Я порядком перетрусила.
У въезда в гараж преследователь посигналил мне и подкатил вровень – кабина к кабине. За рулем сидел детектив Давенпорт.
– Очень хорошо, что я так сразу поймал вас, миссис, – сообщил он мне. – И хорошо, что мы с вами об заклад не бились...
– Это вы о чем, детектив?
– А все о кукле вашей, клятой... Я, кажется, имел неосторожность, предположить, что уж о чем-чем мы будем говорить с Эрни, когда его вытянут из комы, так только не о детских, извините, игрушках... И – пальцем в небо. Первое, что ему на ум пришло, так это вы с вашей Джессикой...
– Он... Она – что?.. Действительно?..
– Да ну, что вы такое себе в голову забрали, миссис?.. Никаким боком ваша игрушка к делу не относится... Но у Эрни прямо заскок какой-то на этой почве – просил передать вам, чтобы вы это чучело поскорее забрали и сбыли с рук. По возможности – сегодня же... Не знаю, какие у вас с ним дела тут... До сих пор Эрни от меня секретов не держал. Но мне на него грех давить в таком положении. Вот – забирайте, – он поднял с сиденья и протянул мне украшенную ярлычком, все также безжизненную Джессику. – Только расписку не забудьте вернуть...
– Зайдемте в дом – она у меня там. Заодно выпьете кофе...
Я не стала заносить куклу в дом, а заперла ее в багажнике, обмотав проводом на глазах у слегка удивленного детектива. Глотая кофе, он вспомнил главное:
– И еще – Эрни просил вас зайти сегодня же. Там у них приемные часы, но я относительно вас договорился... Он, видимо, считает это очень важным... Его вы найдете в госпитале Паркеровского центра...
– Корпус А, седьмой этаж, палата восемьдесят восемь, – зачем-то – должно быть в отместку за давешний испуг, – закончила я.
Мистер Давенпорт крякнул, поставил чашку на телефонный столик, спрятал расписку в распухший от подобной дребедени бумажник, поблагодарил за кофе и уже с порога повернулся ко мне:
– Все-таки, у вас совсем нечего мне сказать, миссис? Вот про это – не всякий день у вполне нормального, образцового, можно сказать, офицера сам собой в руках стреляет револьвер... Без видимых причин... Вы меня понимаете... Мне, знаете, будет очень неприятно, если окажется, что Эрни впутался в какие-то темные дела и вот так решил из всего этого выйти... Или, может, интимное что-то...
– Я только сутки знакома с лейтенантом Бьорном, – ответила я, – но на него не похоже...
– Вот именно, – вздохнул детектив Давенпорт, – на него это совсем не похоже...
* * *
Перед тем, как подняться к лейтенанту Бьорну, я зашла в ближайший супермаркет и купила немного съестного – из того, что, по моему разумению, может быть полезно выздоравливающему после огнестрельного ранения. Вопреки всем опасениям и, возможно, существующим правилам, меня пропустили в палату с объемистым пакетом в руках. На лейтенанта он произвел не совсем то впечатление, которого можно было ожидать.
– Что? Вы... Вы притащили с собой ЭТО? – с оттенком ужаса в ставшем хриплым и слабым голосе спросил он и даже попытался принять какую-то оборонительную позу на больничной койке.
– Нет, что вы... Это не Джессика, – успокоила я его, довольно быстро сообразив в чем дело. – Это вот, – я вытащила из пакета упаковку со снедью, и медсестра тут же коршуном выхватила у меня мой груз.
– Я помещу это в ваш холодильник, мистер Бьорн, – проворковала она и, напомнив, что дольше пяти минут утомлять пациента мне не следует, оставила нас наедине. Работавший в нагрудном кармане диктофон сковывал мой язык, и я несколько деланно улыбнулась.
– Значит, все-таки кукла имеет к делу отношение? Ваш коллега... детектив Давенпорт сказал мне...
Вид у лейтенанта был в точности такой, к какому нас приучили фильмы со сценами в больнице – белая простыня, пара осциллографов у изголовья и идиотская трубка в носу. Догадаться куда его садануло было нелегко. Физиономия, по крайней мере, не пострадала, только была гораздо более осунувшаяся и посеревшая по сравнению с тем, что я привыкла видеть в кино.
– Имеет, – ответил он. – Еще какое...
– Почему же вы...
– В мои планы, дорогая Тамара, не входит еще и курс лечения в психиатрической клинике... А именно туда я и попаду, если буду как вы, вот, рассказывать все как было... – он помолчал, закрыв глаза. – По правде сказать, я думал, что вы – обычная истеричка... Только... В общем, кроссовки, которые наследили под окном у мистера Горфилда мои ребята быстро нашли. Я поговорил с девочкой...
Я облегченно вздохнула.
– Значит, это не Лу...
– Это девочка Мирзоянов. Мне уже тогда следовало догадаться, что опасно работать с куклой... один на один... Лола... не могла объяснить... объяснить что ее заставило проделать это ночное путешествие с куклой... И потом брать у нее... Брать из окна эти кассеты... И бросать их потом в море... Родители ее хватились перед рассветом... И когда она вернулась... В общем, они не удивились, что вечером к ним заявилась полиция... Но мне следовало понять...
– Что кукла может включиться сама?
– И это тоже... Но не это главное... Главное, что надо было понять это – внушение... Гипноз... Я сначала... принял за случайность... То, что кукла начала включаться только, когда я остался один с ней... в кабинете... Мне ее вернули с экспертизы поздно вечером... И я, как дурак, остался с ней работать на ночь... Это... это была очень странная ночь, Тамара...
– Вам надо отдохнуть.
– Да. Главное я сделал. Предупредил вас. И Мирзояны, по-моему, поняли... Избавьтесь от Джессики немедленно. И предупредите других... Только будьте осторожны. Не загремите в Желтый Дом. Но действуйте... немедленно. Это... То, что в них... Это Зло... Оно поняло, что мы можем раскрыть его до срока... Оно пойдет в атаку... Спешите...
Я поднялась.
– Скажите... – сказал он, не раскрывая глаз. – Скажите... вы задумывались, как это ТАМ... Извините, глупые вопросы приходят в голову... после реанимации...
Я не сразу сообразила, о каком ТАМ идет речь.
– Знаете, Достоевский подозревал, что ТАМ, может быть просто такая комнатка. Скучная и тесная. И ничего больше...
Бьорн с испугом посмотрел на меня...
– С ним, должно быть, приключалось что-то... в этом роде... Только это потом... После Туннеля... И еще... Там, в камере был... Гость... Или Хозяин... Серый такой тип. Сидит и бубнит... Я потому это говорю, Тамара, что он про вас говорил... То философию какую-то вдалбливал мне в голову, то проклинал вас... описывал казнь... А я смотрю – там очень плохо видно, в сумраке этом... Из-под робы его... На нем такая роба была, вроде больничной одежды... Из-под нее – кровь... плывет по полу... И он смеется...
Он снова закрыл глаза. Помолчал...
– Это все бред, наверное, галлюцинации, но в них есть тревога за вас, Тамара. К подсознанию стоит порой прислушиваться...
Несколько неожиданно для себя, я вытащила из заднего кармана джинсов бумажник, а из него – сложенный в несколько раз листок ксерокопии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
У въезда в гараж преследователь посигналил мне и подкатил вровень – кабина к кабине. За рулем сидел детектив Давенпорт.
– Очень хорошо, что я так сразу поймал вас, миссис, – сообщил он мне. – И хорошо, что мы с вами об заклад не бились...
– Это вы о чем, детектив?
– А все о кукле вашей, клятой... Я, кажется, имел неосторожность, предположить, что уж о чем-чем мы будем говорить с Эрни, когда его вытянут из комы, так только не о детских, извините, игрушках... И – пальцем в небо. Первое, что ему на ум пришло, так это вы с вашей Джессикой...
– Он... Она – что?.. Действительно?..
– Да ну, что вы такое себе в голову забрали, миссис?.. Никаким боком ваша игрушка к делу не относится... Но у Эрни прямо заскок какой-то на этой почве – просил передать вам, чтобы вы это чучело поскорее забрали и сбыли с рук. По возможности – сегодня же... Не знаю, какие у вас с ним дела тут... До сих пор Эрни от меня секретов не держал. Но мне на него грех давить в таком положении. Вот – забирайте, – он поднял с сиденья и протянул мне украшенную ярлычком, все также безжизненную Джессику. – Только расписку не забудьте вернуть...
– Зайдемте в дом – она у меня там. Заодно выпьете кофе...
Я не стала заносить куклу в дом, а заперла ее в багажнике, обмотав проводом на глазах у слегка удивленного детектива. Глотая кофе, он вспомнил главное:
– И еще – Эрни просил вас зайти сегодня же. Там у них приемные часы, но я относительно вас договорился... Он, видимо, считает это очень важным... Его вы найдете в госпитале Паркеровского центра...
– Корпус А, седьмой этаж, палата восемьдесят восемь, – зачем-то – должно быть в отместку за давешний испуг, – закончила я.
Мистер Давенпорт крякнул, поставил чашку на телефонный столик, спрятал расписку в распухший от подобной дребедени бумажник, поблагодарил за кофе и уже с порога повернулся ко мне:
– Все-таки, у вас совсем нечего мне сказать, миссис? Вот про это – не всякий день у вполне нормального, образцового, можно сказать, офицера сам собой в руках стреляет револьвер... Без видимых причин... Вы меня понимаете... Мне, знаете, будет очень неприятно, если окажется, что Эрни впутался в какие-то темные дела и вот так решил из всего этого выйти... Или, может, интимное что-то...
– Я только сутки знакома с лейтенантом Бьорном, – ответила я, – но на него не похоже...
– Вот именно, – вздохнул детектив Давенпорт, – на него это совсем не похоже...
* * *
Перед тем, как подняться к лейтенанту Бьорну, я зашла в ближайший супермаркет и купила немного съестного – из того, что, по моему разумению, может быть полезно выздоравливающему после огнестрельного ранения. Вопреки всем опасениям и, возможно, существующим правилам, меня пропустили в палату с объемистым пакетом в руках. На лейтенанта он произвел не совсем то впечатление, которого можно было ожидать.
– Что? Вы... Вы притащили с собой ЭТО? – с оттенком ужаса в ставшем хриплым и слабым голосе спросил он и даже попытался принять какую-то оборонительную позу на больничной койке.
– Нет, что вы... Это не Джессика, – успокоила я его, довольно быстро сообразив в чем дело. – Это вот, – я вытащила из пакета упаковку со снедью, и медсестра тут же коршуном выхватила у меня мой груз.
– Я помещу это в ваш холодильник, мистер Бьорн, – проворковала она и, напомнив, что дольше пяти минут утомлять пациента мне не следует, оставила нас наедине. Работавший в нагрудном кармане диктофон сковывал мой язык, и я несколько деланно улыбнулась.
– Значит, все-таки кукла имеет к делу отношение? Ваш коллега... детектив Давенпорт сказал мне...
Вид у лейтенанта был в точности такой, к какому нас приучили фильмы со сценами в больнице – белая простыня, пара осциллографов у изголовья и идиотская трубка в носу. Догадаться куда его садануло было нелегко. Физиономия, по крайней мере, не пострадала, только была гораздо более осунувшаяся и посеревшая по сравнению с тем, что я привыкла видеть в кино.
– Имеет, – ответил он. – Еще какое...
– Почему же вы...
– В мои планы, дорогая Тамара, не входит еще и курс лечения в психиатрической клинике... А именно туда я и попаду, если буду как вы, вот, рассказывать все как было... – он помолчал, закрыв глаза. – По правде сказать, я думал, что вы – обычная истеричка... Только... В общем, кроссовки, которые наследили под окном у мистера Горфилда мои ребята быстро нашли. Я поговорил с девочкой...
Я облегченно вздохнула.
– Значит, это не Лу...
– Это девочка Мирзоянов. Мне уже тогда следовало догадаться, что опасно работать с куклой... один на один... Лола... не могла объяснить... объяснить что ее заставило проделать это ночное путешествие с куклой... И потом брать у нее... Брать из окна эти кассеты... И бросать их потом в море... Родители ее хватились перед рассветом... И когда она вернулась... В общем, они не удивились, что вечером к ним заявилась полиция... Но мне следовало понять...
– Что кукла может включиться сама?
– И это тоже... Но не это главное... Главное, что надо было понять это – внушение... Гипноз... Я сначала... принял за случайность... То, что кукла начала включаться только, когда я остался один с ней... в кабинете... Мне ее вернули с экспертизы поздно вечером... И я, как дурак, остался с ней работать на ночь... Это... это была очень странная ночь, Тамара...
– Вам надо отдохнуть.
– Да. Главное я сделал. Предупредил вас. И Мирзояны, по-моему, поняли... Избавьтесь от Джессики немедленно. И предупредите других... Только будьте осторожны. Не загремите в Желтый Дом. Но действуйте... немедленно. Это... То, что в них... Это Зло... Оно поняло, что мы можем раскрыть его до срока... Оно пойдет в атаку... Спешите...
Я поднялась.
– Скажите... – сказал он, не раскрывая глаз. – Скажите... вы задумывались, как это ТАМ... Извините, глупые вопросы приходят в голову... после реанимации...
Я не сразу сообразила, о каком ТАМ идет речь.
– Знаете, Достоевский подозревал, что ТАМ, может быть просто такая комнатка. Скучная и тесная. И ничего больше...
Бьорн с испугом посмотрел на меня...
– С ним, должно быть, приключалось что-то... в этом роде... Только это потом... После Туннеля... И еще... Там, в камере был... Гость... Или Хозяин... Серый такой тип. Сидит и бубнит... Я потому это говорю, Тамара, что он про вас говорил... То философию какую-то вдалбливал мне в голову, то проклинал вас... описывал казнь... А я смотрю – там очень плохо видно, в сумраке этом... Из-под робы его... На нем такая роба была, вроде больничной одежды... Из-под нее – кровь... плывет по полу... И он смеется...
Он снова закрыл глаза. Помолчал...
– Это все бред, наверное, галлюцинации, но в них есть тревога за вас, Тамара. К подсознанию стоит порой прислушиваться...
Несколько неожиданно для себя, я вытащила из заднего кармана джинсов бумажник, а из него – сложенный в несколько раз листок ксерокопии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21