тяжелый знойный ветер, дувший неровными порывами, нагонял на него густые белые облака, громоздившиеся тесными группами на краю горизонта. Эти длинные цепи облаков постепенно разрастались и темнели, что было несомненным признаком близкой грозы. Могучие ветви пихт содрогались от резких порывов ветра, а коршуны, парившие над пустыней, искали убежища в скалах.
— Можно ли хоть приблизительно определить количество индейцев, судя по их воинственным крикам? — спросил Красный Карабин испанского охотника.
— Пожалуй, нет. Я сейчас, главным образом, спрашиваю себя не без тревоги, какого рода дьявольскую хитрость могли придумать для них Эль-Метисо и Кровавая Рука. Вы оба слышали их торжествующие крики: наверное, они надумали что-нибудь такое, что позволяет им рассчитывать на успех.
— Да, но мы приняли все меры предосторожности, какие только возможны для людей решительных и вместе с тем осторожных, — сказал Фабиан, — а когда сделано все, что можно и должно было сделать, остается только примириться со своей участью и быть готовым ко всему!
— Что ж, положимся на волю Провидения! — проговорил Хосе. — А пока дело дойдет до чего-нибудь настоящего, я положительно умру от жажды. Вы ближе всех к водопаду, дон Фабиан, не сумеете ли вы без риска для себя, нацепив мою фляжку на шомпол, добыть хоть несколько капель воды!
— Давайте, — отвечал Фабиан, — это нетрудно, а я и сам с удовольствием напьюсь!
Фабиан привязал флягу к концу шомпола, ползком приблизился к водопаду и, протянув руку, наполнил водой флягу, которая обошла, точно круговая чара, трех друзей, после чего, почувствовав на время облегчение, наши охотники снова заняли, примостившись насколько возможно удобнее, свое горизонтальное положение и по-прежнему устремили взоры в амбразуры своих укреплений.
Но, утолив жажду, они отнюдь не умерили своего голода, который все настойчивее давал себя чувствовать. Прошло уже более двенадцати часов с тех пор, как наши охотника позавтракали скудной порцией разведенного в воде пиноля. Не говоря уже о том, что им необходимо было сколько возможно сберегать свои съестные припасы, которых и без того уже почти не оставалось, — приходилось еще ожидать наступления ночи или, по крайней мере, густых сумерек, чтобы можно было без риска, не подвергая себя смертельной опасности, заняться приготовлением того, что Хосе, по крайнему своему снисхождению, называл ужином.
Их защита только тогда гарантировала им полную безопасность от пуль неприятеля, когда они лежали или же двигались ползком; при малейшем же неосторожном движении они подвергались опасности быть подстреленными прежде даже, чем успели бы очнуться.
И вот настала минута, когда охотники после долгого выжидания заметили наконец некоторое движение за кустами, на гребне противостоящих скал, находившемся, как известно, несколько ниже, чем площадка могильной пирамиды. Кусты, растущие на вершине этих скал, неожиданно закачались, и вскоре за тем бизонья шкура растянулась над ветвями этих кустов и осталась лежать на них.
— А! Вот оно, начало исполнения какого-то измысленного метисом плана, — проговорил Красный Карабин, — весьма возможно, что это делается только с целью отвлечь наше внимание от того пункта, где нам грозит действительная опасность!
— Она придет, будь уверен, — возразил Хосе. — Пусть только поверх той бизоньей шкуры накинут еще пять-шесть таких шкур, и вы можете быть уверены, что двое могут свободно встать на колени позади этой непроницаемой даже для наших пуль преграды, как ни близко отделяющее их от нас расстояние!
Не успел еще Хосе договорить, как второй бизоний плащ, наброшенный поверх первого, подтвердил его предположение.
— Как бы то ни было, — добавил канадец, — я зорко слежу за всей этой линией кустов и могу вас уверить, что на всем ее протяжении не покажется сквозь листву и просвет ветвей ни один любопытный глаз без того, чтобы я сразу его не обнаружил.
Третий плащ вскоре прибавился к двум первым, четвертый и пятый были наброшены на три первых попеременно то мехом вверх, то мехом вниз. Такая преграда действительно ничем не уступала самой надежной крепостной стене толщиной в несколько футов.
— Это, конечно, идея мерзавца метиса, — пробормотал Хосе. — Теперь всем нам следует смотреть во все глаза, чтобы уследить за тем, что будет происходить за этой стеной из буйволовых шкур! Заметьте, — продолжал бывший микелет, — что за этой грудой шкур может свободно не только сидеть, но и стоять человек, а стоящий на ногах будет уже находиться на одном уровне с нами!
— Стоп! — воскликнул вполголоса канадец. — Я вижу, чуть левее шевелятся кусты, хотя они шевелятся едва приметно: тот плут индеец, который шевелит их, конечно, воображает, что мы должны поверить, будто ветви раскачиваются от ветра!
Место, на которое указывал Красный Карабин, находилось возле крайней левой конечности скалистой гряды. Здесь находился небольшой выступ, пользуясь которым человек легко мог высунуться немного вперед и взглянуть, не рискуя почти ничем вниз, в Золотую долину.
— Розбуа! — воскликнул Хосе. — Плюнь ты на этого негодяя и займись-ка метисом; он — главное зло, а также и его отвратительный папаша!
— Ну нет, скажу вам, это само небо предает в наши руки зачинщика этого злостного нападения на нас! — проговорил Красный Карабин с сдержанным озлоблением в голосе. — Это же Бараха!
Притаившись над выступом скалы, почти невидимый сквозь густую завесу зелени, стоял на четвереньках человек, фигуру и позу которого зоркий глаз канадца скорее угадывал, чем различал. Он оставался неподвижен, не решаясь еще раздвинуть зеленую завесу, скрывавшую от него то, что происходило внизу.
— Подай чуть в сторону винтовку, Хосе, — сказал канадец. — Ну, вот так, чтобы ствол не был виден из-за камня… Ну, теперь…
Выстрел испанского охотника прервал канадца, который, занимая менее выгодную в данный момент позицию, уступил свой выстрел и дело общей мести бывшему микелету.
Сраженный наповал Бараха растянулся во всю длину, точно раненая змея, и, потеряв точку опоры, соскользнул по гладкому скату скалы, увлекая за собой и часть зеленой завесы, и упал прямо в Золотую долину.
Здесь в последних конвульсиях агонии судорожно сжимавшиеся руки его провели длинную борозду по усеянной золотом почве. Благодаря какому-то невероятному случаю, зеленая завеса лиан, которую он увлек за собою во время падения, точно волею Провидения, надежно прикрыла собою сокровища Золотой долины, скрыв их от глаз посторонних людей. А теперь, со смертью Барахи, тайну этого рокового сокровища, стоившего жизни всем, кто мечтал обладать им, знали только Диас и трое белых охотников.
Что же касается Барахи, то он вполне искупил свои преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
— Можно ли хоть приблизительно определить количество индейцев, судя по их воинственным крикам? — спросил Красный Карабин испанского охотника.
— Пожалуй, нет. Я сейчас, главным образом, спрашиваю себя не без тревоги, какого рода дьявольскую хитрость могли придумать для них Эль-Метисо и Кровавая Рука. Вы оба слышали их торжествующие крики: наверное, они надумали что-нибудь такое, что позволяет им рассчитывать на успех.
— Да, но мы приняли все меры предосторожности, какие только возможны для людей решительных и вместе с тем осторожных, — сказал Фабиан, — а когда сделано все, что можно и должно было сделать, остается только примириться со своей участью и быть готовым ко всему!
— Что ж, положимся на волю Провидения! — проговорил Хосе. — А пока дело дойдет до чего-нибудь настоящего, я положительно умру от жажды. Вы ближе всех к водопаду, дон Фабиан, не сумеете ли вы без риска для себя, нацепив мою фляжку на шомпол, добыть хоть несколько капель воды!
— Давайте, — отвечал Фабиан, — это нетрудно, а я и сам с удовольствием напьюсь!
Фабиан привязал флягу к концу шомпола, ползком приблизился к водопаду и, протянув руку, наполнил водой флягу, которая обошла, точно круговая чара, трех друзей, после чего, почувствовав на время облегчение, наши охотники снова заняли, примостившись насколько возможно удобнее, свое горизонтальное положение и по-прежнему устремили взоры в амбразуры своих укреплений.
Но, утолив жажду, они отнюдь не умерили своего голода, который все настойчивее давал себя чувствовать. Прошло уже более двенадцати часов с тех пор, как наши охотника позавтракали скудной порцией разведенного в воде пиноля. Не говоря уже о том, что им необходимо было сколько возможно сберегать свои съестные припасы, которых и без того уже почти не оставалось, — приходилось еще ожидать наступления ночи или, по крайней мере, густых сумерек, чтобы можно было без риска, не подвергая себя смертельной опасности, заняться приготовлением того, что Хосе, по крайнему своему снисхождению, называл ужином.
Их защита только тогда гарантировала им полную безопасность от пуль неприятеля, когда они лежали или же двигались ползком; при малейшем же неосторожном движении они подвергались опасности быть подстреленными прежде даже, чем успели бы очнуться.
И вот настала минута, когда охотники после долгого выжидания заметили наконец некоторое движение за кустами, на гребне противостоящих скал, находившемся, как известно, несколько ниже, чем площадка могильной пирамиды. Кусты, растущие на вершине этих скал, неожиданно закачались, и вскоре за тем бизонья шкура растянулась над ветвями этих кустов и осталась лежать на них.
— А! Вот оно, начало исполнения какого-то измысленного метисом плана, — проговорил Красный Карабин, — весьма возможно, что это делается только с целью отвлечь наше внимание от того пункта, где нам грозит действительная опасность!
— Она придет, будь уверен, — возразил Хосе. — Пусть только поверх той бизоньей шкуры накинут еще пять-шесть таких шкур, и вы можете быть уверены, что двое могут свободно встать на колени позади этой непроницаемой даже для наших пуль преграды, как ни близко отделяющее их от нас расстояние!
Не успел еще Хосе договорить, как второй бизоний плащ, наброшенный поверх первого, подтвердил его предположение.
— Как бы то ни было, — добавил канадец, — я зорко слежу за всей этой линией кустов и могу вас уверить, что на всем ее протяжении не покажется сквозь листву и просвет ветвей ни один любопытный глаз без того, чтобы я сразу его не обнаружил.
Третий плащ вскоре прибавился к двум первым, четвертый и пятый были наброшены на три первых попеременно то мехом вверх, то мехом вниз. Такая преграда действительно ничем не уступала самой надежной крепостной стене толщиной в несколько футов.
— Это, конечно, идея мерзавца метиса, — пробормотал Хосе. — Теперь всем нам следует смотреть во все глаза, чтобы уследить за тем, что будет происходить за этой стеной из буйволовых шкур! Заметьте, — продолжал бывший микелет, — что за этой грудой шкур может свободно не только сидеть, но и стоять человек, а стоящий на ногах будет уже находиться на одном уровне с нами!
— Стоп! — воскликнул вполголоса канадец. — Я вижу, чуть левее шевелятся кусты, хотя они шевелятся едва приметно: тот плут индеец, который шевелит их, конечно, воображает, что мы должны поверить, будто ветви раскачиваются от ветра!
Место, на которое указывал Красный Карабин, находилось возле крайней левой конечности скалистой гряды. Здесь находился небольшой выступ, пользуясь которым человек легко мог высунуться немного вперед и взглянуть, не рискуя почти ничем вниз, в Золотую долину.
— Розбуа! — воскликнул Хосе. — Плюнь ты на этого негодяя и займись-ка метисом; он — главное зло, а также и его отвратительный папаша!
— Ну нет, скажу вам, это само небо предает в наши руки зачинщика этого злостного нападения на нас! — проговорил Красный Карабин с сдержанным озлоблением в голосе. — Это же Бараха!
Притаившись над выступом скалы, почти невидимый сквозь густую завесу зелени, стоял на четвереньках человек, фигуру и позу которого зоркий глаз канадца скорее угадывал, чем различал. Он оставался неподвижен, не решаясь еще раздвинуть зеленую завесу, скрывавшую от него то, что происходило внизу.
— Подай чуть в сторону винтовку, Хосе, — сказал канадец. — Ну, вот так, чтобы ствол не был виден из-за камня… Ну, теперь…
Выстрел испанского охотника прервал канадца, который, занимая менее выгодную в данный момент позицию, уступил свой выстрел и дело общей мести бывшему микелету.
Сраженный наповал Бараха растянулся во всю длину, точно раненая змея, и, потеряв точку опоры, соскользнул по гладкому скату скалы, увлекая за собой и часть зеленой завесы, и упал прямо в Золотую долину.
Здесь в последних конвульсиях агонии судорожно сжимавшиеся руки его провели длинную борозду по усеянной золотом почве. Благодаря какому-то невероятному случаю, зеленая завеса лиан, которую он увлек за собою во время падения, точно волею Провидения, надежно прикрыла собою сокровища Золотой долины, скрыв их от глаз посторонних людей. А теперь, со смертью Барахи, тайну этого рокового сокровища, стоившего жизни всем, кто мечтал обладать им, знали только Диас и трое белых охотников.
Что же касается Барахи, то он вполне искупил свои преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198