Уже почти ничего не понимая, Корда попытался убедить себя, что ветер на самом деле над ним не потешается, — и вдруг ударился ногой о какой-то твердый предмет, слишком маленький, чтобы оказаться боком корабля. Корда наклонился, потрогал, сообразил, что это не камень и не дерево, а нечто гладкое и округлое.
Опустившись на колени, Рене вытащил находку из песка. Ветер взвыл еще неистовее, подтолкнул его вперед на несколько шагов, но он крепко сжимал в руках.., принялся старательно ощупывать… Оказалось, что это бутылка с длинным горлышком, похожая на винную.
Невыносимое желание пить заставило забыть об осторожности. Корда поднес бутылку ко рту и вытащил пробку. Наклонив горлышко в надежде ощутить на языке прохладную жидкость, он вдруг почувствовал, что теряет ориентацию, колени подогнулись, словно сами собой, и Рене без сознания повалился на песок.
* * *
Корда пришел в себя и первым делом решил, что оглох. Потом сообразил, что просто стало тихо. Ветер больше не ревел, а тело не жалили песчинки. Буря кончилась.
В самом деле?
Корда перекатился на живот, потом поднялся на ноги, огляделся по сторонам, и его глазам предстал прекрасный сад. Глубокий бассейн с холодной водой так и манил, приглашая сделать глоток. В густой листве пальм красовались сочные, сладкие финики.
Рене подошел к воде и услышал многоголосое пение птиц, парящих под золотистыми небесами.
Золотистыми?
Корда вытянул шею и постарался заглянуть как можно выше. То, что он увидел, подтвердило его подозрения. Он не сумел сбежать от бури, а каким-то образом проник в самое ее сердце. Со всех сторон бесновался песок, непроницаемая золотая стена конусом уходила вверх.
Его прошиб холодный пот, когда он сообразил, что ему не удалось бы дождаться того момента, когда стихнет буря. Если бы не повезло случайно забраться в самое ее око, он бродил бы по пустыне, пока не кончилось бы консервированное время или пока он сам не исчез бы с лица земли.
Неужели он попал сюда исключительно благодаря счастливому стечению обстоятельств?
Корда отправился на поиски бутылки, на которую наткнулся, когда пытался пробиться сквозь бурю. И не смог ее найти. Только на правой ладони остался отпечаток; горлышка — так сильно он сжимал его в руке.
— Коломбина! — на всякий случай позвал Рене.
Никакого ответа. ПЦП все так же висела возле его плеча, но никак не отреагировала на обращение. Очевидно, буря была такой сильной, что связь с кораблем стала невозможной.
Поскольку никаких других блестящих идей в голову не приходило, Корда направился к бассейну. Может быть, после глотка холодной воды и пары фиников он придумает что-нибудь разумное.
Без ПЦП узнать, чистая ли здесь вода и не ядовитые ли финики, было невозможно. Корда понимал, что рискует, но та же отчаянная жажда, что заставила его поднести к губам бутылку в пустыне, вынудила сейчас напиться из незнакомого водоема, а потом съесть несколько плодов.
Вряд ли вино, которое Рене надеялся найти в таинственной бутылке, было вкуснее той воды. Он жадно пил, а в это время где-то на задворках сознания начала формироваться весьма неприятная мысль. Поскольку ничего особенного с ним не произошло, Корда принялся лакомиться финиками.
Утолив жажду и голод, он снова лег на песок и занялся изучением золотистого неба. Оно выглядело вполне мирным, словно было сделано из стекла, однако Корда знал, что стоит ему приблизиться, и буря вновь разыграется во всей своей мощи и ярости.
Стекло? Бутылка?
Абсолютно идиотская идея, но она все настойчивее и настойчивее лезла в голову, несмотря на все старания отбросить ее в сторону.
Неужели он оказался в бутылке?
И чем больше Корда думал, тем более вероятным ему казалось это предположение. Тико Хиггинс поведал ему, что на Аравии действует волшебство — живых существ и вещей, а не заклинаний. Корда подобрал бутылку, открыл ее и — оказался внутри. Возможно, вместо того чтобы напоить его водой, бутылка засосала человека в себя.
Он неожиданно сел, подумав о том, что Коломбина, наверное, вне себя от волнения. Его собственное время не бесконечно, он не может позволить себе отдыхать, лежа на песочке.
Корда проверил индикатор на очках — в запасе около шести часов. Если не удастся выбраться сначала из бутылки, а потом из песчаной бури в течение шести часов, он останется здесь до тех пор, пока — и это в лучшем случае — кто-нибудь не запустит время в Аравии. А в худшем — застрянет тут навсегда.
Сделав еще несколько глотков воды, Корда быстро осмотрелся по сторонам, пытаясь определить, как же выглядит его новое убежище — и тюрьма. На противоположном берегу, между двумя песчаными дюнами, он увидел около полудюжины палаток самых разнообразных оттенков желтого цвета — ржавого, бежевого, коричневатого, бледно-лимонного, кремового. Некоторые были открыты, откидные полотнища, служащие дверями, скреплены яркими веревками, чтобы внутрь проникали свежий воздух и свет. Плотно связанные восточные ковры лежали как на песке снаружи, так и в палатках.
На одном из таких ковров устроился довольно толстый, лысый мужчина, который тихонько играл на флейте змее, раскачивающейся в корзинке. На нем были развевающиеся одежды жителя пустыни и сандалии; запястья украшали золотые и серебряные браслеты.
Толстяк поднял голову и опустил флейту, когда Корда подошел поближе. Змея нырнула обратно в корзину, а когда мужчина повернулся к Корде, тот заметил, что он совершенно слеп.
И в тот же самый миг Рене понял кое-что еще более странное. Несмотря на то, что Аравия находилась в состоянии стасиса, слепого флейтиста это никак не коснулось.
Корда остановился, не зная, как следует отнестись к этому открытию. На Урбе обладатели консервированного времени служили Детеру, который не отличался дружелюбием. Можно ли доверять Двистору, правителю Аравии, больше, чем правителю Урба?
— Подойди поближе, — сказал слепец, у которого оказался глубокий, немного скрипучий голос. — Кто бродит по замолчавшим пескам?
Корда подумал, не стоит ли убраться восвояси, но быстро отказался от этой мысли. Ему не найти выхода из бутылки без посторонней помощи. Вряд ли разумно настраивать против себя слепца.
Он приблизился и ответил:
— Это я, Рене Корда со Старой Терры.
— Рене Корда со Старой Терры. — Едва заметная улыбка коснулась губ слепого флейтиста. — Что привело тебя на Аравию, незнакомец?
— Я… — Корда замолчал, раздумывая, какую часть правды можно приоткрыть. — Я пытаюсь выяснить, почему эта вселенная погружена в стасис, и хочу снова вернуть ее к жизни.
— Твоя цель достойна восхищения, — проговорил слепец, — но каким образом ты собираешься достичь ее, сидя в плену в бутылке?
Корда пожал плечами, потом сообразил, что жест пропал даром, и тогда принялся объяснять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72