Большую часть полета на корабле царила невесомость, но сейчас, когда скорость замедлялась, чувствовалось мягкое давление книзу. На борту еще не установилась полная земная гравитация, и я был очень этому рад. Мне требовались день или два, чтобы снова научиться твердо стоять на ногах.
Мой модуль отделялся от других перегородкой, на которую я прикрепил фотографии родных, оставшихся на Земле: своих родителей и родителей Хелены, а также сестры и двоих ее сыновей. Моя одежда терпеливо дожидалась меня двенадцать столетий, и у меня имелись основательные подозрения, что она давно уже вышла из моды. Я оделся (в криокамере я, разумеется, лежал голый) и, по-
кинув модуль, увидел Линг, которая появилась из-за перегородки, заслонявшей ее криогроб.
- Доброе утро! - сказал я, пытаясь придать голосу уверенность.
Линг, одетая в голубой с синим спортивный костюм, широко улыбнулась:
- Доброе утро!
Мы обнялись как старые друзья, которым довелось вместе пережить захватывающее приключение. Затем отправились на мостик, полушагая-полупаря в условиях низкой гравитации.
- Как спалось? - спросила Линг.
Вопрос был задан неспроста. До нашей миссии максимальный срок криозаморозки составлял пять лет - именно столько спали астронавты во время полета к Сатурну; «Дух первооткрывателей» считался первым земным межзвездным кораблем.
- Отлично, - сказал я. - А тебе?
- Тоже отлично, - ответила Линг. Но затем она остановилась и коснулась моей руки. - Тебе… тебе снились сны?
Активность мозга почти полностью прекращается в период криозаморозки, но несколько членов экипажа «Кронуса», кот рабля, летавшего к Сатурну, утверждали, что видели короткие сны, в общей сложности две-три минуты за все путешествие, длившееся пять лет. За время, проведенное нами в космосе, мы могли видеть сновидения в течение многих часов.
Я покачал головой:
- Нет. А тебе? Линг кивнула:
- Да. Мне снился Гибралтарский пролив. Бывал там когда-нибудь?
- Нет.
- Он расположен на южной границе Испании. Через этот пролив из Европы можно увидеть Северную Африку. На испанской стороне остались следы неандертальских поселений. - Линг имела докторскую степень по антрополо» гии. - Но эти древние люди никогда не были на другом берегу. Они видели, что там земля - новый континент! - всего лишь в тринадцати километрах. Такое расстояние можно преодолеть вплавь, обладая определенным мастерством и выносливостью, либо на плоту или лодке. Но неандертальцы никогда не добирались до противоположного бе^ рега и, насколько мы знаем, никогда даже не пытались.
- И что тебе снилось?
- Мне снилось, что я еще подросток и живу в неандертальской общине. Я пыталась убедить других, что мы должны переправиться через пролив, чтобы увидеть новую землю. Но не могла - их это не интересовало. Там, где мы жили, хватало еды и укрытий. В конце концов я решила в одиночку переплыть на ту сторону. Вода была холодной, а волны - высокими, и мне с трудом удавалось набирать воздух в легкие, но я плыла и плыла, а затем…
- Что?
Линг пожала плечами:
- Затем я проснулась. Я улыбнулся:
- Ну, на этот раз мы доведем дело до конца.
Мы подошли к двери, ведущей на мостик. Она открылась автоматически, как только мы приблизились, но при этом страшно заскрежетала: смазка, должно быть, высохла за последние двенадцать веков. Комната была прямоугольной, с двойным рядом пультов управления, обращенных к большому выключенному экрану.
- Расстояние до Сороры? - спросил я
- Одна целая две десятых миллиона километров, - ответил компьютер.
Я кивнул. Примерно в три раза больше, чем расстояние от Земли до Луны.
- Включить экран, показать панораму.
- Осуществляется смена автоматического управления на ручное, - произнес компьютер.
Линг улыбнулась:
- Ты опережаешь события, партнер.
Я смутился. «Дух первооткрывателей» медленно приближался к Сороре; выхлопы двигателей, работающих на реакции ядерного синтеза, производились по направлению движения корабля. Оптические сканеры сгорели бы, если бы их затворы были открыты.
- Компьютер, выключить ядерные двигатели.
- Выключаю.
- Дать изображение как можно скорее! - приказал я. Гравитация исчезла, только когда двигатели корабля
были выключены. Линг держалась за один из поручней, прикрепленных к верхней части ближайшего пульта управления; я был еще слаб после пробуждения и свободно летал по комнате. Примерно через две минуты включился экран. Тау Кита находилась прямо в центре, желтый диск величиной с бейсбольный мяч. Вокруг были хорошо видны четыре планеты размером от горошины до виноградины.
- Увеличить Сорору, - произнес я.
Одна из горошин выросла до бильярдного шара, хотя Тау Кита осталась прежней.
- Еще больше, - велела Линг.
Планета стала величиной с футбольный мяч. Освещена была треть диска, и Сорора предстала в виде широкого полумесяца. К счастью, она выглядела именно так, как мы только могли мечтать, - огромный кусок гладкого мрамора с завитками белых облаков и безбрежным голубым океаном, а еще…
Была видна часть континента. И она оказалась зеленой, ее несомненно покрывала растительность.
Мы снова обнялись. Когда мы покидали Землю, никто не испытывал уверенности в том, что на Сороре есть рас* тительность. «Дух первооткрывателей» укомплектовали по максимуму: в его грузовых отсеках имелось все необходимое для выживания даже в безвоздушном мире. Но мы надеялись и молились о том, чтобы Сорора оказалась по? хожей на Землю, чтобы она была ее истинной сестрой, еще одной Землей, еще одним домом.
- Она прекрасна, правда? - спросила Линг.
На моих глазах выступили слезы. Да, она прекрасна, поразительна, великолепна. Огромный океан, пушистые об лака, зеленая суша и…
- Боже мой! - произнес я чуть слышно. - Боже мой!
- В чем дело? - заволновалась Линг.
- Разве ты не видишь? Посмотри! Линг прищурилась и придвинулась ближе к экрану.
- Что?
- На темной стороне. Она снова пригляделась:
- Ох…
Тусклые огоньки усеивали темную сторону планеты, почти незаметные, но тем не менее вполне реальные.
- Может быть, это вулканизм? - спросила Линг. Возможно, Сорора была не так уж идеальна.
- Компьютер, спектральный анализ источников света на темной стороне планеты! - приказал я.
- Преимущественно свет ламп накаливания, цветовая температура - пять тысяч шестьсот градусов Кельвина.
Я выдохнул и посмотрел на Линг. Это не вулканы. Это города.
Сорора, на путешествие к которой мы потратили двенадцать веков, этот мир, который мы собирались колонизировать, мир, хранивший полное молчание, когда его исследовали радиотелескопы, уже был обитаем.
«Дух первооткрывателей» задумывался как колонизаторский, а не дипломатический корабль. Когда он покидал Землю, казалось необходимым отправить вместе с ним хотя бы несколько представителей человечества.
1 2 3 4 5
Мой модуль отделялся от других перегородкой, на которую я прикрепил фотографии родных, оставшихся на Земле: своих родителей и родителей Хелены, а также сестры и двоих ее сыновей. Моя одежда терпеливо дожидалась меня двенадцать столетий, и у меня имелись основательные подозрения, что она давно уже вышла из моды. Я оделся (в криокамере я, разумеется, лежал голый) и, по-
кинув модуль, увидел Линг, которая появилась из-за перегородки, заслонявшей ее криогроб.
- Доброе утро! - сказал я, пытаясь придать голосу уверенность.
Линг, одетая в голубой с синим спортивный костюм, широко улыбнулась:
- Доброе утро!
Мы обнялись как старые друзья, которым довелось вместе пережить захватывающее приключение. Затем отправились на мостик, полушагая-полупаря в условиях низкой гравитации.
- Как спалось? - спросила Линг.
Вопрос был задан неспроста. До нашей миссии максимальный срок криозаморозки составлял пять лет - именно столько спали астронавты во время полета к Сатурну; «Дух первооткрывателей» считался первым земным межзвездным кораблем.
- Отлично, - сказал я. - А тебе?
- Тоже отлично, - ответила Линг. Но затем она остановилась и коснулась моей руки. - Тебе… тебе снились сны?
Активность мозга почти полностью прекращается в период криозаморозки, но несколько членов экипажа «Кронуса», кот рабля, летавшего к Сатурну, утверждали, что видели короткие сны, в общей сложности две-три минуты за все путешествие, длившееся пять лет. За время, проведенное нами в космосе, мы могли видеть сновидения в течение многих часов.
Я покачал головой:
- Нет. А тебе? Линг кивнула:
- Да. Мне снился Гибралтарский пролив. Бывал там когда-нибудь?
- Нет.
- Он расположен на южной границе Испании. Через этот пролив из Европы можно увидеть Северную Африку. На испанской стороне остались следы неандертальских поселений. - Линг имела докторскую степень по антрополо» гии. - Но эти древние люди никогда не были на другом берегу. Они видели, что там земля - новый континент! - всего лишь в тринадцати километрах. Такое расстояние можно преодолеть вплавь, обладая определенным мастерством и выносливостью, либо на плоту или лодке. Но неандертальцы никогда не добирались до противоположного бе^ рега и, насколько мы знаем, никогда даже не пытались.
- И что тебе снилось?
- Мне снилось, что я еще подросток и живу в неандертальской общине. Я пыталась убедить других, что мы должны переправиться через пролив, чтобы увидеть новую землю. Но не могла - их это не интересовало. Там, где мы жили, хватало еды и укрытий. В конце концов я решила в одиночку переплыть на ту сторону. Вода была холодной, а волны - высокими, и мне с трудом удавалось набирать воздух в легкие, но я плыла и плыла, а затем…
- Что?
Линг пожала плечами:
- Затем я проснулась. Я улыбнулся:
- Ну, на этот раз мы доведем дело до конца.
Мы подошли к двери, ведущей на мостик. Она открылась автоматически, как только мы приблизились, но при этом страшно заскрежетала: смазка, должно быть, высохла за последние двенадцать веков. Комната была прямоугольной, с двойным рядом пультов управления, обращенных к большому выключенному экрану.
- Расстояние до Сороры? - спросил я
- Одна целая две десятых миллиона километров, - ответил компьютер.
Я кивнул. Примерно в три раза больше, чем расстояние от Земли до Луны.
- Включить экран, показать панораму.
- Осуществляется смена автоматического управления на ручное, - произнес компьютер.
Линг улыбнулась:
- Ты опережаешь события, партнер.
Я смутился. «Дух первооткрывателей» медленно приближался к Сороре; выхлопы двигателей, работающих на реакции ядерного синтеза, производились по направлению движения корабля. Оптические сканеры сгорели бы, если бы их затворы были открыты.
- Компьютер, выключить ядерные двигатели.
- Выключаю.
- Дать изображение как можно скорее! - приказал я. Гравитация исчезла, только когда двигатели корабля
были выключены. Линг держалась за один из поручней, прикрепленных к верхней части ближайшего пульта управления; я был еще слаб после пробуждения и свободно летал по комнате. Примерно через две минуты включился экран. Тау Кита находилась прямо в центре, желтый диск величиной с бейсбольный мяч. Вокруг были хорошо видны четыре планеты размером от горошины до виноградины.
- Увеличить Сорору, - произнес я.
Одна из горошин выросла до бильярдного шара, хотя Тау Кита осталась прежней.
- Еще больше, - велела Линг.
Планета стала величиной с футбольный мяч. Освещена была треть диска, и Сорора предстала в виде широкого полумесяца. К счастью, она выглядела именно так, как мы только могли мечтать, - огромный кусок гладкого мрамора с завитками белых облаков и безбрежным голубым океаном, а еще…
Была видна часть континента. И она оказалась зеленой, ее несомненно покрывала растительность.
Мы снова обнялись. Когда мы покидали Землю, никто не испытывал уверенности в том, что на Сороре есть рас* тительность. «Дух первооткрывателей» укомплектовали по максимуму: в его грузовых отсеках имелось все необходимое для выживания даже в безвоздушном мире. Но мы надеялись и молились о том, чтобы Сорора оказалась по? хожей на Землю, чтобы она была ее истинной сестрой, еще одной Землей, еще одним домом.
- Она прекрасна, правда? - спросила Линг.
На моих глазах выступили слезы. Да, она прекрасна, поразительна, великолепна. Огромный океан, пушистые об лака, зеленая суша и…
- Боже мой! - произнес я чуть слышно. - Боже мой!
- В чем дело? - заволновалась Линг.
- Разве ты не видишь? Посмотри! Линг прищурилась и придвинулась ближе к экрану.
- Что?
- На темной стороне. Она снова пригляделась:
- Ох…
Тусклые огоньки усеивали темную сторону планеты, почти незаметные, но тем не менее вполне реальные.
- Может быть, это вулканизм? - спросила Линг. Возможно, Сорора была не так уж идеальна.
- Компьютер, спектральный анализ источников света на темной стороне планеты! - приказал я.
- Преимущественно свет ламп накаливания, цветовая температура - пять тысяч шестьсот градусов Кельвина.
Я выдохнул и посмотрел на Линг. Это не вулканы. Это города.
Сорора, на путешествие к которой мы потратили двенадцать веков, этот мир, который мы собирались колонизировать, мир, хранивший полное молчание, когда его исследовали радиотелескопы, уже был обитаем.
«Дух первооткрывателей» задумывался как колонизаторский, а не дипломатический корабль. Когда он покидал Землю, казалось необходимым отправить вместе с ним хотя бы несколько представителей человечества.
1 2 3 4 5