Так что не придерутся. Вот на Севере, за морем, где эта вера господствует, так не отделаешься – жрецы не любят отклонений. По опыту знаю. Да и ты помнишь. Так что с их теорией познакомиться стоит. И с практикой – тоже.
– Геф прав, – поддержал бывшего кузнеца Зерогов, они вместе бродили по городу, вслушивались и всматривались, гонимые неистребимым человеческим любопытством, а не только пользою дела, что, впрочем, тесно переплеталось. Они узнали, что богослужение у последователей ведется на том древнем диалекте, который в обыденной речи уже воспринимался с трудом. Так что нужно было срочно переучиваться. На разведку пока ходили только Геф и Зер. Академик, несмотря на свой темперамент, при необходимости оказывался сдержанным и немногословным. И впитывал в себя всю эту экзотику так, словно был прирожденным историком, этнографом и филологом, а не представителем точной науки, еще раз подтверждая этим неразрывную связь физики и лирики!
Через неделю, когда даже Без сносно овладел местным языком, Сид разрешил выход в город.
В тот же день вечером Зер и Геф привели двух паломников из северных стран. Зер рассудил просто: на Север все равно надо идти – проверить теоретически предсказанную возможность перехода в том районе, своего рода эхо-сигнал основной точки. А кто лучше странников может рассказать о дороге?
– Для ознакомления с обстановкой в мире и уяснения догматов твоей веры, – объяснил появление гостей Зер отозвав Сила в сторону. И в глазах его плясали при этом обычные чертики.
– Пусть поживут, подкормятся – я им сказал, что мы жаждем духовного наставления, дабы ублажить их миссионерскую спесь.
Первым движением Сида было предложить им воды чтобы смыть с их благочестивых тел застарелую грязь. А пока они будут мыться, произвести санобработку их не менее благочестивых одежд, ибо странники слишком уж энергично искали у себя под мышками и в иных узких местах. Однако это предложение было отклонено – с рассветом питомники собирались припасть к камню со следом бога и только после этого смыть многодневные наслоения.
Сид смирился, выделив им по их просьбе место под навесом около ворот. Оказались они на диво нелюбопытными. Их не интересовало, кто и откуда их гостеприимные хозяева, их занимало только одно, что этих людей можно наставить в вере. Впрочем, Нави это подчеркнутое безразличие показалось напускным. Но по давней привычке мнения своего он никому не навязывал.
– Откуда вы, святые отцы? – обратился к ним за вечерней трапезой Сид.
– Из Великой и Священной Северной империи, управляемой иссейшим монархом мира.
– Каким, каким монархом? – поперхнулся куском Зер.
– Иссейшим, от имени Иса, Господа нашего, – поставив пиалу на кошму, воздел вверх руки старший, рыжебородый. Второй, с бородкой пожиже и менее яркой, стрельнул глазками по Мер, но тоже оставил питье, вознес руки и закатил глаза.
– Да благословится трапеза сия, – воскликнул он тонким голоском, исправив упущение старшего.
Рыжебородый недовольно зыркнул разбойничьим глазом на этого сморчка и заключил:
– Воистину так!
Все, даже Без, замерли от любопытства. А Нави отметил про себя недостаточную профессиональную подготовку старшего пилигрима.
Зер прикинул:
«Старшему – под сорок, младшему – от силы тридцать. Если отмыть да постричь – того меньше. А ну, кину-ка им леща!»
Он выставил вперед остроконечную бородку и начал осторожный опрос:
– Мы пришли из дальней земли, здесь – по торговым делам. И учение Иса доходило до нас с трудом. Не мог бы ты, отец Грез, поведать нам о его сути, дабы мы обратились к этому источнику, если он достаточно чист?
При последних словах Зер посмотрел на грязную лапу, державшую пиалу.
– Охотно, сын мой, – нимало не смущаясь тем, что вопрошающий был на добрый десяток лет старше его, ответствовал разбойничьего вида детина.
«Попадись такому в темном переулке – все сам отдашь», – думал усевшийся подальше от светильника, чтоб не быть на виду, Сид.
– Мы веруем в Бога единого, Бога живого, явившего великие чудеса на этой земле тысячу лет назад. И оставившего след на камне как залог своего возвращения. Есть он в двух лицах.
– В двух? И – един? – поразился Зер.
– Воистину так. Он – дух вездесущий. И он – плоть нетленная.
– Где же сейчас его плотская сущность?
– В древних пророчествах сказано – через тысячу лет явится он в силе и славе. И будет суд над неправыми, радость праведным. И царствие его настанет на земле. Близится срок – тьма лет на исходе! Уже гремят бронзовые диски во всех землях истинной веры, предваряя его пришествие.
Грез старательно выделил слово «его».
– Здесь – не гремят?
– Токмо в едином храме, ибо властвуют здесь правители иной веры. Но грянет царствие его и все иноверцы низринутся в огненный зев.
– Тише, брат Грез, – встрепенулся его невзрачный товарищ, – если это дойдет до правителя, вздернут нас на добрых перекладинах.
– Продолжайте, коллега, – употребил незнакомое слово увлекшийся Зер, – все сказанное здесь не выйдет за эту ограду.
Он обвел рукой, словно очертил смутно белевшую в темноте стену. Это уверило брата Греза, что сказанному этим быстроглазым человеком можно верить, как и остальным его товарищам. Да и что за смысл приглашать на ночлег с тем, чтобы спровадить на виселицу?
«К тому же они явные чужеземцы, а насчет торговых дел темнят», – раздумывал рыжий детина.
– Нет страха в душе моей, брат Мис, – словно он действительно обращался к нему, наклонил бороду Грез, – ибо речь моя истинна, как вера моя – единственно правильная.
– Мы все – внимание, – подлил елея Зер.
– И явился Господь наш Ис в огненном столбе, отвергли его нечестивцы. И скитался он по пустыне, скорбя о грехах человеческих. С посохом в руке вошел он в Священный город. И посеял в душах праведных надежду на воздаяние в грядущем.
– В каком это – грядущем? – наконец подал голос Сид. – И за что воздаяние?
Брат Грез на мгновение остановился – очевидно, он привык отвечать на вопросы после лекции. Однако, взглянув в лицо вопрошающего, вдруг вышедшее из тьмы, вздрогнул, качнул головой, отметая наваждение, и, когда Сид вновь отодвинулся в темноту, ответил:
– В грядущей жизни, сын мой. Ибо настоящая – лишь тень жизни. Там, – тут он поднял руку, и широкий рукав собрался у его плеча, – воздастся за все муки, пережитые здесь. Там – последние будут первыми.
– А здесь – пусть все так и остается до второго пришествия? – снова из темноты рубанул Сид, не дав заговорить Зеру.
– Ис терпел.
– Он был терпелив к заблуждениям, а когда доходило до дела – и от меча не отказывался!
– Твоя речь опасна! Он поднимал меч против ложной веры.
– Нет, против Империи, ставшей железной стопой на людское горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49