все ясно! — почти весело воскликнул посол. — Они решили дополнить ваше досье. Что и говорить, они дьявольски мстительны. Атташе мексиканского посольства уже объявили вчера персоной нон-грата. Разумеется, я должен буду вмешаться. Немного повозмущаюсь и крайне удивлюсь… Грязная афера, и я наверняка добьюсь, чтобы Прелато унялся. И тем не менее из предосторожности, поскольку сегодня пятница, я приказываю вам с Сельмой и Виком отправиться ко мне на озеро. Позвоните Марии и предупредите ее, что уезжаете, не уточняя куда… Но надо отдать этой девушке должное! Хладнокровия ей не занимать.
— Значит, сенатора они не нашли, — сказала Сельма. — Но что он будет делать без нас?
— Если твой холодильник пуст, поголодает! Я прямо мечтаю об этом, таскаясь по банкетам! — заметил господин Мерсье, поглаживая свой живот.
XIII
Мария осознала положение первой.
— Ну и дела! — воскликнула она рано утром. — Мы никогда еще не были так уязвимы…
И это была правда. Даже если обыск не повторится, все равно теперь к этому дому привлечено самое пристальное, самое недоброе внимание. И Марии, если полиция займется ею, трудно будет объяснить, куда и зачем она на какое-то время исчезала. А еще был телефон — казалось, он неотступно шпионил за нею: шесть раз уже раздавались звонки, истерзавшие ей нервы до предела; она отвечала бесцветным, дежурным тоном, что нет, это не мадам Легарно: мадам уехала на несколько дней за город, и это не Фиделия: она больна, а это Мария, которая заменяет Фиделию и, как человек новый, ничего больше не может сказать.
Мария не лжет. Куда девались Легарно? Сколько времени их не будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42