– Сегодня утром я, сам об этом не зная, сфотографировал машину, которая сбила шакала, и лишь полчаса назад понял, чья это вина. – Я показал Кэти на диван и жестом пригласил ее сесть. – Им под восемьдесят. Они ехали по тому шоссе, где им не полагалось ехать, в устаревшей машине – фургоне для отдыха, – волновались из-за дорожных фотокамер и из-за автоцистерн. Они никак не могли вовремя увидеть животное и остановиться. Но Обществу все это, конечно, безразлично. Им бы только найти виноватого, все равно кого, хотя погибших это не спасает.
Она поставила свою полотняную сумку и айзенштадт на стол возле дивана. Я продолжал:
– Когда я вернулся домой, меня ждали здесь представители Общества. Они выяснили, что мы с вами были в Колорадо, когда Аберфан умер. Я сказал им, что какая-то машина сбила его и умчалась, а вы остановились помочь мне. У них были записи ветеринара, в которых стояло ваше имя.
Я не мог ничего прочитать на ее лице.
– Если они опять придут, подтвердите, что вы подвезли меня к ветеринару.
Я подошел к проявителю. Телепленка была вся смыта. Я скомандовал: «Выбросить!» – и проявитель выплюнул ее мне в руки. Я вставил ее в кассету для повторной намотки.
– Маккоум! Опять ты запропал, черт тебя возьми! – Голос Рамирез прозвучал так громко, что я вскочил и бросился к дверям, но ее там не было. Телефон прямо разрывался, и над ним вспыхнула надпись: «Маккоум! Это важно!»
Рамирез говорила по телефону, используя какой-то усилитель. Я даже не знал, что такие существуют. Я переключил свой аппарат на обычный прием. Надпись погасла.
– Я здесь. Слушаю.
– Не поверишь, что сейчас случилось! – Голос у нее был разъяренный. – Только что сюда ворвались два террориста из Гуманного Общества и конфисковали материал, который ты прислал мне!
Я послал ей только пленку телесъемки и кадры из айзенштадта. Там вроде бы ничего лишнего не было. Это были снимки, которые я делал уже после того, как Джейк вымыл передний бампер.
– Какой материал?
– Оттиски из айзенштадта! – Она все еще кричала. – Я на них даже взглянуть не успела, потому что спешила договориться о получении взамен сведений о губернаторской конференции, на которой ты не был, да еще тебя пыталась разыскать! Я заказала оттиски на плотной бумаге, а оригиналы послала прямо к редактору, чтобы подобрать их и разместить вместе с твоими телеснимками. Я получила оттиски полчаса назад и только начала разбирать, как налетели эти бандиты из Общества и прямо вырвали их у меня. Без объяснений, без извинений. Просто вырвали из рук. Словно шайка…
– Шакалов, – договорил я. – А ты уверена, что они не взяли телеснимки?
На снимках айзенштадта была только миссис Эмблер и Тако, даже Хантер не мог бы тут ни к чему придраться.
– Конечно, уверена. – Голос Рамирез отлетал от стен. – Это были отпечатки снимков из айзенштадта. А телеснимков я даже не видела. Я сразу отправила их редактору, я же сказала.
Я подошел к проявителю и включил катушку. На первых десяти кадрах ничего не было, снимки получились, когда аппарат лежал на заднем сиденье машины. «Начать с десятого кадра! – отдал я команду. – Позитивы. Раз, два, три. Пять секунд».
– Что ты сказал? – переспросила Рамирез.
– Я спросил, они объяснили, что ищут?
– Ты что, не понимаешь? Они меня словно не видели. Схватили пачку фотографий и стали их просматривать за моим столом.
Вот кадр – юкка у подножия холма. Другой – опять юкка. Мое плечо, когда я ставил айзенштадт на кухонный столик в фургоне. Моя спина.
– Уж не знаю, что они искали, но то, что им было нужно, нашли, – сказала Рамирез.
Я посмотрел на Кэти. Она встретила мой взгляд спокойно, без страха. Страха в ней не было – ни тогда, когда я орал, что она убила одну из последних собак, ни тогда, когда спустя пятнадцать лет я вдруг оказался в дверях ее дома.
– Человек в форме показал этот снимок другому, – продолжала Рамирез, – и сказал: «Вы ошиблись насчет женщины. Это не она. Посмотрите».
– А ты этот снимок видела?
На экране появился натюрморт с чашками. Потом плечо миссис Эмблер. Потом ее спина.
– Я пыталась разглядеть. Там был какой-то грузовик.
– Грузовик? Ты уверена? Не «виннебаго»?
– Грузовик. Что же там происходит, черт побери?
Я не отвечал. На экране появилась спина Джейка. Открытая дверь душевой. Еще натюрморт: бачок для грязной воды. Фото миссис Эмблер, вспоминающей Тако.
– О какой они женщине говорили? – спросила Рамирез. – Не о той ли, чье досье ты заказывал?
– Нет.
Пленка кончилась снимком миссис Эмблер. Проявитель вернулся к ее началу. Нижняя часть моей машины. Ее открытая дверца. Большой кактус.
– Они еще что-нибудь сказали?
– Тот, что в форме, показал что-то на снимке и сказал: «Смотрите. Вот и номер на боку. Сможете разобрать его?»
На экране неясно вырисовывались пальмы и шоссе. Цистерна-водовоз, задевшая шакала.
Я скомандовал: «Стоп!» Изображение замерло.
– Что такое? – спросила Рамирез.
Это был замечательный снимок: задние колеса проезжали по тому, что раньше было задними ногами шакала. Конечно, шакал умер раньше, но снято было под таким углом, что это нельзя было определить, и не видно было, что струйка крови у его рта уже засыхает. Номер грузовика-водовоза тоже нельзя было разглядеть из-за скорости, с которой он мчался, но номер был, и компьютеры Общества его должны определить. Похоже, этот водовоз влип-таки.
– А что они сделали с этим снимком?
– Понесли в кабинет к директору. Я хотела затребовать назад оригиналы, но директор уже послала за ними и за телеснимками. Тогда я попыталась связаться с тобой, но не могла пробиться сквозь твою выключку.
– Они что, до сих пор разговаривают с директором?
– Только что ушли. Едут к тебе. Начальник поручил мне передать тебе, что ждет от тебя «полного сотрудничества», а это значит, надо отдать им негативы и все другие пленки, отснятые сегодня утром. Он сказал, чтобы я в это дело не вмешивалась. Никакого рассказа в газете не будет. С этой историей покончено.
– Давно они ушли?
– Пять минут назад. Успеешь еще сделать для меня отпечаток. Но не посылай его по факсу. Я сама зайду за ним.
– А как насчет того, что «меньше всего на свете я хочу конфликтовать с Обществом»?
– Они доберутся до тебя не раньше чем через двадцать минут. Спрячь отпечаток где-нибудь, чтобы Обществу он не попался.
– Не могу. – Я как будто «услышал» ее возмущенное молчание. – Мой проявитель сломался. Только что проглотил всю телепленку. – Тут я опять нажал кнопку выключения.
– Хотите посмотреть, кто задавил шакала? – спросил я Кэти и поманил ее к проявителю. – Это одна из лучших автоцистерн-водовозов в Финиксе.
Она подошла к экрану и остановилась перед ним, глядя на снимок. Если компьютеры Общества действительно хороши, можно бы доказать, что шакал уже был мертв, но Общество не станет так долго возиться с пленкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Она поставила свою полотняную сумку и айзенштадт на стол возле дивана. Я продолжал:
– Когда я вернулся домой, меня ждали здесь представители Общества. Они выяснили, что мы с вами были в Колорадо, когда Аберфан умер. Я сказал им, что какая-то машина сбила его и умчалась, а вы остановились помочь мне. У них были записи ветеринара, в которых стояло ваше имя.
Я не мог ничего прочитать на ее лице.
– Если они опять придут, подтвердите, что вы подвезли меня к ветеринару.
Я подошел к проявителю. Телепленка была вся смыта. Я скомандовал: «Выбросить!» – и проявитель выплюнул ее мне в руки. Я вставил ее в кассету для повторной намотки.
– Маккоум! Опять ты запропал, черт тебя возьми! – Голос Рамирез прозвучал так громко, что я вскочил и бросился к дверям, но ее там не было. Телефон прямо разрывался, и над ним вспыхнула надпись: «Маккоум! Это важно!»
Рамирез говорила по телефону, используя какой-то усилитель. Я даже не знал, что такие существуют. Я переключил свой аппарат на обычный прием. Надпись погасла.
– Я здесь. Слушаю.
– Не поверишь, что сейчас случилось! – Голос у нее был разъяренный. – Только что сюда ворвались два террориста из Гуманного Общества и конфисковали материал, который ты прислал мне!
Я послал ей только пленку телесъемки и кадры из айзенштадта. Там вроде бы ничего лишнего не было. Это были снимки, которые я делал уже после того, как Джейк вымыл передний бампер.
– Какой материал?
– Оттиски из айзенштадта! – Она все еще кричала. – Я на них даже взглянуть не успела, потому что спешила договориться о получении взамен сведений о губернаторской конференции, на которой ты не был, да еще тебя пыталась разыскать! Я заказала оттиски на плотной бумаге, а оригиналы послала прямо к редактору, чтобы подобрать их и разместить вместе с твоими телеснимками. Я получила оттиски полчаса назад и только начала разбирать, как налетели эти бандиты из Общества и прямо вырвали их у меня. Без объяснений, без извинений. Просто вырвали из рук. Словно шайка…
– Шакалов, – договорил я. – А ты уверена, что они не взяли телеснимки?
На снимках айзенштадта была только миссис Эмблер и Тако, даже Хантер не мог бы тут ни к чему придраться.
– Конечно, уверена. – Голос Рамирез отлетал от стен. – Это были отпечатки снимков из айзенштадта. А телеснимков я даже не видела. Я сразу отправила их редактору, я же сказала.
Я подошел к проявителю и включил катушку. На первых десяти кадрах ничего не было, снимки получились, когда аппарат лежал на заднем сиденье машины. «Начать с десятого кадра! – отдал я команду. – Позитивы. Раз, два, три. Пять секунд».
– Что ты сказал? – переспросила Рамирез.
– Я спросил, они объяснили, что ищут?
– Ты что, не понимаешь? Они меня словно не видели. Схватили пачку фотографий и стали их просматривать за моим столом.
Вот кадр – юкка у подножия холма. Другой – опять юкка. Мое плечо, когда я ставил айзенштадт на кухонный столик в фургоне. Моя спина.
– Уж не знаю, что они искали, но то, что им было нужно, нашли, – сказала Рамирез.
Я посмотрел на Кэти. Она встретила мой взгляд спокойно, без страха. Страха в ней не было – ни тогда, когда я орал, что она убила одну из последних собак, ни тогда, когда спустя пятнадцать лет я вдруг оказался в дверях ее дома.
– Человек в форме показал этот снимок другому, – продолжала Рамирез, – и сказал: «Вы ошиблись насчет женщины. Это не она. Посмотрите».
– А ты этот снимок видела?
На экране появился натюрморт с чашками. Потом плечо миссис Эмблер. Потом ее спина.
– Я пыталась разглядеть. Там был какой-то грузовик.
– Грузовик? Ты уверена? Не «виннебаго»?
– Грузовик. Что же там происходит, черт побери?
Я не отвечал. На экране появилась спина Джейка. Открытая дверь душевой. Еще натюрморт: бачок для грязной воды. Фото миссис Эмблер, вспоминающей Тако.
– О какой они женщине говорили? – спросила Рамирез. – Не о той ли, чье досье ты заказывал?
– Нет.
Пленка кончилась снимком миссис Эмблер. Проявитель вернулся к ее началу. Нижняя часть моей машины. Ее открытая дверца. Большой кактус.
– Они еще что-нибудь сказали?
– Тот, что в форме, показал что-то на снимке и сказал: «Смотрите. Вот и номер на боку. Сможете разобрать его?»
На экране неясно вырисовывались пальмы и шоссе. Цистерна-водовоз, задевшая шакала.
Я скомандовал: «Стоп!» Изображение замерло.
– Что такое? – спросила Рамирез.
Это был замечательный снимок: задние колеса проезжали по тому, что раньше было задними ногами шакала. Конечно, шакал умер раньше, но снято было под таким углом, что это нельзя было определить, и не видно было, что струйка крови у его рта уже засыхает. Номер грузовика-водовоза тоже нельзя было разглядеть из-за скорости, с которой он мчался, но номер был, и компьютеры Общества его должны определить. Похоже, этот водовоз влип-таки.
– А что они сделали с этим снимком?
– Понесли в кабинет к директору. Я хотела затребовать назад оригиналы, но директор уже послала за ними и за телеснимками. Тогда я попыталась связаться с тобой, но не могла пробиться сквозь твою выключку.
– Они что, до сих пор разговаривают с директором?
– Только что ушли. Едут к тебе. Начальник поручил мне передать тебе, что ждет от тебя «полного сотрудничества», а это значит, надо отдать им негативы и все другие пленки, отснятые сегодня утром. Он сказал, чтобы я в это дело не вмешивалась. Никакого рассказа в газете не будет. С этой историей покончено.
– Давно они ушли?
– Пять минут назад. Успеешь еще сделать для меня отпечаток. Но не посылай его по факсу. Я сама зайду за ним.
– А как насчет того, что «меньше всего на свете я хочу конфликтовать с Обществом»?
– Они доберутся до тебя не раньше чем через двадцать минут. Спрячь отпечаток где-нибудь, чтобы Обществу он не попался.
– Не могу. – Я как будто «услышал» ее возмущенное молчание. – Мой проявитель сломался. Только что проглотил всю телепленку. – Тут я опять нажал кнопку выключения.
– Хотите посмотреть, кто задавил шакала? – спросил я Кэти и поманил ее к проявителю. – Это одна из лучших автоцистерн-водовозов в Финиксе.
Она подошла к экрану и остановилась перед ним, глядя на снимок. Если компьютеры Общества действительно хороши, можно бы доказать, что шакал уже был мертв, но Общество не станет так долго возиться с пленкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18