— Нет, — быстро ответил Юрий Васильевич. — В этой комнате нет… Хотя… Постойте! А он жив! — Юрий Васильевич закрыл глаза. — Он, знаете ли, спасся… Я вижу какой-то полигон и его, Ганюшкина. Он все еще бодр… Его окружают люди в военной форме. Я никогда не видел такой формы. Разве только в кино… Да, это он… Хорошо же…
Юрий Васильевич сделал такой же жест рукой, как и тогда, когда прочел о перебазировке семнадцатого флота.
— Вы… убили его? — осторожно спросил Козлов.
— Вполне возможно, — медленно ответил Юрий Васильевич.Сейчас я его не вижу.
— Понимаю, — быстро сказал Козлов. — Но вот что, Юрий Васильевич… У вас ключ от лаборатории?
— Да, вот он.
Козлов осторожно сжал пальцами фигурную бородку ключа и потянул его к себе, но Юрий Васильевич только сильнее сжал кольцо ключа.
Оставим Юрия Васильевича и Козлова за этим занятием. У нас есть полная уверенность, что Юрий Васильевич расстанется с ключом от своей лаборатории. Да и как иначе? Юрий Васильевич, конечно, на ты с самим Солнцем, но…
И это правильно.
Нам предстоит сообщить, что в этот же день Козлов отправил в Москву подробную телеграмму, начинающуюся словами:
«Проверьте существование семнадцатого атомного флота. В случае, если этот флот по неизвестным причинам окажется уничтоженным двадцать второго февраля в одиннадцать часов пятнадцать минут, то прошу принять во внимание, что…»
И так далее, всего 3563 слова.
Еще мы должны добавить, что, по неофициальным данным, спустя два дня после описанных выше событий на Кладбище безымянных героев в Диаманттауне состоялись похороны весьма важной персоны. Приданный штабу глобальной разведки взвод воздушной пехоты пронес на своих плечах гроб странной формы. Он был шире на целых десять дюймов обычного казенного образца «Арми-Коффин-37/21», утвержденного после сокрушительного поражения этого государства в одной из колониальных войн прошлого столетия, и завернут в трехцветный флаг. Гроб с телом сопровождала большая группа военных.
— Какой нелепый гроб! — негромко воскликнул один из них.
— Вы, вероятно, не знали покойного при жизни7 Он был неглуп и решителен, педантичен и не без размаха, несколько излишне жесток, но в наш век кто не жесток?
— Он умер7
— Вполне возможно. Определенно ничего сказать нельзя. Что можно предполагать во времена, когда само Солнце сошло с ума?
— Солнце сошло с ума… — повторил про себя его спутник. — Ах, вот что означают разговоры об эффекте бешеного Солнца!
Его собеседник почувствовал, что проговорился, м обиженно поджал губы.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36