А воду мы берем из ручья вот уже три дня, и все было нормально. Да и в любом случае, ни Джуди, ни Марко к фруктам и не притрагивались.
Хедер вручила ему миску горячего супа и устроилась рядом с Джудит, попеременно то кормя ее с ложечки, то прикладываясь к собственной порции.
– Ума не приложу, с чего все началось, – произнес Мак-Леод. – Мне показалось… я не уверен, но было такое ощущение, словно… словно бы налетел порыв ледяного ветра, и меня затряс озноб… и я будто открылся, до самого дна. Тогда я и понял вдруг, что фрукты годятся в пищу, и попробовал один…
– Безрассудство, – пробормотал Юэн.
Но зоолог, все еще открытый чужим эмоциям, понимал, что на самом-то деле молодой доктор клянет себя за преступную халатность.
– Почему? – спросил Мак-Леод. – Фрукты ведь действительно годятся в пищу, иначе мы давно заболели бы.
– У меня не проходит ощущение, – нерешительно протянула Хедер, – что все дело в погоде. Что-то изменилось…
– Психоделический ветер! – фыркнул Юэн. – Призрачный ветер, навеявший временное помешательство!
– Ну, это еще не самое странное, что могло бы случиться, – отозвалась Хедер и ловко скормила Джудит очередную ложку супа.
Доктор Ловат неожиданно вздрогнула, тряхнула головой и непонимающе огляделась.
– Хедер? – неуверенно проговорила она. – Как… как я сюда попала?
– Это мы привели тебя, родная. Успокойся, все в порядке.
– Марко… я видела Марко…
– Он умер, – тихо произнес Юэн, – убежал в лес, пока мы сходили с ума; больше мы его не видели. Должно быть, не выдержало сердце – я ведь предупреждал, что ему даже садиться опасно.
– Значит, это сердце? Ты уверен?
– Насколько я вообще могу быть уверен без вскрытия – да. – Юэн проглотил остатки супа; в голове у него постепенно прояснялось, но ощущение вины лежало на душе тяжелым грузом. И он понимал, что никогда от этой тяжести-полностью не освободится. – Послушайте, давайте сравним, кто что помнит, пока воспоминания еще свежи. Должен ведь быть какой-то общий фактор; что-то, что делали мы все. Съели или выпили…
– Или вдохнули, – добавила Хедер. – Наверняка это было что-то в воздухе, Юэн. Фрукты, например, ели только мы втроем. Джуди, ты ведь ни к чему не притрагивалась в лесу?
– Нет, почему – я пробовала какой-то сероватый древесный гриб…
– Но из нас троих, – продолжил Юэн, – древесный гриб не пробовал никто, кроме Мак-Леода; мы ели фрукты, но ни Марко, ни Джуди к фруктам и не притрагивались. Джуди нюхала цветы, а Мак-Леод раскладывал их по контейнерам, но ни Хедер, ни я цветов не трогали – пока все не началось. Мы с Мак-Леодом лежали в траве… – краем глаза Юэн заметил, что лицо Хедер заливается краской, но продолжал тем же тоном, – и по очереди занимались любовью с Хедер, и все трое галлюцинировали. Если Марко встал и убежал в лес, то могу предположить только одно: ему тоже что-то померещилось. Джудит, а с чего все началось у вас?
– Не знаю, – покачала та головой. – Я помню только… что цветы стали ярче, а небо, небо расщепилось, словно бы на множество радуг. Радуг и призм. Потом я услышала пение; наверно, птичье, хотя точно не уверена. Я отправилась в самую гущу теней, и они были абсолютно сиреневые, лилово-сиреневые и синие. Потом появился он…
– Марко?
– Нет. Он был очень высокий и с серебряными волосами…
– Джуди, это же галлюцинация, – врач с жалостью посмотрел на нее. – Мне, например, казалось, будто Хедер соткана из цветов.
– Четыре луны… – продолжала Джуди, – …я видела их, несмотря на то, что был день. Он не говорил ни слова, но я слышала его мысли.
– Ну, нам всем мерещилось, что мы вдруг стали телепатами, – произнес Мак-Леод. – Не уверен, правда, что мерещилось…
– Наверняка мерещилось, – отрезал Юэн. – Никаких следов разумной жизни нам здесь обнаружить не удалось. Хватит, Джуди, – уже помягче добавил он, – тебе надо поспать. Когда мы вернемся к кораблю… ну, наверняка же будет какое-нибудь расследование.
«Преступная халатность, пренебрежение служебным долгом – вот что, в лучшем случае, на меня повесят; или мне удастся сослаться на временное помешательство?» Пока он так размышлял, Хедер помогала Джуди устроиться в спальном мешке.
– Надо похоронить Марко, – устало произнес Юэн, когда Джуди наконец заснула. – Хорошо бы, конечно, сделать вскрытие – но тогда придется тащить тело обратно к кораблю.
– Преглупый будет у нас, должно быть, вид, – проговорил зоолог, – когда мы вернемся и станем утверждать, будто все одновременно сошли с ума… Я чувствую себя круглым идиотом, – робко добавил он, избегая смотреть на Хедер или Юэна, – как-то никогда особенно не увлекался групповым сексом…
– Мы все должны друг друга простить, – твердо сказала Хедер, – и забыть о том, что произошло. Что было, то было. Откуда нам знать, может, и у них тоже… – Она осеклась, и глаза у нее расширились от ужаса. – Представьте только, если то же самое случилось с двумястами людьми…
– Подумать страшно, – вздрогнул Мак-Леод.
– Ну, вообще-то, – успокоил Юэн, – в массовом безумии нет ничего особенно нового. В средние века хорея поражала целые деревни; или отравления спорыньей – от хлеба, выпеченного из недоброкачественной ржи.
– Мне кажется, – предположила Хедер, – что бы это ни было… оно поразило только высокогорье.
– Опять твое знаменитое предчувствие? – усмехнулся Юэн, на этот раз добродушно. – По крайней мере, в данный момент нам всем не остается ничего, кроме как верить предчувствию. Давайте не будем больше заниматься голым теоретизированием и подождем, пока не появится больше фактов.
– А это годится как факт? – неожиданно взметнулась Джуди; все думали, что она спит. Та уселась, пошарила за надорванным воротом рубашки и извлекла что-то, завернутое в листья. – Вот… и вот… – Она вручила Юэну маленький голубой камешек, похожий на звездчатый сапфир.
– Какой красивый камень, – медленно проговорил Юэн. – Но вы могли найти его в лесу…
– Верно, – согласилась Джуди. – И вот это я тоже нашла.
Она разжала ладонь, и в первое мгновение остальные трое не могли поверить своим глазам.
То, что лежало у нее на ладони, было дюймов шести, не больше, в длину, с рукояткой резной кости, изысканной формы, но без единого узора. Что это такое, не могло быть ни малейшего сомнения.
Это был маленький кремневый нож.
6
За десять дней, что экспедиция отсутствовала, вырубка ощутимо расширилась. Рядом с кораблем выросли еще два или три небольших домика; а на краю вырубки небольшой участок земли был распахан, огорожен заборчиком, и маленькая табличка гласила: «Агрономический полигон».
– По крайней мере, с едой теперь будет полегче, – произнес Мак-Леод, но Джуди никак не отреагировала, и Юэн озабоченно покосился на нее. С Того Дня – так все они мысленно называли то, что произошло – Джуди пребывала в апатии, и Юэна это очень тревожило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Хедер вручила ему миску горячего супа и устроилась рядом с Джудит, попеременно то кормя ее с ложечки, то прикладываясь к собственной порции.
– Ума не приложу, с чего все началось, – произнес Мак-Леод. – Мне показалось… я не уверен, но было такое ощущение, словно… словно бы налетел порыв ледяного ветра, и меня затряс озноб… и я будто открылся, до самого дна. Тогда я и понял вдруг, что фрукты годятся в пищу, и попробовал один…
– Безрассудство, – пробормотал Юэн.
Но зоолог, все еще открытый чужим эмоциям, понимал, что на самом-то деле молодой доктор клянет себя за преступную халатность.
– Почему? – спросил Мак-Леод. – Фрукты ведь действительно годятся в пищу, иначе мы давно заболели бы.
– У меня не проходит ощущение, – нерешительно протянула Хедер, – что все дело в погоде. Что-то изменилось…
– Психоделический ветер! – фыркнул Юэн. – Призрачный ветер, навеявший временное помешательство!
– Ну, это еще не самое странное, что могло бы случиться, – отозвалась Хедер и ловко скормила Джудит очередную ложку супа.
Доктор Ловат неожиданно вздрогнула, тряхнула головой и непонимающе огляделась.
– Хедер? – неуверенно проговорила она. – Как… как я сюда попала?
– Это мы привели тебя, родная. Успокойся, все в порядке.
– Марко… я видела Марко…
– Он умер, – тихо произнес Юэн, – убежал в лес, пока мы сходили с ума; больше мы его не видели. Должно быть, не выдержало сердце – я ведь предупреждал, что ему даже садиться опасно.
– Значит, это сердце? Ты уверен?
– Насколько я вообще могу быть уверен без вскрытия – да. – Юэн проглотил остатки супа; в голове у него постепенно прояснялось, но ощущение вины лежало на душе тяжелым грузом. И он понимал, что никогда от этой тяжести-полностью не освободится. – Послушайте, давайте сравним, кто что помнит, пока воспоминания еще свежи. Должен ведь быть какой-то общий фактор; что-то, что делали мы все. Съели или выпили…
– Или вдохнули, – добавила Хедер. – Наверняка это было что-то в воздухе, Юэн. Фрукты, например, ели только мы втроем. Джуди, ты ведь ни к чему не притрагивалась в лесу?
– Нет, почему – я пробовала какой-то сероватый древесный гриб…
– Но из нас троих, – продолжил Юэн, – древесный гриб не пробовал никто, кроме Мак-Леода; мы ели фрукты, но ни Марко, ни Джуди к фруктам и не притрагивались. Джуди нюхала цветы, а Мак-Леод раскладывал их по контейнерам, но ни Хедер, ни я цветов не трогали – пока все не началось. Мы с Мак-Леодом лежали в траве… – краем глаза Юэн заметил, что лицо Хедер заливается краской, но продолжал тем же тоном, – и по очереди занимались любовью с Хедер, и все трое галлюцинировали. Если Марко встал и убежал в лес, то могу предположить только одно: ему тоже что-то померещилось. Джудит, а с чего все началось у вас?
– Не знаю, – покачала та головой. – Я помню только… что цветы стали ярче, а небо, небо расщепилось, словно бы на множество радуг. Радуг и призм. Потом я услышала пение; наверно, птичье, хотя точно не уверена. Я отправилась в самую гущу теней, и они были абсолютно сиреневые, лилово-сиреневые и синие. Потом появился он…
– Марко?
– Нет. Он был очень высокий и с серебряными волосами…
– Джуди, это же галлюцинация, – врач с жалостью посмотрел на нее. – Мне, например, казалось, будто Хедер соткана из цветов.
– Четыре луны… – продолжала Джуди, – …я видела их, несмотря на то, что был день. Он не говорил ни слова, но я слышала его мысли.
– Ну, нам всем мерещилось, что мы вдруг стали телепатами, – произнес Мак-Леод. – Не уверен, правда, что мерещилось…
– Наверняка мерещилось, – отрезал Юэн. – Никаких следов разумной жизни нам здесь обнаружить не удалось. Хватит, Джуди, – уже помягче добавил он, – тебе надо поспать. Когда мы вернемся к кораблю… ну, наверняка же будет какое-нибудь расследование.
«Преступная халатность, пренебрежение служебным долгом – вот что, в лучшем случае, на меня повесят; или мне удастся сослаться на временное помешательство?» Пока он так размышлял, Хедер помогала Джуди устроиться в спальном мешке.
– Надо похоронить Марко, – устало произнес Юэн, когда Джуди наконец заснула. – Хорошо бы, конечно, сделать вскрытие – но тогда придется тащить тело обратно к кораблю.
– Преглупый будет у нас, должно быть, вид, – проговорил зоолог, – когда мы вернемся и станем утверждать, будто все одновременно сошли с ума… Я чувствую себя круглым идиотом, – робко добавил он, избегая смотреть на Хедер или Юэна, – как-то никогда особенно не увлекался групповым сексом…
– Мы все должны друг друга простить, – твердо сказала Хедер, – и забыть о том, что произошло. Что было, то было. Откуда нам знать, может, и у них тоже… – Она осеклась, и глаза у нее расширились от ужаса. – Представьте только, если то же самое случилось с двумястами людьми…
– Подумать страшно, – вздрогнул Мак-Леод.
– Ну, вообще-то, – успокоил Юэн, – в массовом безумии нет ничего особенно нового. В средние века хорея поражала целые деревни; или отравления спорыньей – от хлеба, выпеченного из недоброкачественной ржи.
– Мне кажется, – предположила Хедер, – что бы это ни было… оно поразило только высокогорье.
– Опять твое знаменитое предчувствие? – усмехнулся Юэн, на этот раз добродушно. – По крайней мере, в данный момент нам всем не остается ничего, кроме как верить предчувствию. Давайте не будем больше заниматься голым теоретизированием и подождем, пока не появится больше фактов.
– А это годится как факт? – неожиданно взметнулась Джуди; все думали, что она спит. Та уселась, пошарила за надорванным воротом рубашки и извлекла что-то, завернутое в листья. – Вот… и вот… – Она вручила Юэну маленький голубой камешек, похожий на звездчатый сапфир.
– Какой красивый камень, – медленно проговорил Юэн. – Но вы могли найти его в лесу…
– Верно, – согласилась Джуди. – И вот это я тоже нашла.
Она разжала ладонь, и в первое мгновение остальные трое не могли поверить своим глазам.
То, что лежало у нее на ладони, было дюймов шести, не больше, в длину, с рукояткой резной кости, изысканной формы, но без единого узора. Что это такое, не могло быть ни малейшего сомнения.
Это был маленький кремневый нож.
6
За десять дней, что экспедиция отсутствовала, вырубка ощутимо расширилась. Рядом с кораблем выросли еще два или три небольших домика; а на краю вырубки небольшой участок земли был распахан, огорожен заборчиком, и маленькая табличка гласила: «Агрономический полигон».
– По крайней мере, с едой теперь будет полегче, – произнес Мак-Леод, но Джуди никак не отреагировала, и Юэн озабоченно покосился на нее. С Того Дня – так все они мысленно называли то, что произошло – Джуди пребывала в апатии, и Юэна это очень тревожило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56