— спросил Васинцов, просматривая какие-то медицинские справки и направления.
— Так была сопровождающая, — охотно объяснил старик, — Анна Николаевна из нашего отделения, фельдшер. Да с ней беда приключилась, гнойный аппендицит, с поезда в Рязани сняли и на «скорой» в больницу. Вот как бывает, и врачи тоже болеют. А нам что оставалось? Вернуться? Денег на билеты нет, мы и решили сами добираться в первопрестольную.
— Сами? Вы себя в зеркало-то видели?
— Да че уж там, видели, конечно. Да от этой гадости, что в поезде нюхать дают, не то что зубы, хвост отрастет… Тока нашей вины в том нет, мы с внуком отродясь душегубством не занимались. А то, что зубы полезли, так не вырывать же. Вы бы, товарищ начальник, руки нам освободили, а то жмут наручники-то, мы спокойные…
— Потерпите, — тихо сказал Васинцов, — что в портфеле?
— Лучок, картошечка, яички вареные, хлебушек, — перечислял старик, — сальца немного, все, что нам в дорогу собрали. С деньгами-то у нас в больничке совсем плохо.
— В больничке? — переспросил Васинцов. — А ты, дедушка, часом, не сидел?
— Было такое, что скрывать… — ощерился старик, — грешил по молодости лет, но без душегубства. За кражу скота два раза в зону ходил. Но перевоспитался…
— А ты что скажешь? — спросил Васинцов молодого зверя, больше похожего на рысь, нежели на волка. Тот поскреб лапой шерсть на загривке:
— А че говорить-то? Я и не знаю, с чего у меня зубы полезли. Зато припадки прекратились, и голова не болит больше…
— Он за полгода три класса окончил! — гордо сказал старик. — А то так бы и сидел во втором…
Доехали без приключений, всю дорогу старик развлекал Васинцова рассказами о житье-бытье в дурдоме, а Коротков-младший тайком рассматривал себя в зеркало и щупал мощные клыки. Ближе к Москве пассажиров стало гораздо больше, но в вагон, где «везли зверей», заходили неохотно, несмотря на свободные места, а одна тетка устроила скандал, обещая, что немедленно напишет Президенту: «Где это видано, чтобы зверюг в электричках перевозить!»
Вызвав для охраны тех самых ментов из поездной охраны, Васинцов сдал путешественников в линейный отдел милиции и проследил, чтобы их посадили в отдельную клетку. Менты опасливо жались к степам отделения до тех пор, пока железный запор не лязгнул. Майор устало вытер пот со лба и наконец закурил. Потом позвонил «на базу», вызвал дежурного по «зверинцу» и коротко обрисовал обстановку. Дежурный обещал немедленно выслать группу за «объектами».
— Ну что ж, путешественники, всего доброго, — сказал Васинцов на прощание, — Бог даст, свидимся.
Он глянул еще раз на Коротковых, залез в карман, достал старую «пятисотку» и протянул ее старику:
— Держи, отец, мороженого пацану купи, ну и себе… Водочку-то потребляешь?
— В меру…
— Вот и угостись за мое здоровье, а с такой мордой больше на электричках не катайся, зашибить могут.
— Спасибо тебе, добрый человек, — чуть не прослезился старик. — Даст Бог, свидимся.
Васинцов пересчитал оставшуюся в кармане наличность и сообразил, что теперь не хватит не только заплатить за ремонт, но и на такси. Тоже мне, самаритянин нашелся, зверушкам последнюю наличность отдавать. Придется ехать на метро.
Он вышел из «линейки», чувствуя на своем затылке завистливые взгляды ментов. Среди обычных милиционеров почему-то бытовало мнение, что у «грифов» оклады, как у банкиров, льготы, как у министров, и санаторно-курортное обеспечение, как у членов политбюро бывшего СССР. Бредятина какая… Быстро сориентировавшись на местности, Васинцов направился к подземному переходу с буковкой «М». Перед тем как нырнуть под землю, он остановился и огляделся. Даже воздух ноздрями втянул. Чего-то не хватало! Все вроде нормально, машины ревут моторами, пешеходы перебегают улицу в десяти метрах от «зебры», светофор мигает, лоточники торгуют, но чего-то все-таки не хватает. Бомжей и нищих! Где московские бомжи, попрошайки и прочие полузаконные обитатели московских вокзалов и метро? Где матери с грудными младенцами и табличками с просьбой о помощи? Где восточные мадонны с чумазыми отпрысками числом до полдюжины? Где одноногие калеки с сизыми от алкогольных суррогатов носами? Где «ветераны Кавказских локальных войн» при камуфляже и значках «Гвардия»? (За прочие знаки отличия настоящие ветераны порой бивали и инвалидов, и их хозяев.) Попрошаек не было даже в метро, а из подземных переходов как-то выветрился устойчивый запах мочи…
— Уважаемые пассажиры! — прозвучало из динамиков. — Во исполнение постановления московского правительства движение поездов Московского метрополитена во время сильных торков будет временно приостановлено. Просим вас заблаговременно ознакомиться с графиками торков, которые имеются во всех вагонах. Извините за неудобства, счастливого пути.
— Генк, двигай в бухгалтерию, — сказал Корич, вваливаясь в кабинет.
— На хрена? — удивился Васинцов.
— Тебе премиальные за зверей положены, тех, кого весной сдали, и за сегодняшних придурков.
— Не понял…
— Пока мы лечились, — хмыкнул Корич, — парламентарии закон утвердили. За каждого сданного в руки властей зверя премия положена.
— И много?
— По «штуке» за рыло! — гордо заявил Корич. — Выплачивается в тот же день по предъявлении удостоверения личности.
— О как! — поразился Васинцов. — И что, «грифам» тоже положено?
— А что, «грифы» — не люди?
— Грифы — это птицы, хищные птицы семейства ястребиных, — сообщил, вваливаясь в кабинет Одинцов. — Различаются на настоящих грифов и грифов американских — кондоров. Смекаете? Американский гриф — не настоящий гриф! Крылья в размахе до трех метров, голова и шея покрыты коротким редким пухом, питаются падалью и отбросами — по существу естественные санитары. А настоящих грифов семейства ястребиных аж 14 видов, в горах и предгорьях Кавказа и Средней Азии встречается черный гриф, бородач, стервятник, в Центральной Азии — кумай, белоголовый сип. Не верите, можете сами свериться в Большой Советской энциклопедии. Некоторые виды занесены в Красную книгу…
— А посему им выдаются служебные удостоверения красного цвета, — добавил Васинцов, пожимая руку начальнику.
— Точно! — кивнул Одинцов, наряженный в бермуды и широкую гавайскую рубаху. — Как отдохнули?
— Нет слов, — заверил Васинцов, — отдохнул на все сто! Жопа до сих пор от уколов синяя. Но от этого рвения только прибавилось, так что готовы к выполнению любого задания любимого начальника, даже на подвиг!
— Слышал-слышал я уже про твои подвиги. Не успел на работу выйти, как пару зверей лично в клетку сдал. Учись, Корич!
— Учусь, товарищ полковник! — заверил прапор.
— Так вот, птицы вы мои лысоголовые, естественные санитары общества, если отдохнули, то пора и за дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
— Так была сопровождающая, — охотно объяснил старик, — Анна Николаевна из нашего отделения, фельдшер. Да с ней беда приключилась, гнойный аппендицит, с поезда в Рязани сняли и на «скорой» в больницу. Вот как бывает, и врачи тоже болеют. А нам что оставалось? Вернуться? Денег на билеты нет, мы и решили сами добираться в первопрестольную.
— Сами? Вы себя в зеркало-то видели?
— Да че уж там, видели, конечно. Да от этой гадости, что в поезде нюхать дают, не то что зубы, хвост отрастет… Тока нашей вины в том нет, мы с внуком отродясь душегубством не занимались. А то, что зубы полезли, так не вырывать же. Вы бы, товарищ начальник, руки нам освободили, а то жмут наручники-то, мы спокойные…
— Потерпите, — тихо сказал Васинцов, — что в портфеле?
— Лучок, картошечка, яички вареные, хлебушек, — перечислял старик, — сальца немного, все, что нам в дорогу собрали. С деньгами-то у нас в больничке совсем плохо.
— В больничке? — переспросил Васинцов. — А ты, дедушка, часом, не сидел?
— Было такое, что скрывать… — ощерился старик, — грешил по молодости лет, но без душегубства. За кражу скота два раза в зону ходил. Но перевоспитался…
— А ты что скажешь? — спросил Васинцов молодого зверя, больше похожего на рысь, нежели на волка. Тот поскреб лапой шерсть на загривке:
— А че говорить-то? Я и не знаю, с чего у меня зубы полезли. Зато припадки прекратились, и голова не болит больше…
— Он за полгода три класса окончил! — гордо сказал старик. — А то так бы и сидел во втором…
Доехали без приключений, всю дорогу старик развлекал Васинцова рассказами о житье-бытье в дурдоме, а Коротков-младший тайком рассматривал себя в зеркало и щупал мощные клыки. Ближе к Москве пассажиров стало гораздо больше, но в вагон, где «везли зверей», заходили неохотно, несмотря на свободные места, а одна тетка устроила скандал, обещая, что немедленно напишет Президенту: «Где это видано, чтобы зверюг в электричках перевозить!»
Вызвав для охраны тех самых ментов из поездной охраны, Васинцов сдал путешественников в линейный отдел милиции и проследил, чтобы их посадили в отдельную клетку. Менты опасливо жались к степам отделения до тех пор, пока железный запор не лязгнул. Майор устало вытер пот со лба и наконец закурил. Потом позвонил «на базу», вызвал дежурного по «зверинцу» и коротко обрисовал обстановку. Дежурный обещал немедленно выслать группу за «объектами».
— Ну что ж, путешественники, всего доброго, — сказал Васинцов на прощание, — Бог даст, свидимся.
Он глянул еще раз на Коротковых, залез в карман, достал старую «пятисотку» и протянул ее старику:
— Держи, отец, мороженого пацану купи, ну и себе… Водочку-то потребляешь?
— В меру…
— Вот и угостись за мое здоровье, а с такой мордой больше на электричках не катайся, зашибить могут.
— Спасибо тебе, добрый человек, — чуть не прослезился старик. — Даст Бог, свидимся.
Васинцов пересчитал оставшуюся в кармане наличность и сообразил, что теперь не хватит не только заплатить за ремонт, но и на такси. Тоже мне, самаритянин нашелся, зверушкам последнюю наличность отдавать. Придется ехать на метро.
Он вышел из «линейки», чувствуя на своем затылке завистливые взгляды ментов. Среди обычных милиционеров почему-то бытовало мнение, что у «грифов» оклады, как у банкиров, льготы, как у министров, и санаторно-курортное обеспечение, как у членов политбюро бывшего СССР. Бредятина какая… Быстро сориентировавшись на местности, Васинцов направился к подземному переходу с буковкой «М». Перед тем как нырнуть под землю, он остановился и огляделся. Даже воздух ноздрями втянул. Чего-то не хватало! Все вроде нормально, машины ревут моторами, пешеходы перебегают улицу в десяти метрах от «зебры», светофор мигает, лоточники торгуют, но чего-то все-таки не хватает. Бомжей и нищих! Где московские бомжи, попрошайки и прочие полузаконные обитатели московских вокзалов и метро? Где матери с грудными младенцами и табличками с просьбой о помощи? Где восточные мадонны с чумазыми отпрысками числом до полдюжины? Где одноногие калеки с сизыми от алкогольных суррогатов носами? Где «ветераны Кавказских локальных войн» при камуфляже и значках «Гвардия»? (За прочие знаки отличия настоящие ветераны порой бивали и инвалидов, и их хозяев.) Попрошаек не было даже в метро, а из подземных переходов как-то выветрился устойчивый запах мочи…
— Уважаемые пассажиры! — прозвучало из динамиков. — Во исполнение постановления московского правительства движение поездов Московского метрополитена во время сильных торков будет временно приостановлено. Просим вас заблаговременно ознакомиться с графиками торков, которые имеются во всех вагонах. Извините за неудобства, счастливого пути.
— Генк, двигай в бухгалтерию, — сказал Корич, вваливаясь в кабинет.
— На хрена? — удивился Васинцов.
— Тебе премиальные за зверей положены, тех, кого весной сдали, и за сегодняшних придурков.
— Не понял…
— Пока мы лечились, — хмыкнул Корич, — парламентарии закон утвердили. За каждого сданного в руки властей зверя премия положена.
— И много?
— По «штуке» за рыло! — гордо заявил Корич. — Выплачивается в тот же день по предъявлении удостоверения личности.
— О как! — поразился Васинцов. — И что, «грифам» тоже положено?
— А что, «грифы» — не люди?
— Грифы — это птицы, хищные птицы семейства ястребиных, — сообщил, вваливаясь в кабинет Одинцов. — Различаются на настоящих грифов и грифов американских — кондоров. Смекаете? Американский гриф — не настоящий гриф! Крылья в размахе до трех метров, голова и шея покрыты коротким редким пухом, питаются падалью и отбросами — по существу естественные санитары. А настоящих грифов семейства ястребиных аж 14 видов, в горах и предгорьях Кавказа и Средней Азии встречается черный гриф, бородач, стервятник, в Центральной Азии — кумай, белоголовый сип. Не верите, можете сами свериться в Большой Советской энциклопедии. Некоторые виды занесены в Красную книгу…
— А посему им выдаются служебные удостоверения красного цвета, — добавил Васинцов, пожимая руку начальнику.
— Точно! — кивнул Одинцов, наряженный в бермуды и широкую гавайскую рубаху. — Как отдохнули?
— Нет слов, — заверил Васинцов, — отдохнул на все сто! Жопа до сих пор от уколов синяя. Но от этого рвения только прибавилось, так что готовы к выполнению любого задания любимого начальника, даже на подвиг!
— Слышал-слышал я уже про твои подвиги. Не успел на работу выйти, как пару зверей лично в клетку сдал. Учись, Корич!
— Учусь, товарищ полковник! — заверил прапор.
— Так вот, птицы вы мои лысоголовые, естественные санитары общества, если отдохнули, то пора и за дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125